2. - Освоение в новом мире. (1/1)

Белла Свон?— теперь это моё имя. Боги, и за что же мне такое наказание? Я знаю, я грешила, но неужто никто не додумался о более простом наказании? Зачем только такие изощрённые пытки?При пробуждении на следующий день я уже выработала стратегию выживания в этом пусть и похожем, но довольно-таки безумном мире с мифической хренью, как топливом.Нет, доктор, я сама не знаю почему говорила про оконченную школу. Наверное, мне просто сон приснился, или я думала об этом в тот момент, когда в голову мячом зарядили. А может я просто услышала это, пока лежала в коме, и приняла за правду.Моя обеспокоенная и, пожалуй, чересчур заботливая мать старалась сдерживаться и не давить на меня своей любовью. Хотя о том, насколько должна быть заботлива мать, мне неоткуда знать. В прошлой жизни я была сиротой, а приёмная семья никогда не относилась ко мне как к родной, хотя и заботилась о моем здоровье и интересовалась оценками.Мама Рене большую часть времени была рядом. Она приносила мне вкусняшки и книги, когда я просила, и она придерживала меня, пока я вновь училась управлять своими конечностями. Она постоянно что-то мне рассказывала, о своей работе, о Филе, о папе Чарли, о доме, который меня ждёт. Я слушала внимательно и пользовалась моментом, чтобы получше её рассмотреть.Она была молода и красива. Кажется, в книге её описывали как безалаберную и ветреную мать, но я ничего подобного за ней не замечала. Я искренне хотела быть для неё хорошей дочерью.Вскоре из больницы меня выписали, и я впервые увидела свой новый дом. Он был впечатляющий. Большой, просторный и современный. Но больше всего меня поразила моя комната. Она была уютной и ясной. Я сразу же влюбилась в огромное, по моему мнению, окно. Я была готова любить этот дом только за его огромные окна. Я всегда мечтала о том, что в моём собственном доме будет много больших окон. И я заманаюсь их мыть. Однозначно.Большим удивлением было наличие собственной ванной. Рене оставила меня одну в комнате после того, как показала весь дом и ушла вниз, чтобы приготовить завтрак. Меня забрали из больницы рано утром, и никто не успел толком позавтракать.Она была очень внимательна ко мне, и это вызывало легкую тревогу. Я просто не знала, как следует реагировать на её искреннюю заботу обо мне. Нужно будет как-то ей отплатить за доброту.Оставшись в комнате одна, я подошла к окну и посмотрела на почти безграничное небо. Соседний дом находился на достаточном расстоянии, чтобы не загораживать вид. В глазах защипало, и я оглянулась, осматривая свою новую обитель. Как сказала мама Рене, она тут прибралась, пока меня не было, так как я не очень-то слежу за порядком. Больше ей об этом беспокоиться не надо будет, ведь я с детдома была приучена следить за своими вещами и тем маленьким пространством, которое считала своим.Взгляд перемещался с просторной кровати, даже на вид невероятно мягкой и с несколькими подушками, на рабочий стол, заставленный кучей милых статуэток и безделушек, затем на платяной шкаф, в котором, как я убедилась, находилось просто невероятное количество одежды.Я в бессилии опустилась на красивый паркетный пол и разрыдалась. Это всё казалось таким нереальным, что мой разум просто не мог не пытаться сопротивляться, убеждать меня, что всё это иллюзия, всё это не моё и я здесь явно лишняя. Бедное детство и сиротское видение мира вдруг столкнулись с жизнью единственного и горячо любимого ребёнка в приличной, состоятельной семье. Это было болезненно.Через какое-то время в дверь комнаты постучались, и мама Рене, весело поинтересовавшись моим самочувствием, предложила спуститься позавтракать. Я быстро умылась, пытаясь скрыть следы недавней истерики, чтобы ещё больше не расстраивать этих людей. Вот уж чего я не стала бы делать ни в коем случае, так это расстраивать тех, кто так добр ко мне.Дни шли за днями, а я пыталась освоиться в незнакомой стране. Узнав, что я ничего не помню из школьной программы, мне наняли репетиторов, хотя я отчаянно сопротивлялась идее платить левому человеку. Поэтому я до поздней ночи теперь сидела за книгами и навёрстывала упущенное, самостоятельно изучая школьные предметы.По счастью, оказалось, что американская школьная система образования достаточно проста в освоении, и я со своими знаниями достаточно быстро смогла освоить весь восьмигодовой школьный материал. От репетитора я таки смогла избавиться после трёх занятий.Мама Рене радовалась и удивлялась моим успехам и иногда, забывшись, что старается не навязывать мне прошлую меня, говорила Филу, что я никогда так хорошо не училась.Часто мне звонил папа Чарли и пытался как мог справиться о моём здоровье и похвалить за успехи. Он был крайне стеснителен и неловок в общении, и я со своей стороны старалась уверить его, что нисколько не сержусь за то, что он живёт в другом городе и не участвует активно в моём воспитании.Я помнила, как канонная Белла игнорировала все его неловкие потуги наладить общение. И сейчас, и тогда я искренне не понимала, почему она так поступает. Папа Чарли был немногословен, но его любовь к единственной дочери чувствовалась даже через трубку телефона. Он всегда интересовался её жизнью, просто делал это через маму Рене, так как Белла отказывалась с ним говорить и сама никогда не звонила.Как только с походами к психологу, который на сеансах пытался воззвать к моей погибшей памяти, было покончено, я испытала облегчение. Эти сеансы были тягостны для меня из-за того, что никакой прежней памяти у меня не было, как бы я не пыталась её вытащить. Попробовали даже сеанс гипноза, но я банальнейше ему не поддалась.В школе оказалось, что у Беллы не было близких друзей, и это меня, впрочем, не удивило. Я сама интроверт, который шумной компании предпочитает тишину и книги. Вот и сейчас я уделяла больше внимания своему образованию, чем одноклассникам, которые несколько дней поглазели, посплетничали, но в итоге оставили в покое.На летние каникулы я отпросилась в Форкс. Мама Рене была расстроена перспективой расстаться со мной на такой долгий срок, но я настояла на том, что хочу наконец увидеть своего отца, которого не помню с самого времени комы. Мне было больно отказывать ей, но она была не одна, а с Филом, поэтому выбор, кого из родителей поддержать, был для меня очевиден.Моё упорство всех удивило, но они не осмеливались что-то ставить мне в вину. После комы все сходились во мнении, что я изменилась в личностном плане, и сильно. Я стала аккуратной, собранной и решительной. Не ленилась убираться во всём доме и готовить обед на всю семью, когда мама Рене не успевала. Стала очень вежливой и предупредительной по отношению к своим близким. Это были хорошие перемены в сути своей, но они не могли не пугать. Хотя радости всё же было больше.Помимо этого, я вплотную занялась собственным телом и нещадно загоняла себя тренировками. Также я из собственных сбережений записалась на курсы самообороны. Я ещё с прошлой жизни помнила многие приёмы, но это тело было настолько слабым и неуклюжим, что вводило меня в отчаяние своей нежизнеспособностью.Я вовсе не собиралась бороться с вампирами, которые при любом раскладе будут сильнее и быстрее меня. Вовсе нет. Я?— женщина, которая никогда не давала себя в обиду, не допускала и мысли, чтобы смиренно сидеть и ждать, пока меня кто-то спасёт, и всегда спасала себя сама за счёт собственных возможностей.Мама Рене только головой качала, не понимая моих занятий. Но поддержал меня, как ни странно, Фил. Мужчина, профессиональный спортсмен, поддержал мои доводы о том, что женщина должна уметь за себя постоять. Чарли вторил ему по телефону, и ей пришлось сдаться. Но она всё равно нервно поджимала губы, когда замечала на моём теле свежие синяки после тренировок.На волне успеха я также упросила её дать разрешение на занятия по стрельбе из пистолета и ножевому бою. Стоило всё это немало, но я оплачивала половину стоимости, так как подрабатывала уборщицей и няней на выходных.Когда пришла пора лететь в Форкс, я была уже достаточно подготовленной и с некоторым нетерпением ждала встречи с папой Чарли и с небезызвестной семейкой Калленов. Хотя бы в психическом плане. Ага.