Йошимото Коки (Бокуто)/Юки Косей (Акааши) (1/1)

Глядя, как Йошимото в третий раз за минуту облизывает губы, Косей не выдерживает. Человеческая психика в принципе не рассчитана выдерживать такое.— Хочешь пить? — спрашивает он.— Что? — Йошимото поднимает голову от сценария, удивленно вскидывает брови. Боже, да он сам даже не замечает, что делает. Его взгляд мечется к бутылке с водой и обратно к Косею. — Да нет вроде бы. Почему ты спросил?Косей прикидывает, стоит ли признаваться, что следит за губами Йошимото, или позволить этому беспределу продолжаться. Взвесив за и против, все-таки говорит:— Губы облизываешь, как от жажды.— А, это. Просто похолодало, и теперь кожа пересыхает. Каждую зиму так. — Он корчит недовольное лицо.— Тогда пользуйся гигиеничкой, — возмущается Косей, будто это все наносит ему личное оскорбление.Уже по глазам Йошимото видно, что никакой гигиенички у него в помине нет: он смотрит в сторону, весь неуютно ежится и — нет, только не это — трогает нижнюю губу кончиками пальцев.— Да я забываю, — говорит он. — Сузуки-сан вечно ругается из-за этого.Сузуки-сан — агент, для которого внешний вид Йошимото является источником прибыли, так что неудивительно. Косея это все волнует совсем по другому поводу. Он вздыхает и тянется к своей сумке, отыскивает на дне среди других вещей маленькую баночку и подсаживается на диван к Йошимото.— Держи, а то смотреть на тебя больно. — Он сует баночку в руки Йошимото, и тот принимает ее на автомате, вертит, разглядывая. В конце концов выдает:— Что это? — Он додумывается открутить крышку, но дальше просто сидит, совсем растерянный: видимо, и не представляет, что есть альтернативы обычной гигиеничке в форме помады. Как только выживает в модельном мире.— Бальзам. С воском, очень полезно.Йошимото кивает, но ничего не делает, и Косей снова не выдерживает — второй раз за пять минут, совсем с терпением плохо. Он забирает баночку, говорит:— Я сам.Указательным пальцем набирает немного бальзама, поднимает взгляд и застывает. Лицо Йошимото теперь так близко: он смирно ждет, не пытаясь возражать, и снова торопливо облизывается — будто от нервов. Кончик языка показывается на секунду, оставляя влажный след, и это напрочь вышибает опору из-под Косея. Он набирает в грудь воздух, но продолжает чувствовать себя так, словно тонет.— Все нормально. — Йошимото чуть улыбается. — Спасибо за заботу.Косей не знает, это издевательство, или подбадривание, или что это вообще, черт возьми, такое. Но он пропал — надежда окончательно погибает, когда он прикасается к нижней губе Йошимото и осторожно размазывает бальзам. Сухая кожица мгновенно становится мягкой и гладкой. Прикасаться, пусть даже только руками, кончиками пальцев — невероятно. Совершенное безумие. И оторваться никаких сил. Косей ведет к уголкам, сначала к одному, потом к другому — и Йошимото приоткрывает рот.— Пахнет шоколадом, — говорит он шепотом.Губы едва двигаются, прямо под пальцами Косея, на одном слоге будто прихватывают подушечки и язык оказывается в какой-то опасной близости. Косей все это чувствует и замечает будто издалека — за свои мысли и тело он уже точно не отвечает, иначе давно бы убрал руку, потому что продолжать сидеть вот так — вне приличий, и никакие благие намерения его больше не оправдают. Но он только смотрит, как блестит бальзам, и у самого в горле пересыхает.То, что делает Йошимото, — за гранью. Похоже скорее на больную фантазию, галлюцинацию, что угодно кроме реальности. Он наклоняет голову вперед и прикусывает указательный и средний палец зубами. Очень легко и совсем скраю, но этого больше чем достаточно, чтобы у Косея внутри все стремительно превратилось в лаву.— О господи, — успевает выдохнуть он, прежде чем без участия собственного сознания и здравого смысла убирает руку и подается вперед.Бальзам и на вкус отдает шоколадом. Он почти не замечал этого, когда использовал его на себе, но сейчас каждое из ощущений ударяет по нервам. Губы у Йошимото мягкие, пухлые, их так приятно прихватывать своими, кусать, облизывать языком. В голове мелькает сомнение, не слишком ли для первого поцелуя, но остановиться невозможно. Особенно, когда Йошимото поддается и отвечает, накрывает затылок ладонью, прижимая к себе крепче.— Замечательное средство. — Йошимото тихо смеется, довольно, по-дурацки. Какой смех, когда Косей вот-вот задохнется насмерть. — Я бы пользовался этим каждый день. Может быть, даже несколько раз в день.Косей тоже смеется — но это скорее нервные судороги где-то в груди. Он стекает по спинке дивана — Йошимото все еще в считанных сантиметрах от его лица, все еще обнимает, точно так же тяжело дышит в унисон.— Обращайся, — с трудом произносит Косей.Каждый день. Если он не умрет от разрыва сердца прямо сейчас, он абсолютно согласен целовать эти губы каждый день.