Глава 3. Ещё более стрёмный кофейный каламбур (2/2)

Она разобралась с кофе и выпечкой, прежде чем открыла творческую мастерскую. Она всегда одним и тем же образом организовывала рабочее место, обклеивая спинку скамейки образцами своих карикатур и размещая рядом их цены. Она работала в слегка ужасающем традиционном стиле или в чрезмерно милом стиле ?чиби? [3], который нынче был так популярен у детей. Её мольберт легко устанавливался и немного шатался, тем не менее, она положила на него бумагу для скетчей и свои любимые карандаши. После того, как она закончила с этим, уселась на скамейку и достала наиболее дорогой из своих альбомов. Бумага в нём была предназначена для смешанных техник, была достаточно толстой и не слишком плотной по текстуре, не сильно мнущейся. Сегодня она решила использовать масляную пастель, поэтому вытащила их длинную плоскую коробку из сумки. Коробка была ободрана по краям, так как она владела ею ещё со времён обучения в художественной школе. Она не часто использовала их, но они были хороши, когда она хотела работать с чем-то, что не требовало большой подготовки и чрезмерного внимания, или же хотела использовать яркие цвета и полутона. Она также достала несколько разрезанных салфеток из Равканского Варева, которые она стащила оттуда. Масляная пастель пачкалась не так сильно, как краска, но она была достаточно мажущейся, чтобы запачкать ей все руки. Открыв коробку с щелчком, она застонала, увидев её содержимое. Парочка мелков сломалась, но, что более важно, она забыла, каким маленьким был её белый мелок. Он был не больше двух сантиметров, а желтый и оранжевый были не длиннее его. Она вдруг вспомнила, почему не использовала эти мелки прежде. ?И, как идиотка, я не принесла ничего другого?. Она вздыхала про себя, приступая к работе. ?Придётся обойтись этим. Ничего другого нет?. Когда она ещё училась в школе, её студенческие займы покрывали стоимость её художественных принадлежностей, что было хорошо, поскольку их общая стоимость почти равнялась стоимости её обучения. Несмотря на необходимость, многие материалы практически не использовались, а если и были нужны, то только для одного или двух занятий. В то время Алина не считала пустое лежание принадлежностей для рисования без дела большой проблемой, она полагала, что всегда сможет продать их, когда закончит, или даже использовать их когда-нибудь в будущем.

Однажды она пообещала себе, что её займы окупятся. Как только она выпустилась, ей была предоставлена оплачиваемая стажировка в очень известной компании по продаже поздравительных открыток, которая могла бы покрыть её кредиты, если бы она работала в ней до конца года. Это было не совсем то, чем Алина хотела заниматься до конца своей жизни, но это было бы отличным способом оплатить счета и установить связи. Она полностью посвятила себя работе, беря на себя ответственность за каждый проект, который ей попадался, независимо от того, насколько глупы были концепция или содержание открытки. После первых двух лет в художественной школе, где её личный стиль никогда не признавали, Алина научилась подражать чужому стилю. Это часто вызывало у неё ощущение, что она делает что-то дешёвое, зато её профессора светились от гордости, а по окончания школы она стала очень популярной и начала работать. Однако не имело значения, насколько популярна была Алина на работе, после многообещающих первых двух месяцев компания внезапно обанкротилась. Это было как-то связано с фондовым рынком или электронными картами. Алина так и не узнала причину. Всё, что она знала, так это то, что она осталась безработной, а её студенческие займы обрушились на неё, как оползень. И вот она, сидит на скамейке в парке, предлагает прохожим скетчи за 4 бакса. Это было не так много, как ей платили на второй работе, но график был настолько гибким, насколько она хотела, и ей не приходилось платить налоги со своих заработков. Самое главное, это была возможность для неё заниматься искусством, даже если она писала не в своём стиле. Работая над рисунком пастельными мелками, она выискивала среди прохожих людей, которые пожелали бы быть нарисованными, пыталась поймать их своими глазами и призвать. Обычно ей удавалось привлечь, по крайней мере, четыре человека в час, когда она сидела в центре парка, где был самый большой поток. Но по мере того, как ослабевало летнее тепло, людей становилось всё меньше и меньше. Возможно, это предпоследний выходной Алины, когда она могла бы что-нибудь сделать. Скоро погода загонит и её, и её клиентов внутрь, в дома. Она с отчаянием оглядывала парк, пока её глаза не наткнулись на знакомую фигуру. Она не сразу поняла, кого она видит. Кто из её знакомых носит костюмы? А потом пришло осознание, что это вчерашний горячий клиент, и оно ударило её по лицу жгучим румянцем. ?Позвать его? Погодите... Я не знаю его имени! Чёрт. Может, мне стоит спросить его, хочет ли он карикатуру. Святые! Он идет ко мне! Как рисовать его карикатуру? Он слишком идеален, чтобы высмеивать его! Тогда ?чиби?? Может сработать. ОМГ! Алина, он вряд ли хочет, чтобы его рисовали. Он…? Он стоял прямо перед ней. — Здравствуй, — сказал он ей дружелюбно.

Сегодня он выглядел гораздо менее напряжённым, это очень шло ему. — П-привет! — пропищала она в ответ. — Я не видел тебя в кофейне, — заметил он, при этом жестикулируя одноразовым стаканчиков из ?Равкианского Варева?.

— Ты что, преследуешь меня? — саркастические слова сорвались с её губ до того, как она поняла, что говорит.

Она была уверена, что её лицо побагровело. Его бровь дернулась, но он продолжил, как будто она не сказала что-то абсолютно нелепое: — Ты часто этим занимаешься?

— Отбиваюсь от преследователей? Да. Каждый день, постоянно. ?Заткнись, заткнись!? — Нет, – он рассмеялся, – я про то, что ты рисуешь карикатуры в парке.

Она почувствовала, что может упасть в обморок в любой момент. —О! Ты... хочешь, чтобы я нарисовала? – нервно спросила она, встречаясь взглядом с его пронзительными серыми глазами. — Конечно. 4 доллара, верно? Она перестроилась на рабочий лад, подготавливая рабочее место и показывая жестами, чтобы он сел на скамейку. — Да, 4 доллара, без налогов. Традиционный стиль или ?чиби?? Он сидел и разглядывал те работы, что выступали в качестве примеров. Указывая на старый рисунок чиби-Мала, он спросил:

— Это ?чиби?? Алина сдержала смешок. Она привыкла, что люди постарше не знают, что такое ?чиби?. Несмотря на солидный костюм, мужчина перед ней не выглядел старше 30. Она сдержанно закивала. — Давай в этом стиле. — Я так и знала! – её голос был переполнен тревожной весёлостью. ?Почему я так звучу?? Она быстро погрузилась в процесс, сосредоточившись на его костюме перед тем, как добраться до его лица, так как не была уверена, что сможет выдержать зрительный контакт. Это был идеальная возможность поглазеть на него, и она могла потратить немного больше времени, чем обычно, когда рисовала. Когда она дошла до его лица, ей пришлось побороть непрофессиональный румянец. Она вдруг захотела нарисовать его в своём стиле. ?Воу, его скулы! Они не будут переданы, если рисовать в чиби. Я удивлена, что этот оттенок серого так сложно смешать. Ох, даже его нос очень горяч. Погоди, это же странно? Не пялься на его губы, просто нарисуй обычную линию. Прекрати пялиться. Хватит. Серьезно, ОСТАНОВИСЬ. Просто продолжай рисовать!? Всё это время он спокойно сидел молча. Когда Алина закончила рисунок, она не знала, что сказать, так что просто показала его ему. — Вы хотите, чтобы я что-нибудь изменила? — Нет, получилось... здорово. Она немного сникла из-за тусклой оценки. ?Ему не понравилось?? Она как раз писала своё имя на рисунке, когда он прервал её: — Над чем ты работала, когда я подошёл? Сердце Алины ускорилось от волнения, когда она охотно передала ему свой альбом. — Только осторожно, масляная пастель обманчива. Она марается и может... — она указала на его стильный чёрный костюм. Он принял скетчбук с уверенностью.

— Не беспокойся, я знаком с медиум [4]. У неё немного отвисла челюсть, ведь она не ожидала, что бизнесмен настолько разбирается в искусстве. Он сам был художником или просто знатоком? Ей в голову пришла сотня вопросов, но он начал до неё, задав несколько вопросов о композиции и теме, на которые она легко ответила. Когда он подошёл, она рисовала одну из своих Солнечных Девочек, которая была одной из того множества женщин-медиумов, которые, казалось, светились и могли производить свет. Через минуту или две, что показались Алине часами, он вернул скетчбук без дальнейших комментариев. Она ожидала какого-то комплимента или критики после всех его вопросов, но он ничего не сказал и вместо этого полез в карман своего костюма за бумажником. Алина старалась не показать, как она разочарована, пока принимала деньги. Он потянулась за чиби-рисунком, но… — Подождите! Я ещё не подписала его, — сказала она, беря карандаш. Она сделала свою обычную подпись, затем, в момент уверенности или отчаяния, она быстро написала свой номер телефона. Она практически сунула ему скетч, пробормотав:

— Вот, держите. Если он и увидел номер телефона, то ничего не сказал, хотя его брови слегка выгнулись. Он поднялся со скамейки, но потом остановился, глядя вниз на Алину с таким взглядом, будто что-то просчитывал, а затем сказал:

— Спасибо, что показала мне свои пастельные скетчи. Они мне… кофень понравились [5]. Он быстро повернулся и ушёл, оставив Алину пялиться ему вслед. Он ответил на её кофейный каламбур ещё более тупым каламбуром. Она сидела на скамейке, пытаясь обработать в голове всю их встречу, но потом к ней не подошёл другой клиент. По пути домой Алина поняла, что она до сих пор не знает имени мужчины и что она забыла спросить его о чаевых а размере 100 долларов.