Глава 7 (1/1)

Итак, это пешки. Они ходят только вперёд.Это фигуры. Они ходят по-разномух/ф Д’Артаньян и три мушкетёра?Герцогиня Риченда Окделл прибыла в Олларию в 1-й день Осенних Волн в сопровождении графа и графини Ларак. Прибывшие остановились на ночлег в гостинице "Мерин и кобыла", где поздним вечером встретились с кансилльером Августом Штанцлером. Разговор продолжался около двух часов, после чего граф Штанцлер, переодетый священником, вернулся в свой особняк в Огородном предместье?.Покачав головой, Его Высокопреосвященство кардинал Талигский и Марагонский Сильвестр отложил донесение. Кансилльер в облачении клирика — хотел бы он на это взглянуть! В том, что Штанцлер пожелает встретиться с дочерью Эгмонта Окделла, Дорак был уверен. Он даже мог сказать, о чём шла речь. Безусловно, главная задача Штанцлера состояла в том, чтобы привлечь дочь мятежника на свою сторону. Впрочем, девицу, потерявшую отца и заочно ненавидящую короля и весь его двор, можно было с самого начала записать в партию Людей Чести. И даже если по неопытности Риченда Окделл в чём-либо сомневалась, кансилльер и королева сделают всё, чтобы как следует запудрить девчонке голову.Кардинал сделал глоток остывшего шадди, скривился и отодвинул чашку на край стола. Возвращение в Талиг герцогини Окделл заставляло возвращаться к делам давно минувших дней.После смерти Эгмонта его старшая дочь укрылась в Агарисе. Сильвестр поднял всех своих осведомителей и шпионов, но увы, узнать, кто вывез герцогиню из Надора, ему не удалось. И хотя это было не легко, кардиналу пришлось признать тот факт, что его обыграли. По большому счёту, партия осталась за ним, но уступать даже в малости было неприятно. Даже оскорбительно как-то.В Агарисе Риченду взяла под опеку Матильда Алати. Девица сдружилась с Альдо Раканом и наследником Эпинэ. Всё это Дорак знал, и беспокойства сей факт не вызывал. Пока изгнанники сидели тихо в Святом городе, за ними стоило просто приглядывать, что и делал вот уже пять лет Мишель Зеван?— камердинер Питера Хогберда?— частого гостя в доме принцессы Матильды. Зеван исправно слал донесения о жизни эмигрантов.Но в последнее время агарисские бунтовщики оживились. Прознатчик писал, что принц Ракан честолюбив, отважен и жаждет вернуть трон предков. А те, кто уцелел после восстания Окделла, поддерживают его в этом стремлении. Первый из них?— Робер Эпинэ. ?В городе становится всё больше сторонников Раканов,?— сообщал шпион в своём донесении,?— призывающих к свержению Олларов и возрождению Талигойи?. Кардинал понимал, что войной на Талиг бунтовщики не пойдут, для этого нужны очень большие деньги, коих у Раканов нет и не предвидится, потому им остаётся вести дела иначе. Тем более сейчас, когда Эсперадор Адриан тяжело болен и дни его сочтены, а в Агарисе уже началась борьба за место на Святом престоле. Кардинал усмехнулся. Теперь эсператиским магнусам и кардиналам будет не до олларианского Талига. Адриан покровительствовал врагам Талига, укрывая мятежников, но Сильвестр верил, что с новым Эсперадором ему удастся договориться. Не поэтому ли заговорщики зашевелились?В Агарисе открыто слали проклятия на голову короля, кардинала и Первого маршала, и агарисская проблема вновь дала о себе знать. Но Сильвестр в своих взглядах был на этот счет твёрд — Альдо Ракану не быть королём. Ему вообще никем не быть. И когда последний Ракан исчезнет, уймутся и заговорщики, бороться им будет не за кого. А он исчезнет и они уймутся. Кардинал вновь взял в руки донесение. В том, что герцогиня Окделл вернётся в Талиг, он не сомневался. Угроза подействовала быстро, девица покинула Агарис уже на следующий день — наивное дитя. На Риченду Окделл он возлагал большие надежды. Выдав её за сына Леопольда Манрика, он решит сразу несколько проблем.Во-первых, укрепит свою партию, ведь Манрик и всё его семейство будут благодарны ему за Надор до конца своих дней. Такие не кусают руку, которая кормит. Тессорий*, преисполненный чувства долга, зачистит провинцию, и на севере больше не останется ни одного противника действующей власти.Второе, но не менее важное?— не станет ещё одного Великого Дома. В Эпинэ и так хозяйничают Колиньяры, а как только отойдет в мир иной старый герцог, они станут полноправными владельцами. Правда, есть ещё Робер Эпинэ, но в Талиге он вне закона и шансов предъявить свои права на наследство у него нет. Останется Дом Волн. Здесь могут возникнуть сложности, но и Приддам со временем придёт конец. Всему приходит конец, дай только срок.И, наконец, третье?— девица Окделл, сама того не ведая, поспособствует падению Штанцлера и разгрому партии королевы и Людей Чести. Увы, в любой игре есть ставка. В этой — чьи-то жизни и, возможно, судьба Талига. Но пока Сильвестр устанавливает правила, на Талиг играть никто не будет. Разве что Рокэ, но это позже...Сильвестр обмакнул кончик остро заточенного пера в чернильницу и вывел на листке: ?Риченда Окделл?— Август Штанцлер?— Катарина-Леони Оллар, урождённая Ариго?.Отложив перо, Его Высокопреосвященство задумчиво постучал пальцами по гладкой поверхности столешницы из красного дерева. Преданная Раканам девица захочет помочь своему сюзерену и его сторонникам и потому наверняка станет шпионить для них во дворце. Но она слишком юна и неопытна, а значит, будет действовать не одна. Встреча с кансилльером?— прямое тому доказательство.Сильвестр не смог сдержать довольную улыбку. Если Риченда совершит хоть малейшую ошибку и рано или поздно выдаст себя, кардинал получит то, чего так давно желал?— доказательства связи кансилльера и братьев королевы с агарисскими мятежниками.Штанцлеру место на плахе! Но хитрому дриксенскому гусю всякий раз удавалось выйти сухим из воды: и после восстания Борна, и мятежа Окделла. Но ничего, скоро улики против кансилльера появятся, а заодно и против королевы, поддерживающей Людей Чести. Больше никого из семейства Ариго не должно быть возле трона. И тогда ручного короля можно будет женить на дочери дриксенского кесаря.Дорак взял перо и обвёл в овал имя Риченды Окделл. Теперь спускать с неё глаз нельзя ни в коем случае.Двумя пальцами кардинал взял исписанный лист за правый нижний угол и поднёс край к высокому оранжевому пламени свечи. Огонь тотчас жадно накинулся на бумагу, превращая её кромку в опадающий пепел. Медленно поворачивая лист, Сильвестр внимательно смотрел на буквы, пожираемые пламенем. Первой исчезла Катарина Оллар, за ней?— Август Штанцлер, на бумаге осталась лишь Риченда Окделл, но перед беспощадным огнём беззащитной оказалось и она. Герцогиня тоже со временем исчезнет, но сначала поможет прибрать к рукам Надор и сопроводить Штанцлера и иже с ним на площадь Занха**.Губы кардинала тронула едва заметная улыбка, на худом лице замерло привычное спокойное выражение, и только зыбкие, кроваво-красные отблески пламени плясали на серой, покрытой морщинами коже, словно отражения тех мыслей, которыми он был сейчас поглощён.Когда от горящей бумаги остался лишь крошечный кусочек, с которым соприкасались пальцы, Дорак бросил его на серебряный поднос и дождался пока пламя угаснет, а лист окончательно рассыплется чёрным пеплом.Сильвестр удовлетворенно кивнул. Вот уже семнадцать лет он управляет этой страной, и всё шло гладко, если не считать пары мятежей, которые подавил Ворон. Да, без лучшего полководца Золотых земель не обойтись и впредь.Где же он? Кардинал взглянул на часы. Через мгновение они пробили десять, распахнулись тяжёлые створки дубовой двери, и секретарь доложил:—?Ваше Высокопреосвященство, к вам Первый маршал Талига.—?Я его жду.В плотно облегающем стройную фигуру чёрном колете, придерживая эфес шпаги левой рукой, лёгкой уверенной походкой Ворон вошёл в кабинет:—?Доброе утро, Ваше Высокопреосвященство. Вы хотели меня видеть?—?Присаживайтесь, Рокэ. Шадди, вина?—?Благодарю, ничего?— ответил Алва, удобно устроившись в кресле напротив.—?Не ожидал увидеть вас так рано,?— признался кардинал. Шпионы докладывали, что Ворон всю ночь провёл в компании Савиньяков, и это могло означать только одно?— весёлую затянувшуюся попойку, однако выглядел маршал свежим и отдохнувшим, хотя ложился вряд ли. Как ему это удаётся?—?Если я знаю, что выспаться не удастся, то предпочитаю не ложиться вовсе. Вы полагаю тоже?Кардинал не смог сдержать улыбку. Его догадка оказалась верной, впрочем, как и Рокэ. Ночь для Его Высокопреосвященства выдалась бессонной.—?Рокэ, у меня к вам дело.—?Слушаю,?— Ворон в отличие от прочих, смотрел прямо и открыто. Синие глаза герцога блеском и глубиной не уступали холодно мерцающим сапфирам, украшавшим тонкие, длинные пальцы.—?Как вы знаете, Его Величество издал указ о создании Резервной армии. Вам необходимо подписать вот это назначение,?— кардинал кивнул в сторону лежащей на краю стола чёрной сафьяновой папки.—?Любопытно,?— Алва раскрыл папку, бегло пробежал взглядом документ. —?Однако! —?левая бровь маршала взлетела вверх. —?Леонард Манрик?— командующий Резервной армией? Могу я узнать: за какие заслуги вы выбрали этого идиота? Полагаю, отец за него похлопотал?—?Рокэ, сделайте одолжение: подпишите, не задавая вопросов.—?Одолжение? —?переспросил Алва. В голосе и на дне синих глаз плещется едва уловимая ирония.—?Услугу,?— уточнил Дорак.—?Хорошо. Могу я, в свою очередь, рассчитывать на ответную?—?Разумеется. Всё, что в моих силах,?— с лёгкой улыбкой заверил его кардинал.Ворон удовлетворённо кивнул, обмакнул перо в чернильницу и поставил короткий росчерк.—?С вами всегда приятно иметь дело, Рокэ,?— заметил Дорак.—?Это взаимно, Ваше Высокопреосвященство. Желаю хорошего дня.Как только дверь за Вороном закрылась, Сильвестр вызвал секретаря.—?Тессорий уже здесь?—?Ожидает в малой приёмной, Ваше Высокопреосвященство.—?Зови.Едва Манрик-старший появился в кабине, как у кардинала зарябило в глазах. Граф оставался верен своим родовым цветам всегда и везде. Вот и сейчас, облачённый в зелёные штаны и кричаще-розовый камзол, тессорий походил на двухцветного попугая. Взгляд Дорака задержался на руках Леопольда, где на каждом пальце сверкало по крупному перстню с изумрудами и рубинами.Розовый и зеленый. Скажите, кому в здравом уме могло прийти в голову выбрать для себя столь нелепые родовые цвета? А уж в сочетании с огненно-рыжими волосами, коими обладали все представители семейства Манриков, всё это и вовсе походило на форменное безумие.Впрочем, графу стоило отдать должное. Умению тессория делать деньги практически из воздуха мог позавидовать любой. В свои шестьдесят Леопольд Манрик был очень бодр и не в меру деятелен. А ведь они практически ровесники. Выходит, честолюбие и жажда денег способствуют бодрости духа и тела,?— усмехнулся про себя кардинал, а вслух сказал:—?У меня для вас хорошие новости, господин тессорий. С сегодняшнего дня ваш сын Леонард?— командующий Резервной армии. А ещё я нашёл для него невесту.