Глава 24. (1/1)

Я не слышал голосов, но кто-то приближался! Перед моими глазами все тут же стало красным, и меня начала накрывать паника: это наш враг. Но потом в моем мозгу что-то щелкнуло, и я спросил сам себя: ?Как Кевин или Рэйвен смогли бы найти меня здесь, среди этой глуши, в заброшенном доме?? В любом случае рисковать Беллой не хотелось. И даже если это был полицейский, не хотелось, чтобы у нас появилась запись об аресте. Она мечтает стать психологом, а не арестованной за незаконное проникновение и кражу со взломом. - Белла, иди сюда! – я дернул ее за руку и побежал прятаться в кустах за правую половину дома. Я до сих пор не мог представить, что мы увидим или услышим, но огляделся вокруг в поисках какого-нибудь небольшого укрытия. - Белла, беги в дом и спрячься! – попросил я. – Запри дверь и не выходи несмотря ни на что. Я приду к тебе. - Нет, Эдвард, я от тебя не уйду! – прошептала она, нахмурившись и схватившись за меня. Я вздохнул и посмотрел в лес. Шум был недалеко, в нескольких шагах, но ничего не было видно, слышался только звук ломающихся веток, приближающихся шагов и шелест листвы. Похоже, что там была толпа, а не один человек, и это пугало. Но я откинул свои страхи в сторону и задумался, как уберечь от этого Беллу. Я двинулся вдоль стены дома в поисках чего-нибудь, что могло использоваться в качестве оружия, если оно понадобится. Все, что я обнаружил, это трубу – ее можно было использовать как бейсбольную биту, хотя она выглядела не очень внушительно… но хотя бы так. - Останься здесь, - попросил я, и она вздрогнула, но руки не выпустила. - Я просто буду за углом, у тех деревьев. Ты будешь видеть меня, - уверял я. Она снова кивнула и неохотно отпустила меня. Не сводя глаз с деревьев в лесу, я пытался разобрать, кто там и что они делают. Я быстро крался, не видя ни одного лица. Может быть, они тоже не видели нас. Может быть, им принадлежит это место. Или они могут быть совершенно ни при чем. В конце концов, это мы пробрались сюда. Они могли подумать, что мы плохие парни. Но еще я знал, что если кто-нибудь из людей этого города поймает нас, результат будет ясен: сначала стрельба, потом вопросы. Я был настолько сосредоточен на движении в лесу, что не видел и не слышал происходившего сзади. Почувствовав, как чьи-то руки схватили меня, я почти нанес удар тыльной стороной руки. Но это была Белла! - Иисус, БЕЛЛА! – прошипел я. – Я тебя чуть не УДАРИЛ! - Прости! – она схватилась за меня. – Я не могу оставаться там! Я хочу быть рядом с ТОБОЙ. - О-о-о… - произнес я, почти прикасаясь к ней. Если бы ни страх, это мог быть сладкий момент для нас. - ОНИ там! – завизжала она, указывая на новые движения веток, качающихся вверх и вниз. Мы слышали, как сапоги чавкали в грязи, шуршали по сухим листьям… Кто-то приближался. - Отойди, Белла, - приказал я, поднял свою трубу и прыгнул к деревьям. Белла закричала, приложив руки ко рту, а я замер перед ней. - У меня есть ПИСТОЛЕТ! – рявкнул я, размахивая перед собой трубой, словно это была винтовка. – Я буду стрелять, если вы сделаете хоть одно резкое движение! Выходите МЕДЛЕННО и ПОДНИМИТЕ руки! На несколько секунд движение прекратилось, а потом началось снова. Они шли вперед, собираясь выйти из-за ветвей деревьев, закрывавших их. Я почти видел их. Меня зазнобило, мои глаза распахнулись, я был одновременно потрясен и удивлен. - Это ЛОШАДЬ, - сказал я вслух, скосив глаза. Белый конь, хромая, вышел к нам на поляну. Но с этой лошадью было не все в порядке. Хоть это и был белый конь, но вся его белизна скрывалась за слоем грязи. И не только это, еще он был в крови. На нем были поводья, но они были затянуты так крепко, что из-под них сочился ручеек крови, текущий через нос и капающий вниз. Вокруг глаз и рта был сухой, почти черный налет. Колени и лодыжки были красными и покрытыми коростой, а через кожу выпирали ребра. На самом деле на исхудавшем теле лошади выделялась каждая кость. Когда я подошел ближе, то заметил у нее на шее колючую проволоку, а вокруг нее засохшую кровь. За собой лошадь тащила кусок сломанной ограды, к которой была прикреплена проволока. Позже я заметил, что кожа на ее боках тоже была стерта до крови, а местами даже сорвана. Это была самая страшная лошадь, какую я когда-либо видел! Я подошел поближе и заметил, что ее копыта были слишком длинными и почти загибались вверх, ей должно быть очень трудно и больно ХОДИТЬ! - Эдвард, - Белла подошла ко мне, когда заметила, как я рассматриваю это изможденное, полумертвое существо. - Не подходи слишком близко к ней, Белла, - предупредил я. – Из-за боли она может быть опасной. Оставайся на месте, а я попытаюсь осмотреть ее. - Тебя она тоже может травмировать! – заметила она. - У меня есть опыт общения с лошадьми, ты же знаешь, - сообщил я. - Ты ухаживаешь за лошадьми всего несколько недель! – напомнила Белла. – Ты не знаешь, как обращаться с ранеными животными! - Ты так думаешь? – спросил я, кинув на нее взгляд. – Я буду осторожен, ладно? Отойди немного назад. - Хорошо. Я очень медленно опустил трубу на землю. Лошадь посмотрела на меня и как-то странно слегка переступила в сторону. Может быть, она пыталась избавиться от проволоки на шее, или это могло быть из-за боли. - Похоже, как будто она танцует, - тихо сказала Белла с того места, где стояла. Я согласился, что это выглядело именно так. Но я был уверен, что это не танцы. - Хорошо, детка, - сказал я и развел руки в стороны, - все в порядке, я не собираюсь делать тебе больно, не бойся… Во мне снова поселился страх, он тащил меня в сторону, ставил мне подножки, пинал по ногам, словно предупреждая меня держаться подальше. - ЭДВАРД! – Белла стояла от меня всего в нескольких ГРЕБАНЫХ шагах и переживала. - Все в порядке, - я старался сдерживать свой голос и говорить очень тихо. – Видишь, Белла, каким голосом я разговариваю? Очень нежно, нужно говорить именно так. Ты же не ребенок? - Да, похоже, это работает, - признала она, со страхом наблюдая за происходящим все это время. Я не хотел, чтобы лошадь убежала. Я не смогу поймать ее, а потом она, скорее всего, умрет. Может быть, она слишком слаба, чтобы выбраться из этого каньона. Некоторые его участки были очень крутыми, мы видели это, когда ехали сюда вчера вечером. Я раньше никогда не сталкивался с раненой лошадью, и сейчас мне было больно и страшно. Здесь были и порезы, и ярко-красная короста, и свежая кровь под одним глазом… Большой шип от проволоки вонзился в шею, и из места прокола продолжала сочиться и капать на землю кровь. Казалось, словно лошадь плачет кровавыми слезами, пока я медленно приближался к ней. - Ш-ш-ш, милая… - я постоянно говорил, чтобы успокоить ее, а она смотрела на меня и показывала взглядом, что совершенно мне не доверяет. – Я не буду делать тебе больно, малыш, обещаю… Один ее глаз распух, я увидел это, когда подошел поближе. Мне стало еще хуже, когда вблизи мне удалось рассмотреть все ее ушибы и ранения. - О, детка… я знаю… знаю… - говорил я со слезами на глазах, - пожалуйста, не убегай, позволь помочь тебе… ш-ш-ш… Ш-ш-ш. Лошадь стояла на месте, она не пыталась ни лягнуть меня, ни укусить. Она выглядела до того уставшей и слабой, что, казалось, могла упасть в любую секунду. Но она только мягко качалась из стороны в сторону, неуклюже помахивая головой. Я никогда не видел такого раньше, что это она делает? - Все хорошо, Белла, - произнес я, не сводя глаз с морды лошади, - я в порядке, оставайся на месте. Я по-прежнему говорил спокойным голосом, не желая напугать лошадь. Сейчас, когда я стоял так близко, это было опасно. Если она испугается, то может ударить меня или затоптать… по-настоящему отыметь меня. Но пока все шло хорошо. Я заметил, что вокруг каждого копыта по краю шла черная полоса, остальное все было чисто белым, за исключением следов крови. Вокруг лодыжек виднелись укусы. Неужели она наткнулась на койотов, пока добиралась сюда? Наконец я добрался до лошади и встал с ней практически нос к носу. Белла наблюдала за нами, не смея дышать. - Привет, малыш… Оооххх, сладкая… Я знаю, тебе больно, но сейчас все нормально, ты можешь доверять мне… ш-ш-ш… - ворковал я, убеждая ее. Мои глаза смотрели в его… или ее… Я не мог отсюда увидеть, какого пола было это животное. - Оххх… - я медленно поднял руку, но лошадь напряглась и дернулась назад, показывая зубы и фыркая через ноздри. Я не сдавался. - Я знаю, ты боишься… Я знаю… - шептал я, - но я не собираюсь причинять тебе вред, малыш… никогда… ш-ш-ш… Жалко, что у меня не было какого-нибудь гостинца, чтобы завоевать ее доверие, подумал я про себя, но отойти уже не мог. Мне хотелось погладить лошадь, и я осмотрел ее в поисках неповрежденного места, но не смог такого найти. Бедный ребенок. Кто мог такое СДЕЛАТЬ? Ярость и гнев начали подниматься во мне, но я попытался скрыть это. Я должен быть нежным и милым, или она убежит. Казалось, прошла вечность, как я смотрел ей в глаза, говорил с ней… Лошадь не отходила. - Малыш, я могу прикоснуться к тебе? – попросил я и медленно поднял руку, замечая, каким озабоченным становится взгляд лошади. Ее глаза были такими душевными и грустными. Я заметил это, когда вглядывался в них. Очень насыщенный карий цвет с темно-коричневыми линиями и тенями внутри, длинные ресницы и белые светящиеся отблески света в левом углу глаза. В них отображался я. Рад, что на мне сейчас не было шляпы. Она выглядела так, словно ждала, что с ней должно сейчас случиться что-то плохое. Я не хотел, чтобы она опасалась получить от меня еще больше боли. Мне хотелось, чтобы она приняла меня. Я решил прикоснуться к ней в районе шеи, найдя неповрежденное место. Мои дрожащие пальцы прикоснулись очень нежно, она замерла, когда я осторожно повел руку вниз. - Хороший малыш, - спокойно похвалил я, сохраняя зрительный контакт, - хорошо… ш-ш-ш… мне жаль… мне так жаль… ш-ш-ш… Я хочу помочь тебе, милая… вот и все… расслабься… Я чувствовал кровь, свежую влажность и сухие жесткие струпья, которые появились кто знает как давно. Не дрогнув, я старался не показывать признаков отвращения. Некоторое время я обдумывал, как поступить дальше, и понял, что единственный способ спасти лошадь – это попытаться обвязать веревку вокруг ее шеи и привязать к дереву, после чего галопом скакать в город на Солнце Полуночи и позвать Боба на машине с прицепом, чтобы доставить лошадь в конюшню. Там ее осмотрит ветеринар. Прошел час или два, пока я решился подойти к ней с веревкой в руках. Я понятия не имел, что делать, но для лошади, казалось, это будет означать одно – страх, поэтому я успокаивал ее голосом. Ее реакция заставляла меня опасаться, ведь как только петля окажется на шее лошади, она могла начать нервничать. Но как только я собрался накинуть петлю ей на голову, лошадь упала набок от головокружения и просто осталась лежать, тяжело дыша. - Эдвард, поторопись! – Белла махнула на Солнце Полуночи. – Я останусь присмотреть за ней, торопись! Мне не нравилась идея оставлять ее здесь одну, но она убедила меня, что это единственный возможный выход. Не знаю почему, но я чувствовал, что должен помочь лошади. Казалось, что она прошла через самое ужасное болезненное дерьмо, какое я только знал. Я хорошо знал эти чувства… это ощущение падения вниз, когда ты слишком устал, чтобы встать. - Я скоро вернусь! – сказал я, ненавидя саму мысль, что придется оставить ее еще на какое-то время. - Иди, иди! – крикнула Белла, и я бросился к Солнцу Полуночи, отвязывая его и усаживаясь верхом в считаные секунды. – НО! НО! И мы летели так быстро… Я никогда не ездил на этой лошади с такой скоростью, но сейчас было чрезвычайное положение. Больше всего меня беспокоила Белла. Я хотел вернуться к ней так быстро, как только мог. К счастью, я выбрался на дорогу примерно за полчаса и остановил встречный грузовик. Я так сердился, что в программе защиты свидетелей мне было запрещено иметь сотовый телефон. Иначе я мог бы попытаться дозвониться, оставаясь рядом с Беллой. Парень в грузовике позволил мне использовать его трубку, и я позвонил Бобу, спешившись с лошади. Боб знал и этот каньон, и тот дом, и сказал, что приедет немедленно. Я поблагодарил добродушного парня и двинулся в обратный путь, услышав, как его сын, сидевший на заднем сидении, назвал меня Одиноким Странником. Это заставило меня немного улыбнуться, но я так сильно переживал за Беллу. Сегодняшние дети знают об Одиноком Страннике? Что за чудный малыш! Мужчина ответил своему сыну: ?Он спасает лошадь?. И только когда я вернулся и увидел Беллу, я наконец-то позволил себе дышать. Она подошла ко мне, когда я привязывал Солнце Полуночи, и, прежде чем она что-то мне сказала, я крепко обнял ее. - Я ненавижу оставлять тебя одну, - проворчал я, - прости. - Со мной все в порядке, - ответила она, - лошадь все еще лежит там, она почти не двигается. Она ищет тебя… Я пошел к ней очень медленно. Белла осталась вдалеке. На этот раз конь не испугался, когда я подошел к нему. - Эй, малыш, ты лежишь? – спросил я тихо, по-прежнему используя нежный голос, и он снова позволил к нему прикоснуться. - Вот и хорошо… Ты отдыхай… Скоро придет помощь, малыш, очень скоро… Белла стояла в паре шагов от меня, пытаясь помочь. - Боб придет, - сообщил я, обращаясь к ней, говоря мягким голосом. - Хорошо, - она скрестила на груди руки и выглядела беспомощной. Я просто оставался рядом с ним… или с ней… поглаживал… пальцами пробегался по его морде, вокруг носа… пытался помочь ему чувствовать себя лучше… не прикасаясь к поврежденной коже. Сидя возле него, я гладил руками его бока, ощущая, как мое тело болит вместе с его, когда притворялся, что не чувствую так сильно проступавшие через кожу кости. - Такой хороший мальчик… или девочка… - усмехнулся я, наслаждаясь чувством, что помогаю бедному существу расслабиться. – Вот так, вздремни немного… сладкий маленький ребенок. Я увидел, как белая жидкость сочится у лошади изо рта, и задался вопросом, где, черт возьми, Боб. А потом услышал звук двигателей… едут. - Ты скоро будешь кушать, малыш… очень скоро… держись… держись, милый, - успокаивал я, когда увидел группу мужчин в ковбойских шляпах, спускающихся вниз по склонам каньона; на машине сюда подобраться было невозможно. Черт, я об этом не подумал. Я ничего не мог сделать, оставалось только ждать, пока они наконец подойдут. - Лошадь пришла сюда своим ходом чуть ранее, - объясняла им Белла. – Она в очень плохом состоянии, вся в крови и… Она просто упала до того, как Энтони пошел звать на помощь. Вместе с Бобом пришло три или четыре парня. Я знал пару из них по работе, но редко их видел, так как они занимались родео. С ними был полицейский. - Хорошо, Энтони, - мягко сказал Боб, - отойди немного назад… медленно… не напугай его… Я сделал то, что он попросил. Лошадь зашевелилась, когда я отошел от нее. Ее дыхание ускорилось, а глаза выпучились, она внимательно смотрел на меня и тихо ржала. - Все в порядке, - успокаивал я ее, медленно убирая свои руки в стороны. – Я просто отойду немного… я не уйду… расслабься… ты в порядке. Когда Боб и другие ребята начали приближаться к ней, лошадь дернула головой и издала пронзительный звук. Она сучила передними ногами, мотая головой из стороны в сторону. Эти движения еще больше разрывали ей шею, свежая кровь потекла по уже высохшей. - Нет, - остановился я, - не делай этого… Я разговаривал с лошадью так, словно она могла меня понять. Боб и другие парни остановились и попытались говорить с ней так же нежно, как я, но все становилось только хуже. Я стоял спиной, позволяя им справиться с проблемой, потому что они должны были быть профессионалами, но они пугали лошадь еще сильнее. У одного парня в руках была игла, должно быть, он ветеринар. Или, может, просто у него было все необходимое для помощи своим лошадям на родео. Лошадь вскочила на ноги и потащила забор, привязанный к колючей проволоке. Она начала громко ржать, снова показывая зубы, и подпрыгивать вверх, чтобы лягнуть приближающихся мужчин. Я видел, как кровотечение усилилось, и я знал, что чем больше лошадь борется, тем больнее ей. И прежде чем я осознал, что делаю, я снова стоял перед ней. - Ш-ш-ш, малыш, - сказал я, давая ей время осознать, что я здесь, с ней, - эй, все нормально… это я… мы друзья… не бойся… не надо… мы хотим помочь тебе, малыш… ш-ш-ш… И только после этого лошадь успокоилась и остановилась. Я кивнул парням, чтобы они подходили. Может быть, если я останусь рядом с ней, сохраняя зрительный контакт, они смогут подойти и начать осмотр. - Никто не собирается делать тебе больно, нет, пока я здесь, - продолжал я, лаская пальцами ее грязную белую морду. Мои пальцы были в крови, но мне было все равно. Парни подошли достаточно близко, пока я держал лошадь. Они тихо переговаривались между собой, обсуждая травмы лошади. Я немногое слышал, но был уверен, что узнаю все позже, как только мы доставим лошадь в конюшню. Боб сказал мне, что нам нужно постараться вывести бедную лошадь из каньона, чтобы добраться до прицепа наверху. Это было совсем небольшое расстояние, но для раненой лошади это будет далеко и болезненно. Я старался помочь накинуть на лошадь веревку, но она не позволяла этого. Единственное, что я смог сделать, это просто вести ее рядом с собой к прицепу, уговаривая своим голосом. Белла шла за нами в нескольких шагах позади, улыбаясь мне. Мне было так плохо. Я был уверен, что Белла тоже была голодна, мы не ели ничего с прошлого вечера, но она никогда не жаловалась. Время от времени до меня доносился разговор других парней. - Эта лошадь не будет делать этого. - Это худшее, что я видел, - говорил другой. – Такой вес… Если сюда добавить еще триста фунтов, она по-прежнему будет опасно истощена. - Она, должно быть, бродила здесь больше недели, - сказал Боб. – Неужели кто-то просто оставил ее здесь? - Она на пороге смерти, это всего лишь вопрос времени. Ее… она была девочкой! По крайней мере, теперь я мог называть ее девочкой. Я не обращал внимания на слова парней, несмотря на то, что мне было очень больно слышать их. Но я знал, что они хорошие люди и им не все равно… И они были так же злы, как и я… Хотя я уже слышал такие вещи, когда сам был на пороге смерти… в подвале Рэйвен. Я слышал, как санитар, который должен был ухаживать за мной, говорил: ?Ему осталось несколько часов, скорее всего, он этого заслуживает… чертова шлюха. Они никогда не учатся. Деньги… это все, что их заботит?. Но я сделал это. Может быть, это даже хорошо, что я слышал слова санитаров – это заставило меня бороться. Я знал, что могу бороться, и у меня все получилось. - Ты делаешь все хорошо, девочка, - я поцеловал ее между глаз, - я так горжусь тобой… ты сильная маленькая женщина… давай… иди за мной… Хорошая девочка… Может быть, это и не такое уж проклятие, что женщины всегда хотят следовать за мной. Боб и еще один из парней, шагая за лошадью, тащили оторванную часть забора, чтобы ей не приходилось волочить ее за собой, усугубляя ранения. Они хотели отрезать проволоку от ее шеи, но она в некоторых местах ушла под кожу. Это было слишком рискованно; ее уберут, когда животное будет в отключке. Мы немного обсудили, как уговорить лошадь войти в трейлер. Я не хотел больше тратить время, поэтому сам вошел туда вперед нее, пока гении решали этот вопрос. - Энтони, выйди оттуда, - ругался Боб. - Давай, малышка… Давай, девочка, проходи… пойми меня… - я уговаривал ее, и она рискнула, медленно зашагав ко мне. Ее робкие шаги звоном копыт отдавались по металлическому полу, и лошадь при этом издавала тихие стоны боли. - Теперь все… Хорошая девочка… - я поцеловал ее в нос, улыбаясь ей. – Да… ты сделала это… Сейчас мы отправимся в хорошее место… Теперь мы поможем тебе, детка. - Я никогда не видел, чтобы конь так быстро согласился войти в фургон, - произнес один из парней. - Я останусь здесь, с ней, - предложил я, видя, что Белла держит Солнце Полуночи за поводья, лаская его. - Ты не можешь остаться там, Мейсен, ты сумасшедший! – сказал мне один из парней. - Да, я знаю, - усмехнулся я. – Но если я уйду, она снова взбесится. Это недалеко. Со мной все будет в порядке. - Энтони, нет, - попросила Белла, на ее лице была видна обеспокоенность. - Все в порядке, детка, - подмигнул я ей, лаская морду лошади. – Залезай в грузовик с Бобом. Со мной все будет нормально. Никому не понравилась моя идея, но, в конце концов, это был единственный способ сохранить спокойствие лошади. И мы решили попробовать. Боб завел грузовик и потянул наш трейлер, двигаясь очень медленно. Я думаю, что ребенок на трехколесном велосипеде обогнал бы нас, так мы ползли по дороге. Всю дорогу Белла смотрела назад на прицеп, пытаясь разглядеть через окошко фургона мою голову. Я также часто посматривал в окно, улыбался ей и подавал ей большим пальцем знаки. Она убьет меня, когда все это закончится. Смешно, но я совершенно не чувствовал страха, будучи запертым в этом небольшом гробу. Вот такие дела. Наконец мы добрались до конюшен, и я никогда не был так счастлив увидеть это место, как сегодня. - Ты заставила меня приехать на работу в выходной день, - осторожно сказал я, глядя в морду лошади, - надеюсь, ты оценишь это. Лошадь издала негромкий звук ?пффф? и слегка качнула головой. Я рассмеялся над ней, когда мы остановились, и Боб пришел к нам, чтобы открыть заднюю дверь прицепа. - Ты в порядке, МУРАВЕЙ? – тут же спросил он, заглядывая внутрь с ужасом. - С нами все хорошо, - спокойно ответил я, проводя пальцами по белой гриве лошади, - мы только что разговаривали. - Теперь выводи ее наружу, - поспросил Боб, глядя обеспокоенно. - Давай, сладкая булочка, - я начал медленно двигаться рядом с ней, а Боб и еще один парень подняли кусок забора, готовые следовать за ней. Лошадь сделала шаг. - Это моя девочка, - я оглянулся и увидел, что она пытается развернуться. - НЕТ-НЕТ! – тут же заговорили другие парни. – Не позволяй ей ПОВОРАЧИВАТЬСЯ, веди ее вперед! - Как я сделаю ЭТО? – спросил я немного нервно. - Прости, прости… ш-ш-ш… ш-ш-ш… - успокаивал я лошадь. Наконец нам удалось уговорить ее развернуться и следовать за мной в конюшни. Я чувствовал себя так, как будто пробежал марафон, когда мы вошли и завели ее в одно из стойл. Ребята продолжали разговаривать. - Я не могу поверить в это. Лошадь просто идет за ним, очень странно. - Я обладаю животным магнетизмом, - пошутил я, находясь сейчас за пределами стойла. – Хорошо, что она здесь. Где ветеринар? - Его не будет здесь до пяти, - сообщил Боб, поглядывая на израненную лошадь. - Пяти? – я поморщился, посмотрев на часы. – Сейчас одиннадцать утра. Ты говоришь про пять вечера? Она не сможет простоять здесь до пяти вечера. - В городе нет хорошего ветеринара, - Боб посмотрел на лошадь с сожалением, - ближайший находится в нескольких часах езды. Нам еще повезло, ведь сейчас выходные. - Никаких ГРЕБАНЫХ выходных! Ей нужна помощь сейчас, - нервничал я и оттого громко кричал. Боб с удивлением посмотрел на меня. Обычно на работе я себя так не вел. - Я знаю, - сказал он. - Я обещал лошади, что теперь все будет хорошо и ей помогут, - я покрикивал на Боба, хотя это была не его вина. - Мы можем сделать кое-что, пока ветеринар не прибудет, - начал Боб, но я продолжал злиться. Белла стояла рядом со мной и смотрела печальными глазами, ничего не говоря, а я ходил взад-вперед, хватаясь за волосы и не слушая Боба. - Энтони, - прозвучал голос со стороны. Дженна стояла там, грязная и потная, больше похожая на фермера, чем на девушку, - я могу помочь. Я знаю лошадей. Хоть я не ветеринар, но могу облегчить ее состояние до тех пор, пока ее не осмотрит доктор. Белла улыбнулась, не понимая, кто это. Должен ли я сказать ей? Наверное, лучше позже. Боб кивнул мне, подтверждая, что она может помочь нам. - Хорошо, Дженна, - сказал он, и я съежился, понимая, что Белла стоит рядом со мной и теперь она знает. - Хорошо, дайте мне умыться, и через пять минут я вернусь! Я зайду к маме за медикаментами! - МАААМ! – закричала Дженна и побежала. Я боялся обернуться. - Боб, - я положил руку ему на плечо. – Мария стоит там? - Да. - Она улыбается? - Нет. - Спасибо, Боб. Я повернулся, и Белла уставилась на меня. - Это ДЖЕННА? – громко спросила она. – ЭТО ДЖЕННА? - Да, - оглянувшись, я уже не видел убежавшей девушки, - может быть, я вас позже познакомлю. - Нет, я хочу встретиться с этой сукой СЕЙЧАС, - зарычала Белла, откидывая мои руки, когда я старался отодвинуть ее за спину лошади. - Белла… Белла… - прошептал я, осторожно держа ее за талию, - я думал, ты говорила, что доверяешь мне. - Я доверяю ТЕБЕ, - она нахмурилась, - только я не доверяю ЕЙ. Мне хочется немного поговорить с этой сукой и сказать, что я ТУТ ЖЕ оторву ей ее сделанные СИСЬКИ, если она еще раз подойдет к тебе! - Я согласен на это, - я смотрел ей в глаза. – Правда, согласен. И в любое другое время это было бы ЗДОРОВО. Но сейчас давай, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, мы подумаем в первую очередь о бедной лошади? У нее кровотечение. Смотри. Я показал ей свои высохшие от крови руки, и Белла побледнела. - Я понимаю, что прошу много, - молил я, - но если она знает, как помочь лошади… - Хорошо-хорошо, - согласилась она на этот раз. – Но когда она закончит с лошадью, я ТОЧНО скажу ей все, что думаю о ней! Белла отошла на другой конец стойла и добавила: - Все будет хорошо. Позже мы все переместились в огромное квадратное стойло, пол которого был выложен мягким сеном. Лошадь лежала на боку, немного задыхаясь. Я сидел в углу, а ее голова, которую я поглаживал, разместилась на моих коленях. Это был единственный способ, при котором она позволила сделать ей укол. Дженна показывала мне, как вводить иглу; на самом деле, она объясняла это всем. - Если нужно сделать укол, то лучше сюда, в верхнюю часть шеи, - говорила она. – В мышцу. Ветеринары обычно колют в вену передней части шеи, но мы не обучены такому, поэтому достаточно будет и в мышцу. Я делаю легкий щипок, чтобы предупредить, куда буду колоть, а потом просто придерживаю, вот так. - Мне хочется прищемить ТВОЮ кожу, чтобы ты знала, куда я буду колоть, - злобно пробормотала Белла из дальнего угла стойла, в котором мы с ней сидели. Боб был возле Дженны у ног лошади. Дженна не ответила на реплику Беллы, она не сводила глаз с того, что делала. Я продолжал поглаживать морду лошади и пасть, в данный момент для животного это было очень приятно. И Дженна сказала, что я хорошо нахожу те места, от касания к которым лошадь получает удовольствие. Белла не могла долгое время мирно терпеть присутствие Дженны, и я очень надеялся, что пока голова лошади лежит на моих коленях, напряжение не перерастет в кулачный бой. Я не знал, что у лошадей такие тяжелые головы. - Вот так, девочка, - Дженна вытащила иглу, лаская бок лошади и поглядывая на меня. – Оно начнет действовать через некоторое время, ждать придется не так долго. Просто спокойно держи ее, впрочем, как ты и делаешь. Лучше бы она сейчас ушла, пока Белла не уничтожила ее, но Дженна продолжала сидеть на сене, рассматривая проволоку вокруг шеи лошади. - БОЖЕ, - Дженна прикоснулась пальцем к проволоке и провела по краю, - она все еще кровоточит. Сейчас придет Шерон, и мы сможем отрезать проволоку. Она стерилизует инструменты. - Я не могу поверить, что она так положила голову тебе на колени, - улыбнулась нам Дженна, - она поразительна… Это сейчас произойдет, я знал. Белла готова наброситься. - Я не могу так больше! – начала она, глаза лошади открылись, ее потревожили звуки… шум. Ее глаза будто говорили: ?Успокойтесь, я пытаюсь заснуть?. Белла вздрогнула оттого, что расстроила лошадь, а потом зашептала мне. - Ты не хочешь познакомить меня, Энтони? – спросила она. - Да, - я сглотнул. – Дженна – Белла. Белла – Дженна… (п/п: пришлось Беллой представлять, раз в подвале сдал себя)… Теперь все в порядке, посидим в тишине, пока лошадь засыпает, и всю остальную часть вечера тоже. Где Питер, когда в нем действительно нуждаются? - О, Белла, - Дженна выглядела немного напряженной… пристыженной. - Да, невеста Энтони, - Белла покосилась на нее. Я знал, что, скорее всего, я снова оказался вовлеченным в неприятности, и был сейчас не в своей тарелке. Обычно женщины не боролись за меня. Если я был нужен им, они просто платили, и Виктория отходила в сторону, желая нам добра. Черт возьми, женщины ДЕЛИЛИ меня… иногда по четыре-пять человек зараз! Должен ли я злиться на Дженну? Разве это правильно? - Слушай, я знаю, ты, наверное, ненавидишь меня, - начала Дженна, глядя Белле прямо в глаза, - и я не виню тебя. Будь Энтони моим, а какая-нибудь сука попыталась украсть его, я бы ударила ее по лицу! - Я рада, что ты одобряешь это, - ответила Белла, глядя на морду лошади, - потому что это твое будущее!- Эй, я ПОЗВОЛЮ тебе ударить себя, - она качнула головой, рассматривая ноги лошади, - я заслуживаю этого. И не жду, что ты будешь доверять мне, но я говорю тебе правду, у тебя хороший парень. Он не стал обманывать тебя, вне зависимости от того, как сильно я пыталась. Не злись на него, это была моя ошибка. - Дженна, - прервал ее Боб, - почему бы тебе не принести обед для Энтони и Марии? Я уверен, что они голодны. И что-нибудь попить. - Хорошо, - встала она, - я вернусь. Белла отпустила ее, становясь все более угрюмой с каждым удаляющимся шагом Дженны. Я улыбнулся Бобу, молча благодаря его. Боб просто посмотрел на меня, не зная, что сказать, поэтому мы все сосредоточили свое внимание на лошади. Белла вместе с Бобом начала обрабатывать небольшие раны у лошади на ногах. У Боба было немного йода и кое-какие другие лекарства, обеззараживающие любые инфекции и очищающие грязь с порезов. В скором времени животное полностью уснуло, и я позволил себе выскользнуть из-под его головы. Боб и Белла наблюдали за мной. Я принялся помогать им, и обратил внимание на то, чему нас учит Боб, отвечая на наши вопросы. Подошла Шерон с инструментами, и под руководством Дженны мы принялись за операцию. Откинув в сторону все свои претензии, каждый из нас делал свою работу. Дженна разрезала колючую проволоку в нескольких местах, а потом маленьким инструментом, похожим на плоскогубцы с длинными плоскими щипцами, вытаскивала ту часть проволоки, что была утоплена в коже. Мы с Беллой накладывали марлю на раны, освобожденные от железа, чтобы останавливать кровотечение. Белла была великолепна. Она крепко держала бинт, так же, как я, не обращая внимания на кровь лошади, попадавшую на руки. Она даже улыбалась мне, когда мы правильно выполняли свою работу… каждый раз… Это все, что мы могли сделать самостоятельно, пока чертов ВЕТЕРИНАР не появится здесь. Мы с Беллой обрабатывали ноги лошади, заматывая их бинтами, в то время как Дженна с Бобом осторожно сняли узду и вожжи с ее головы. - Боже, я хотела бы оторвать руки тому, кто это сделал, - в голосе Дженны звучала ярость, но ради раненого животного она старалась контролировать себя. – Гребаные ублюдки! - Да, ты права, - твердо ответила Белла, - люди уроды, особенно когда они запирают других в темном подвале в течение трех часов. Я просто позволял Белле говорить это, глядя на Дженну, и не бросался на ее защиту. Белла имела право сердиться. Поступи так с Беллой какой-нибудь мужчина, он был бы уже мертв, а я сидел в тюрьме. - Человека, который не в состоянии вынести три часа взаперти в небольшом помещении в темноте! – ее голос становился все громче и злее. Дженна смотрела вниз, ничего не отвечая. Она позволяла Белле говорить и выслушивала то, что заслужила. - Ты знаешь, что могло бы с ним случиться? – спросила она Дженну. – Он мог УМЕРЕТЬ там из-за тебя! После всего, что он пережил, ТЫ могла его убить! И ты такая счастливица, что ты не… потому что это единственная причина, благодаря которой ты сейчас ДЫШИШЬ! - Я знаю, - ответила она без какого-либо сопротивления и сарказма. – Знаю… МНЕ очень жаль. Правда. Не знаю, что еще сказать. Я совершила огромную ошибку и осознаю это. - Это была не ошибка, - сказала Белла смертельным тоном. – Ошибка – это оставить ключи в машине! Ты хотела запереть его там… с собой… чтобы вы могли… ааахххх… Я никогда не думала, что ему придется снова столкнуться с такой ситуацией на этой работе. Но теперь я догадываюсь, что так будет всегда и везде, не правда ли? Все выглядели поникшими… так неудобно… Белла сделала обстановку сейчас довольно-таки напряженной. - Я не буду больше ничего говорить сейчас, потому что мы вынуждены все вместе находиться здесь, возле этой бедной лошади, - успокаиваясь, произнесла Белла. – Но у меня еще есть что сказать, когда все закончится. - Ладно, - кивнула Дженна, не выглядя расслабившейся, но, по крайней мере, мы смогли вернуться к нашей работе и сосредоточиться на животном, которому была необходима наша помощь. Я улыбнулся Белле, тихо говоря, что горжусь ею за то, как она заботится о лошади. Должен признаться, мне нравится такая Белла. Она защищает меня, борется за меня… Виктория никогда не делала этого. Спустя какое-то время лошадь проснулась и поднялась на ноги… на копыта. Она продолжала покачиваться. Дженна ушла, но Белла осталась, и она помогала Шерон нежно мыть лошадь. - Шерон, почему она так делает? – спросил я, поглаживая белый бок животного, с удовольствием видя, что грязь отмылась. – Отчего она так двигается? Она танцует? Шерон рассмеялась и продолжила свое занятие. - Нет… - она тепло улыбнулась. – Однако похоже, правда? Я кивнул и снова посмотрел на покачивающуюся лошадь. Голос Шерон отрезвил меня, когда сообщил: - Ей очень больно, Энтони. Вот почему она делает так. Я не знал, что сказать, что-то внутри меня начало болеть еще сильнее, чем до этого. Когда тело лошади было полностью отмыто, стали заметны шрамы – грубые глубокие линии через всю плоть животного. Некоторые отметины выглядели очень застаревшими. - Я правильно догадываюсь, что она давно испытывает боль? Я имею в виду, что эти шрамы появились задолго до последнего инцидента? – спросил я Шерон, разглядывая спину лошади. - Да, ты правильно говоришь, Энтони, - по ее словам было заметно, что она гордится мной, и в то же самое время ей было очень обидно за искалеченное животное. – Эта бедняжка многое пережила. Похоже, что предыдущие владельцы, кем бы они ни были, издевались над ней. Некоторые люди бьют лошадей, когда они не подчиняются им. Я никогда так не поступаю. - Это потому что вы добрая, - поделился я, немного застенчиво глядя в ее глаза, но она улыбнулась. Я действительно восхищался Шерон. Она была ответственной, знала, что эти лошади могут быть по-настоящему упрямыми, становясь огромной болью в заднице. Но она никогда не вредила им, даже в гневе, и она ни за что бы не потерпела издевательств кого-то другого над ними. Она обладает терпением и силой… и характером. Животными легко пользоваться. Они не могут ничего рассказать или обвинить кого-либо. Люди, которые заботятся о них, благородны, по моему мнению. Относись Виктория ко мне хоть вполовину так, я не был бы сейчас таким сдвинутым. - Спасибо, Энтони, я думаю, ты тоже очень добрый, - ответила она. Я ценю то, как ты ведешь себя с Дженной, кстати. Она заслуживает, чтобы ты обращался с ней, как с дерьмом, но ты совсем другой. Ты хороший человек… ты простил ее. Но если тебе захочется запинать ее, когда она упадет, я тебя полностью пойму и поддержу. Белла стояла за пределами стойла и разговаривала с Бобом. Не думаю, что она слышала наш разговор. - Мне кажется, моя невеста скоро надерет ей задницу… очень скоро, - предупредил я, надеясь, что до этого не дойдет. Я не хочу видеть, как Белла опустится до того, чтобы драться с девушкой посреди конюшни. Она выше этого. Белла классная. - Дженна предвидела такой поворот событий, - ответила Шерон, без сожаления говоря о дочери. Я решил сменить тему беседы и спросил: - Вы не знаете, кто владеет большим домом внизу, в ущелье, там, где мы нашли лошадь? Держу пари, всему виной владельцы дома. - Не дает покоя тот дом? – Шерон улыбнулась, загадочно глядя на меня. - Привидения? – спросил я, надеясь, что Белла не слышала этого. - Да, про этот дом в Каспере существует много сочных историй, - сказала она таинственно. – Этот дом существовал еще в 1900 годах, в нем вечерами проводили время леди… если ты понимаешь, о чем я говорю… - Публичный дом, - догадался я, не сильно удивленный. - Да, - покраснела она, глядя вниз, а потом продолжила: - Людям, живущим в городе, не нравилось, что рядом есть такое место. Мужья украдкой пробирались туда, но в свете дня стояли у церкви рядом со своими женами и соглашались, что этого заведения здесь быть не должно. Но женщины не уходили. Им нравилась эта местность, и они хотели остаться. Однажды ночью старейшины города собрались вместе, надев на себя маски и мешковины, и направились к этому дому. Они сожгли его вместе с девушками, спящими внутри. - Иисус, - выдохнул я. – Это было слишком жестоко. Эта история произошла так близко от моего дома. Я пытался сделать вид, что это не беспокоит меня, но все было не так. - Да, - согласилась Шерон, - девочки погибли в огне. И никто не захотел жить на той земле, перестроить дом. Люди боялись, что призраки отомстят им. А потом, несколько лет назад, богатая пара переехала сюда, чтобы скрыться от ?крысиной гонки? (п/п.: образ жизни в обществе с рыночной высокоразвитой экономикой, характеризующийся высокой личной и общественной активностью). Они не знали истории этой земли или того, как сгорел дом, и построили этот великолепный особняк. Тот, что стоит там сейчас. Но в ночь, когда они наконец заселились туда, дом загорелся, пока пара крепко спала. Это было забавно только потому, что как только пара выбралась наружу, огонь прекратился. Мне кажется, девушкам понравился этот особняк, и они не захотели сжигать его дотла. ХРИСТОС, я был ТАМ! С Беллой! - Ты в порядке? – ухмыльнулась Шерон, глядя на меня. - Да, - ответил я, задумываясь, смогу ли теперь вернуться туда снова. Это всего лишь история. Белле лучше об этом не рассказывать. Моей другой мыслью было: ?Так им и НАДО!? Я бы отомстил этим ублюдкам так же, как те проститутки! Я вспомнил, что огонь унес жизнь Тани и почти убил Кэти, и содрогнулся. Возможно, в ту ночь огонь предназначался мне, но я вышел. Лошадь отвлекла меня от размышлений, когда издала негромкий стон боли. Мы упорно трудились и делали все возможное, чтобы облегчить участь лошади. И ждали… ждали… гребаного ветеринара! Прошло еще два часа! Единственное, что успокаивало лошадь, это мое присутствие. Я разговаривал с ней, не отходил от нее ни на минуту. Она позволяла другим подходить к ней, только если я был рядом. Отчасти это льстило мне. Я не понимал, почему так сильно понравился лошади, но чувствовал себя от этого очень хорошо. Большинство животных, находящихся здесь, ненавидели меня. Лошадь просто обезумела, когда мне пришлось выйти в уборную. Парни бегали за мной, чтобы поторопить вернуться, опасаясь, что конь навредит себе еще больше. Нет, я не пользовался общественным туалетом. Я ходил в кусты и писал на дерево, как собака! Я рад, что не был в уборной, когда парни с воплями ворвались туда. Произойди это, когда я был внутри, у меня бы случился сердечный приступ! Каждый из них пытался уговорить меня отдохнуть, пообедать, но я не мог. Я стал частью лошади. Думаете, я шучу? Я влюбился в лошадь… моментально! Теперь я чувствовал себя родителем, ухаживал за своим ребенком и ждал Богом проклятого доктора! Каждая пройденная минута после шести все больше злила меня. Сейчас мы были с ней наедине, и я просто продолжал разговаривать, поглаживая ее бока. - Я знаю, как ты себя чувствуешь, - прошептал я, глядя в ее усталые слабые глаза, - я был там… они били… истязали… без остановки, так ведь? В ответ лошадь издала тихое ржание и придвинулась своей мордой очень близко ко мне, словно хотела, чтобы я снова погладил ее, что я и сделал. - Я знаю, - прошептал я, мои глаза начало заволакивать туманом. – Это была не твоя вина. Теперь я знаю это… ты хороший конь… прекрасная лошадь… Тебя должны любить и защищать. Теперь все хорошо… ты со мной… Я никому не позволю сделать тебе больно, я клянусь… теперь ты в безопасности… в безопасности. И вдруг из внутренней части глаза лошади просочилась прозрачная слеза и скатилась по ее носу. Я чувствовал себя болваном, но продолжал шептать: - Я люблю тебя… Я люблю тебя, малышка… Я провел рукой по тому месту шкуры, где пробежала ее слеза, и поцеловал нос лошади, прислонившись к нему лбом. - Ш-ш-ш… ш-ш-ш… Этот конь не умрет, не услышав таких слов. По крайней мере, у нее есть это. Никто не стоял возле моей постели и не говорил о своей любви. Даже не помню, навещала ли меня Виктория, когда я был в больнице. Сука. Если лошадь умрет раньше, чем появится ветеринар, клянусь Богом, я убью его! И, хотя все в моей голове было против Него, и я давно перестал верить в Его существование, я молился… в своих мыслях… просил об этой небольшой услуге… Пожалуйста, не дай умереть лошади.