Умереть, чтобы спастись (1/1)

День триста десятый.—?Хо-хо-хоу! Сегодня Рождество, по моим подсчетам! Жаль, что нельзя здесь найти елку и какао. Безумной любовью обожаю маршмеллоу. Наверное, на земле уже забыли напрочь о такой простой сладости, наизобретали всякой синтетики. А ведь ничего вкуснее какао с маленькими зефирками или, например, лакричных палочек, никто все равно не придумает.Я нашел себе занятие. В компьютере администратора… не буду говорить, как я туда залез. Ладно, не о моих навыках взломщика речь. Нашел я пассажирскую базу. Всю информацию о тех, кто прямо сейчас путешествует из одной галактики в другую. Когда я обнаружил эту базу данных, то чуть с ума не сошел от восторга, потому что… это своего рода общение. Перед отправлением с Земли нас же долго готовили, и не только для погружения в гибернацию, но и для того, чтобы мы не двинулись крышей после пробуждения?— все же не так-то просто осознать тот факт, что ты очнулся, а все, кого ты знал на Земле, уже мертвы. И все эти видео, которые для нас, пассажиров ?Авалона?, записывали наши близкие… все это здесь. Гигабайты чужих жизней, чужих секретов, слишком личной информации. И все это у меня в руках.—?Да в жопу это бортжурнал. Я шизофреник.Лен откинулся в кресле и бесцельно покачал ногой туда-сюда, разглядывая цветной тапочек. Эту забавную пару домашней обуви он умыкнул из чьего-то багажа, когда нашел способ забраться в багажное отделение ?Авалона?. Сбоку от клавиатуры компьютера, на который Лен наговаривал свой бортовой дневник (несмотря на Артура, он к нему иногда возвращался), стоял глянцево-блестящий стакан с янтарным виски. Виски, который Леонард раньше любил, но теперь воспринимал как нечто приторное, неприятное, даже тошнотворное. Лен стал старой, разваливающейся машиной, в которую все заливали и заливали высококачественный бензин, но она упрямо отказывалась заводиться и кашляла едким серым дымом.Лен отключил запись и потер переносицу. Его уже немолодой организм начинал медленно сдавать позиции. За триста с лишним дней того, что пока еще можно было назвать жизнью, он не продвинулся в своих попытках заснуть в капсуле ни на один шаг. Только впустую, будучи пьяным, долбал кувалдой по огромной двери капитанской рубки. Долбал. Плакал, прижавшись спиной к чужеродному металлу. Снова и снова взмахивал кувалдой, а потом опять плакал от бессилия.Леонард Снарт ненавидел слезы. Не позволял плакать ни себе, ни своей сестре, за которую мог отдать богу душу.Лен в бога не верил. Поэтому мог лишь сесть в ?Авалон?, закрыть глаза в гибернационной капсуле под номером одиннадцать двенадцать и совершить межгалактическое путешествие длиною более чем сто лет. Несмотря на вранье в анкете, он заснул Леонардом Снартом, самым ловким вором Централ Сити, главой шайки Негодяев. Главным противником…Нет. Не надо.А проснулся на корабле Лен?— просто Лен. Без фамилии, без истории. Лен. Лен, как напишут о нем в учебниках и статьях ?единственный в истории пассажир-переселенец, проснувшийся раньше прибытия корабля?. Лиза, его любимая младшая сестра, прочтет эти статьи уже на ?Родной обители два?. До его похорон или после?— не столь важно. Неизвестно, сколько он вообще протянет, и останутся ли от его тела останки, хотя бы отдаленно похожие на человеческие.Лен залпом опрокинул в себя стакан. Глотка никак не прореагировала на крепкий виски, он даже не поморщился. Словно хлебнул чуть теплой воды. Оказывается, спиться так просто.Только если раньше в голове Лена от обильных возлияний в баре с Артуром наступала блаженная пустота, то теперь ничего не менялось.Он сполз со стула, сгреб несколько планшетов, куда загрузил порцию информации о пассажирах ?Авалона? и побрел в сторону своей каюты, медленно переставляя ноги. Отросшие и немытые уже две недели волосы неприятно щекотали уши, привыкшего к короткому ежику на голове Лена это знатно раздражало… Но это хотя бы давало ему понять, что он еще существует как вид.Мимо проехала гвардия роботов-уборщиков. Лен проводил их мутным взглядом и припомнил, что сегодня утром он в столовой расколотил тарелку с хлопьями. Наверное, бравые служители чистых полов направлялись именно туда, потому как сначала они долго драили ванную?— Лен не выключил воду вечером, потому что надрался до бессознанки и вырубился, так что полы в его каюте выглядели не лучшим образом.В холле первого этажа его встретил автомат-подсказчик. Лен привычно шуганул его?— металлический голос приветливо спросил ?Чем могу помочь? и, получив в ответ ?Пшел ты на хуй?, вежливо ответил ?Приятного дня?. Лен устало показал светящемуся табло средний палец, подхватил норовящий вывалиться планшет, который он сунул подмышку, и двинулся к себе, неприятно шоркая тапками по полу.Оказавшись наконец перед дверью, Лен подергал браслет на руке?— конечно, после взлома всего, чего только можно, он ему был не особо нужен, но Лен продолжал его носить по-каким-то сентиментальным причинам, не совсем ему понятным,?— подергал, но ничего делать не стал. Вздохнул и поплелся на ?балкон??— огромную пустую комнату, где ничего не было, кроме окна во всю стену. Своего рода смотровая площадка для бедных. Открытый космос как на ладони?— непроглядная чернота, млечные завороты чужих галактик, мириады звезд, несчетное количество планет, метеоритные дожди, от которых мурашки по коже. Раньше он всего этого не видел, но в этой части космоса как раз появилось все то, что описывали красочные буклетики.Лен не мог даже словами описать ту боль, которую он испытывал, в одиночку смотря на космические чудеса. Он закрывал глаза и представлял, что рядом с ним Лиза. Мик. Его Негодяи. Его единственная семья. Самые близкие люди, ценности которых он так и понимал до сего момента. Для них он уже мертв. А они… Негодяи. Прошло тридцать лет с начала полета. Тридцать. Кого-то могли подстрелить, засадить за решетку на веки вечные. Сколько их осталось? Соблюдают ли они кодекс? Какой Мардон лидер?..Блядь.Лен швырнул один из планшетов на пол и вцепился в волосы. Слезы душили, тугим комком забили гортань, внутри все раздирало на куски от отчаяния, боли и бессилия. Он упал на колени, но не устоял и завалился набок, подтягивая колени к груди. Щекам стало мокро, во рту защипало, но Лен пытался?— из последних сил, сжимал зубы, глухо выл, но не хотел плакать. Не снова, нет, хватит…Но истерика взяла свое. Он перевернулся на живот и ударил кулаком по ледяному металлу пола, завыл в голос, срывая связки, матерясь и захлебываясь слезами. Он рыдал так, наверное, первый раз в жизни. Внутри скручивались узлами органы, словно превращались в единый комок боли, что рвалась наружу, но не находила выхода. Она копилась внутри, заполняла Лена, подталкивала его к пропасти, в которую он катился?— обреченно-неизбежно, не глядя вниз. Потому что закрыл глаза, намертво. Потому что в какие-то моменты?— как сейчас?— ему становилось все равно.Когда истерика начала отступать, и Лен снова смог осознавать себя, он медленно разлепил глаза, с трудом справившись со слипшимися ресницами, и посмотрел вперед?— туда, где была дверь. Оттуда можно было попасть в отсек со скафандрами. Доступом к ним Лен пока не занимался, да и нужно разве…Он не мог себя заставить войти в тот отсек. Отсек, где можно было бы выйти в открытый космос, насладиться красотами, стоя примагниченными ботинками скафандра на одном из крыльев ?Авалона?.А не мог, потому что… там был шлюз. И кнопка, открывающая его. Кнопка, которая могла за мгновение решить все его проблемы.После истерики наступило опустошение. Лен был словно оболочка от человека с полностью вымороженными внутренностями. Он с усилием отвел глаза от двери в отсек и уставился в потолок.***Он никогда не слышал о том, как умирают люди в космосе. Это Лиза была помешала на всех этих внеземными путешествиями и прочей чепухой. Мик, вроде бы, тоже что-то почитывал, но скорее за компанию с Лизой, чем из личного интереса. Поэтому Лен знал о смерти в безвоздушном пространстве исключительно из фильмов, поэтому его осведомленность в этом вопросе не могла быть достаточно достоверной. Но одно Лен знал точно?— эта смерть ничем не отличается от любой другой. Ты сдохнешь. Быстро или медленно, неважно. Оказавшись за пределами корабля, ты сдохнешь, как собака. Не сразу, но факт остается фактом. И это был его единственный способ спастись.Умереть, чтобы спастись.Лен себя ненавидел. За эту слабость. Это трусость, наверное, потому он не видел будущего, но все равно боялся оборвать свое жалкое существование. Раньше он думал, что не боится смерти. Стоя под дулом пистолета своего нерадивого напарника, или на прицеле тупого копа?— не боялся. В тюрьме, сжимая по ночам заточку, все равно не боялся. За жизнь сестры и Мика боялся, за свою?— никогда.До этого момента.И Лен понимал, что рано или поздно ему придется сделать выбор?— или шагнуть из шлюза в проклятый космос, или… смириться.