Эпилог: Прощание (1/1)

Прошло почти три недели, но Майкл все еще привыкал к обычной жизни. Он заново учился ходить по улицам среди толпы людей, к громкой музыке, к скорости и мерцающим ночным огням. Он пробыл взаперти совсем недолго, в обычном понимании времени, но после всего произошедшего, казалось, что он годы провел в ином мире. Привычное раньше — стало причудливым и незнакомым, а все что он знал теперь — это Джеймс. Его оставшиеся личности. И малыш Джейми, который заснул рядом с ним и уже не проснулся. Майкл, должно быть, сотню раз просил всех остальных проверить, не заперт ли юноша снова где-то в глубине разума МакЭвоя, надеясь, что Джейми вернется, но неизбежно получал один и тот же ответ: ?Его больше нет?. И потому он мог сделать лишь одно. Не для них: они радовались свободе и тому, что теперь все могли жить. Нет, это нужно было ему, потому что Джейми был живой. Настоящий, как бы Джеймс ни избегал этой правды. Они все настоящие. Если погиб тот, кто считался истинным и первым, то кто все остальные? Они все равны. Не важно, что тело у них одно. Он вышел из машины под холодный дождь и торопливо направился к неприметному зданию с тусклой табличкой, именно отсюда ему звонил Брюс и просил забрать. Этот звонок удивил Майкла, и он не стал отказывать. После того как он договорился со всеми о ?графике?, Робертсон старался проводить свое время подальше от него, но вот у него осталась всего ночь, и он должен был сдать ?пост? следующему. Странно, что это время он решил провести дома.Громкие выстрелы доносились из подвала. Майкл скептически осмотрел вывеску тира и нахмурился, прошел мимо владельца на стрельбище и нашел там Брюса. Черное пальто, рубашка и брюки сегодня были, на удивление, аккуратными и чистыми, в сравнении с его обычным видом. Майкл про себя отметил, что из всех личностей Брюсу больше всех идет черный. — Эй, привет, — окликнул его Фассбендер. Кроме них здесь были всего пара мужчин средних лет и молоденькая девушка.— А, добрался, — кивнул Брюс и убрал пистолет в кобуру. — Ты теперь ходишь с огнестрелом? — насторожился Майкл. — Да, но не ссы, я не собираюсь отстреливать тебе яйца, — ухмыльнулся мужчина и пригладил сальные волосы. — Тогда зачем оно тебе? — Майкл махнул рукой, и Брюс, как ни странно, без препираний пошел за ним. — После всего того дерьма решил, что лишним не будет, — отозвался Робертсон только когда они сели в машину и Майкл завел мотор. — Твоя идея идиотская. — Так не ходи со мной, — поморщился Майкл, уже жалея, что заехал. И он туда же. Оказывается, все стороны Джеймса могли сойтись хоть в чем-то. — А я и не пойду, — фыркнул Брюс. — Этот подонок держал нас в камере ужасов, то и дело нагоняя страху, а ты так говоришь о нем, словно он сам ангел. — Он был ребенком. — Нет, он был ублюдком и маньяком. — Он был таким же, как вы все, и я провел с ним целый месяц. Он был напуганным ребенком, — огрызнулся Майкл. — И он достоин хотя бы этого. — Он похитил тебя, если ты забыл, — напомнил Брюс, закуривая. — Это мелочи. Робертсон чуть не поперхнулся дымом, а потом рассмеялся. — Походу, у тебя тоже крыша поехала, — с едва уловимым одобрением заметил он и откинулся на сиденье, устраиваясь поудобнее. — Не смей трахать меня перед появлением, иначе… — Да-да-да, знаю, — отмахнулся Майкл. — Перед тобой именно поэтому выходит Агата, если что произойдет, ты не заметишь. — Фу, — поморщился Брюс и облизнул губы. — То есть ты ее не трахаешь? Или это она делает? Одевшись во все это бабское шмотье. — Ты чего ржешь? Это твои ноги отлично выглядят в чулках, — не удержался Майкл, и мужчина злобно на него посмотрел. — Я вообще-то вооружен, — напомнил он, но Майкл знал, что стрелять Брюс не станет. ***Жить со всеми сразу. Это стало привычным. Он просыпался с Джеймсом и засыпал в объятиях Саймона. Готовил и убирался вместе с Агатой, выпивал вечерами с Брюсом. Присматривал за Мартином, ставшим неразговорчивым после всего произошедшего. Майкл находил время и для Дэнниса, который только начал открывать для себя радость реальной жизни и пока нашел ее в небольшой церквушке, уединении и классической музыке. Оборудовал себе одну из гостевых комнат и запрещал заходить туда всем, кроме Майкла. — Не двигайся, — попросил Саймон, и Фассбендер обреченно закатил глаза. — Я чувствую себя глупо, — признался он, слегка краснея, и хотел поправить белое покрывало, которое едва прикрывало его член, но Саймон тут же на него зашипел, как рассерженный кот. — Не двигайся! — прикрикнул художник, продолжая рисовать. — Не понимаю, почему ты отказался лежать голым. Я видел тебя таким не раз. — Я не натурщик и чувствую себя некомфортно, — отозвался Майкл и недовольно покосился на стоящую рядом вазу с пионами, чувствуя себя задекорированной нимфой. — Ты играл в порно, и говоришь мне о смущении? — в голосе прозвучали нотки ревности. — Са-а-аймон, — укоризненно протянул Майкл. — Знаю. Но все равно не понимаю, как ты мог быть так пренебрежителен к своему телу. — Может, отложишь кисть и перестанешь прятаться за мольбертом? — Майкл вздохнул и сел на диване, все тело жутко затекло.— Ты зачем сел?! Ты что?! — сразу бросился к нему Саймон, чтобы вернуть его в изначальное положение, но Фассбендеру только это и нужно было: он перехватил запачканное краской запястье художника и потянул его на себя, заставляя сесть верхом, поцеловал, моментально прерывая все его возмущения. — Идем спать, — прошептал он, — мне завтра рано вставать. — М-м-м? — Саймон обнял Майкла за шею. — Зачем ты делаешь это, милый? — недовольно пробурчал художник, целуя любовника в шею. — Потому что я должен с ним проститься, — тихо ответил Майкл и ощутил, как Саймон напрягся в его руках. — Он был ребенком, ты же не ревнуешь к нему? — У него было мое тело, — вместо ответа сказал художник. — Больше нет. — Ты все это время такой хмурый из-за него? — с сомнением спросил Саймон и посмотрел на усталое лицо Майкла. — Если тебя это успокоит, хорошо. Я схожу с тобой. — Спасибо, — поблагодарил Фассбендер, поглаживая его бедра. — Церемония уже завтра, а Брюс, Дэннис и Джеймс не хотят идти. — А Марти с Агатой? — неохотно уточнил Саймон. — Марти толком не ответил, а Агата впадает в истерику, едва слышит о Джейми. Так что, думаю, будем мы вдвоем.— Да-а, вот только я не сильно по нему горюю. Он запер меня, не давал даже поговорить с тобой или увидеться. Просто выкинул всех нас… — А вы забрали его жизнь. — Ох, да мы даже не знали, что он существует, — возмутился Саймон, и Майкл ничего не сказал, только взгляд его снова стал темным и грустным. — Кажется, только вы с Агатой и будете тосковать по этому психопату. — Он просто не знал, как еще выбраться. — Ты защищаешь его? — Да. Как буду защищать всех вас, — серьезно ответил мужчина, и Саймон умолк, решив дальше не спорить, и просто поцеловал Майкла. — Я разберу постель. Значит, во сколько церемония? — В три. *** В этот день не было дождя, лишь не по-осеннему холодно. Ни священника, ни родственников, ни пышной процессии или десятков скорбящих. Даже гроб был пустым, а на гранитной плите выбито простое ?Джейми? без фамилии и даты. Джеймс считал затею странной и держался подальше, как в прочем и остальные, но Майклу это было необходимо. Он хотел проститься с Джейми по-человечески, уложить его спать вечным сном и побыть рядом в последний раз, надеясь, что хоть часть вины покинет его. Вид холодной земли, нового надгробья и звуки органа из церкви ничуть не облегчали его душу. Это он выпустил Джейми. И он же стал причиной его смерти. Майкл не знал, что с этим делать. — Ты выбрал… милое кладбище, — нарушил затянувшееся молчание Саймон, ежась от прохладного ветра. — Джеймс посоветовал. Сказал, что ни в коем случае нельзя хоронить в известном месте и с его фамилией…— ?Золотой мальчик? беспокоится о репутации? — хмыкнул художник, но Майкл просто пожал плечами, все так же смотря на надгробье и думая, что он еще мог бы сделать для того, кого уже попросту не существует. — Я… я, пожалуй, в машине тебя подожду, — предложил Саймон и поцеловал мужчину в щеку. — Не задерживайся. Это место плохо на тебя влияет. — Буду через несколько минут, — пообещал Майкл, не шелохнувшись, и даже не взглянул на Саймона, когда тот уходил. — Прости меня, малыш, — прошептал он, видя перед собой мысленный образ Джейми и его робкую, но настоящую улыбку. — Я так много хотел тебе показать… Я должен был… Черт, — он вытер горячую влагу с глаз и погладил холодную плиту. — Прости меня, — снова прошептал Фассбендер, чувствуя, как его начинает тянуть к земле, а на душе звенит тревожный колокольчик. *** ?Роберт Ф.Р., надеемся, ты все же обрел свой мир?.Холодная надпись, нерешительная, отстраненная. Словно люди, которые ее подбирали, совсем плохо его знали или наоборот, желали побыстрее забыть. Мартину хотелось выцарапать эти слова, выбить их из прочного камня, потому что его Боб был достоин большего. Они так его взбесили, что захотелось завыть, но он только улыбался сквозь слезы, дрожа под пронизывающим до костей ветром. Пальто было тонким, о чем только думал Саймон, когда надевал его? О том, что оно из новой коллекции модного бренда? Марти промерз до костей. Но так даже лучше. Этот холод его приветствовал и готовил. Этот холод он так давно призывал. Где, если не здесь? Да, он до последнего не был уверен, но всегда хотел сделать именно так. Именно здесь. Он нашептал Майклу название этого кладбища и сам привез его сюда. Ему даже хватило сил вытолкнуть Саймона. Много времени не нужно. Всего-то пара минут. — Привет, Боб, — сказал Марти и сглотнул, чтобы сдержать слезы, напугано натянул рукава пальто на ладони и нервно улыбнулся. — Прости, что все так вышло. Я… я очень скучаю по тебе. Мне так жаль, что я не смог с тобой попрощаться, и вот я здесь. Боб… Роберт… — Марти стало тяжело дышать, и он запрокинул голову, а затем медленно перевел взгляд на могилу. — Я люблю тебя, — прошептал он едва слышно, зная, что Роберт его услышит. Где бы он ни был, там нет предрассудков, и на него ничто не давит, там он свободен от вины и боли. Он в лучшем мире, где нет всего этого кошмара. Он в том мире и уже многие годы ждет его. Марти знал, Марти верил, что это именно так. В его последние дни в глазах Боба было так много отчаяния, но юноша не понимал, что эта чаша уже переполнена, всегда считал, что они преодолеют все вместе. И в те сладкие ночи, когда они были рядом, так и было. Роберт целовал его и касался так нежно, будто Мартин был сделан из фарфора. Мужчина часто плакал… нет, не так, как сам Марти, совсем не так. Просто казалось, что глаза его слезятся, а эмоции, как иглы, уходят все глубже под кожу, вместо того, чтобы выйти с соленой водой. Он обнимал юношу перед сном и гладил его по волосам, бормотал что-то невразумительное. Наутро подолгу смотрел в окно пустым взглядом, а за завтраком на Марти с виной, и на свое отражение в зеркале с отвращением. Но все это: как плохое, так и хорошее было тут. В том мире все иначе. Там есть только покой и счастье. Там есть все, что им обоим было нужно. Там они смогут навсегда остаться вместе... Тяжелая рукоять пистолета Брюса. Марти держал его уверенно. Хватит резать вены или думать о том, как наглотаться таблеток. Он больше не боялся этого шага. Секунда боли, он рухнет в пропасть и очнется в руках Боба. Наконец-то, скажет, как сильно по нему скучал и что тот ни в чем не виноват. Скажет ему, как сильно он его любит… его… только его…Спаситель, что вынес его из мира кошмаров и притворства.Всего один выстрел.Вспышка боли.И темнота...*** Майкл не понял, что его насторожило, но доверился чутью и огляделся по сторонам. Снова. Ему снова казалось, что на него кто-то смотрит, кто-то крадется за ним по пятам. Это чувство не покидало его с заточения в том проклятом доме, пусть даже там не было той угрозы, о которой он постоянно думал, но взгляд, этот чертов взгляд…Саймон? Он успел уйти достаточно далеко и стоял среди надгробий. Замер у одной из могил и не двигался. — Саймон! — окрикнул его Майкл с нарастающей тревогой, но холодный ветер унес прочь его слова, а, может, Саймон не хотел ему отвечать. Фассбендер еще раз посмотрел на плиту Джейми и направился к художнику, чувствуя, что ему он нужен больше. А затем Саймон поднял руку, и сердце Майкла замерло от ужаса, когда он увидел пистолет Брюса. — Нет! Саймон! — Майкл бросился к нему так быстро, как только мог, чувствуя, как все внутри похолодело. Нет, нет, нет, только не это! Он не готов, не способен, не переживет, если сейчас это произойдет, он не был готов потерять их всех! Холодный воздух жег легкие, и Майкл уже понимал, что безнадежно опоздал. Как бы быстр он ни был, он был медленнее пули. И всего одно нажатие курка… Он бросился на Саймона, и перед тем, как все вокруг пронзил оглушительный выстрел, успел увидеть его лицо… спокойное, умиротворенное, с тенью улыбки на губах, с закрытыми глазами.Выстрел раскатом грома пронесся над могильными плитами и влился в вой органа и звон колоколов, которым вторил ветер.Один выстрел, который мог забрать так много жизней разом. ***Они встретились целую вечность назад. Игривая улыбка и блеск ярких голубых глаз. Он стоял по ту сторону барной стойки, и в тот день все было так просто. Легкий флирт, простая игра, как и десятки раз до него и, как думал Майкл, после. Вот только после уже ничего не будет.Пустота. Холод. И если повезет, он успеет попрощаться. В больнице резко пахло медицинским спиртом и лекарствами. От этого запаха резало в носу, но Майкл не решался еще раз возразить грозной санитарке, обрабатывающей его плечо, которое даже под обезболивающими дико болело.— Как вас угораздило-то? — спросила она с интересом.— Это не важно, как он? — строго спросил Майкл, постоянно поглядывая на дверь. — Я должен его увидеть! — А через журналюг прорвешься? У этих тварей нюх на такое. А когда еще сам МакЭвой попадает в больницу. Знаешь, может, его папочка раскошелится нам на новую аппаратуру после того, как мы откачаем его сыночка. — Как он?! — крикнул Майкл, забыв о боли. Как он? Что с ним? Это все, что его волновало.Как так вышло, он даже не понял. Рухнул на Мартина, и боль пронзила его плечо. Он радовался этой боли, думая, что смог принять удар на себя, но, приподнявшись, понял, что радоваться нечему…Пуля прошла по касательной и рассекла голову Мартина от виска до лба, кровь текла так быстро… И ее было слишком много... Майкл шел на голоса людей и звуки органа, прижимая к себе Мартина, и шептал, шептал без остановки, чтобы тот держался и даже не думал уходить. Он был жив, он должен был быть жив! Он ведь все еще улыбался, и его глаза были открыты, в них все еще мерцала жизнь. Вот только кровь заливала его лицо, и Майкл сорвал горло, перекрикивая рев органных труб, когда ввалился в церковь.А затем ?скорая?. Дорога. Страх и оцепенение…— Я должен его увидеть, — Майкл не спрашивал, он сообщил об этом, едва медсестра закончила с его плечом. Схватил свою куртку, решительно пошел в коридор, готовый прорвать любое заграждение, но даже не представлял, что их будет так много и что фотовспышки могут жужжать подобно рою пчел.У одной из палат стоял отец Джеймса и давал интервью своре журналистов, а по краям от входа были расставлены охранники в черных костюмах. — Нет, это не был несчастный случай, и вопреки слухам о состоянии моего сына — он здоров психически. Это было покушение. Вызов лично мне, на который я готов ответить, — пустым голосом говорил старший МакЭвой. Он смотрелся волком среди овец, и казалось, что он лично готов разорвать любого из журналистов, но явно наслаждался вниманием прессы и даже сложившейся ситуацией — от этого Майклу стало тошно — но его речь прервалась, едва он стал распинаться о высоком уровне медицинских работников. Дверь со скрипом приоткрылась, и оттуда выглянул, бледный как смерть, Мартин. Засверкали вспышки камер, и он, зажмурившись, прикрылся рукой, хотел уже уйти обратно, но Майкл бросился в толпу. — Марти... — он хотел крикнуть, но оказалось, что голос был сорван, и его хватило только на хрип. Он и не рассчитывал на успех, видел, как охрана закрывает дверь, а затем очередная вспышка ослепила его. — Майкл! — радостный голос Мартина, и Фассбендер сквозь пятна перед глазами увидел, как тот бросился к нему. Охрана принялась грубо расчищать путь молодому ?принцу города?, и тот смог утянуть Майкла с собой в просторную палату и наконец-то скрыться ото всех. — Боже, ты так меня напугал! — Майкл смотрел на Мартина с волнением, не веря, что это не продолжение его кошмаров. Его голова была перебинтована, левый глаз полностью скрывала повязка, и мужчина с ужасом подумал, что Марти все же пробил себе голову. Он хотел сказать юноше так много, отчитать его и обнять, запереть и связать руки, чтобы тот даже помыслить о таком больше не мог. Хотел устроить совет всех личностей, чтобы напомнить Мартину, что он не вправе решать за других. Но вместо этого обхватил его за плечи, внезапно ощутив невероятную слабость. — Не смей… — прошептал Майкл с болью, и ком встал у него в горле. В глазах Марти что-то промелькнуло. Он кивнул и робко обнял мужчину.— Я хотел с ним попрощаться, — попытался оправдаться юноша, и Майкл стиснул его с такой силой, что Марти стало трудно дышать. — Считай, что попрощался, — прошептал он и крепче прижал его к себе, понимая, что больше ни на шаг не отпустит. И вдруг услышал тихий плач. — Ты спас меня, — пробормотал Мартин. — Спас… — Я всегда тебя спасу. Тебя, и всех остальных.— Прости меня…— Перестань, — перебил его Майкл и тяжело выдохнул. — Больше никаких прощаний.