Глава 5. Ночное отступление (1/1)

Утро каждого начинается по-разному: у кого-то со звонка будильника, у кого-то с луча солнца в лицо, у кого-то с пения птиц, а у меня?— с прыгающих по мне покемонов, которые хотят жрать. Прошлым вечером они доели остатки бидрилл и теперь вновь проголодались. Не сказать, чтобы подобные скачки сильно мешали, но, когда по тебе прыгает почти четырнадцать килограммов, волей-неволей проснёшься. В принципе, я мог перевернуться на живот и вновь заснуть: благо спать я мог в любом положении и практически в любых условиях?— спасибо моей блядоватой мамочке. Но конкретно сейчас спать особо и не хотелось, да и было у меня стойкое ощущение, что за нами наблюдают. А потому, поднявшись из спальника, я внимательно осмотрел кусты, поглаживая и почёсывая своих питомцев.Наблюдатель нашёлся высоко над землёй в развесистой кроне наклонившегося над стоянкой дерева. Прижавшись к бугристой коре и неподвижно замерев, на нас взирал лайкун своими похожими на два куска синего льда глазами. Чёрная короткая шерсть почти сливалась с покрытой тенями корой дерева, большие уши широко расставлены и чутко, но плавно реагировали на каждый звук. Мне было не очень хорошо видно, но неаккуратную повязку на лапе покемона я всё же заметил.Плохой признак. Лайкуны и арркуны не любят людей. Сильно не любят, зато у них есть привычка брать трофеи побеждённого противника. Эта повязка означает только одно: он вступил в схватку с тренером и ушёл, забрав себе трофей на память. Это может быть что угодно: кусок штанины, кусок рукава, украденная и погрызенная перчатка… Не важно. До меня доходили слухи о лайкунах и арркунах-людоедах, которые в качестве трофеев носили одежду убитых тренеров. Правда, не думаю, что после этого они долго жили…Впрочем, присутствие лайкуна в лагере означало только одно: нужно убираться отсюда, и поскорее. Следующей ночью нам может сильно не поздоровиться, а проверять слухи на правдивость что-то не очень хочется. По крайней мере, на своей шкуре.Оголодавшие питомцы всячески привлекали внимание, но времени придумывать что-то поесть не было. Я спешно собирал лагерь и запихивал вещи в вещмешок. Сейчас это ещё наблюдатель, но неизвестно, поставили его сегодня под утро или же он сидел тут со вчерашнего дня. В принципе, если мы живы, то время у нас ещё есть, но лучше не злоупотреблять гостеприимством этих созданий и уж точно не нарываться. Потому, стараясь не поворачиваться к следящему за нами лайкуну спиной, я быстренько направил свои стопы подальше отсюда.Иви привычно наворачивал круги, а Вишня взгромоздилась на плечо. Признаться, таскать её вот так стало уже довольно тяжело?— всё же она сильно подросла. Когда я её забирал, она весила около трёх килограммов, а теперь уже явно больше. Впрочем, ей и надо расти. Она уже почти догнала свой стандартный рост в шестьдесят сантиметров и обросла какой-никакой, но мускулатурой. Надеюсь, скоро она войдёт в стандартную кондицию чармандеров?— восемь с половиной-девять килограммов. Сейчас она всё же выглядит худощаво, зато у неё нет рахита и не обвисает брюхо, что является частой проблемой у молодых чармиков, которых изначально перекармливали. А значит, нет проблем с ловкостью и скоростью. Теперь в дороге можно было и подумать…Через полчаса ходьбы я полностью убедился в своих подозрениях: лайкун был не просто наблюдателем. Я слышал его в кустах и даже пару раз видел, правда, таился он так тщательно, что выдать его могли только не вовремя шевельнувшиеся уши и холодный блеск глаз. Не удивлюсь, если он уже не один. Очень хотелось побежать, но никак нельзя: тогда сто процентов нападут. Поэтому, старательно делая вид, что ничего не замечал, двинулся подальше в лес. Это не сказать, что безопасно, — просто там нас ждут другие проблемы.Вишня быстро задремала, обвив меня за шею, а Иви даже не выглядел усталым. Впрочем, он альбинос, а это многое объясняет. Мне было даже жалко этого парня: у него очень ограниченная ветка развития. Довольно скоро он упрётся в свой потолок и сильнее стать уже не сможет. Я как смогу разноображу его атаки, но сила их будет весьма мала. Зато он, скорее всего, будет прилично крупнее своего стандартного размера в тридцать сантиметров в холке. Думаю, около метра станет через полтора-три годика в зависимости от того, насколько плодотворны будут тренировки. Бурный рост начнётся сразу, как он упрётся в потолок силы. Так сказать, компенсирующий компонент, дающий шанс на выживание альбиносам. Правда, они обычно до этого не доживают.Через несколько часов устал и иви. Я всё ещё держал выбранный темп, надеясь, что до подходящего места стоянки удастся добраться до темноты. Ставить лагерь прямо в лесу?— плохая идея. В особенности, когда за тобой всё ещё идут лайкуны.Иви в покебол не захотел и всё чаще оглядывался, тоже чувствуя слежку, зато залез в капюшон и устроился там. А я только тихо радовался, что толстовка крепкая, и тайком надеялся, что она выдержит все испытания, что нас ждут.К вечеру я зверски устал и жутко проголодался, а лайкуны и не думали отставать. Да и простуда, подхваченная накануне, наградила меня не только головной болью и саднящим горлом, но и противной слабостью. Идти дальше сил просто не было, а прошли-то всего ничего?— километров десять-двенадцать. Но солнце уже коснулось горизонта, а часа через три-четыре совсем стемнеет и надо становиться на ночевку… Эта идея мне сильно не нравилась, но выбора не было. Проспавшие весь поход у меня на плечах Вишня с иви теперь бодренько помогали мне обустроить место для лагеря.Подходящей полянки не было, зато между крупными деревьями было достаточно места, чтобы бросить спальник и развести костёр так, чтобы не повредить ближайшим деревьям. Черри и иви помогли убрать мне опавшую листву, обнажая землю: разжигать огонь на паденице слишком опасно, зато спать на опавших листьях довольно мягко и тепло. Чармандерка, старательно слушая мои указания, тонкой струйкой огня подсушивала влажные веточки для костра, а иви опять куда-то убежал.Я, наверное, неправильный тренер. Я не сильно забочусь о своих покемонах. Я не ограничиваю их в передвижениях: где хотят, там и ходят. Я не таскаю с собой кучу еды и покеблоков, чтобы побаловать их готовыми кормами: они едят то, что смогут поймать или добыть самостоятельно. Я не переживаю из-за царапин, которые покемоны получают в процессе обучения и изучения мира: это их опыт, пусть иногда и печальный, но я не собираюсь их его лишать. Это не значит, что я бросаю их на произвол судьбы, — я приглядываю за ними краем глаза и всегда приду на помощь, если что-то серьёзное, обработаю раны, если таковые случатся. Но боевые покемоны?— это не изнеженные тепличные цветочки. Это существа, бывающие в серьёзных передрягах, зачастую в сражениях насмерть, и жизненный опыт им лишним не будет, ибо, опять же, это пресловутый шанс на выживание.Так что за убежавшего куда-то иви я не переживал. Он точно не потеряется, поскольку чутьё у него острое, да и покебол дальше восьми километров покемона от себя не отпустит. Может, разве что опять на кого-нибудь нарваться… Но после нашей беседы он старался держать себя в лапах, так что вряд ли. Скорее всего, решил поохотиться на катерпи или кого-нибудь подобного. Сил для этого у него уже должно хватить, хотя я и несколько нервничал: всё же лайкуны бродят где-то неподалеку. Но и особо поднимать панику не собирался: иви сейчас мелкий, в любую щель втиснуться может, а лайкуны и не пролезут. Да и Корн?— а именно так я и решил назвать иви?— молча сидеть не будет: разорётся и будет отбиваться всеми лапами. Так что, случись что, я точно об этом узнаю.И вот лагерь развёрнут, костёр разожжён, в котелке булькала густая похлёбка, Вишня уже даже пару раз попробовала тырнуть еду, а Корна всё ещё не было… Я уже начал волноваться, когда иви, пыхтя и сопя, вылез из кустов, старательно таща за собой тело рататы. Я мог только подозвать усталого питомца к себе, чтобы осмотреть на случай тяжёлых травм. Ничего стоящего внимания не было: ссадины, царапины, несколько укусов на плечах, которые я промокнул обеззараживающим раствором, а потом пошёл доваривать свою похлёбку. Иви проводил меня взглядом и вернулся к своей добыче. Вишня к тому времени уже вовсю теребила тушку. Хотел иви того или нет, но делиться придётся: Вишня уже перестала быть безответной малышкой, готовой расплакаться от любой обиды, — теперь она способна постоять за себя, лязгая острыми зубами и фыркая дымком в качестве весомой угрозы.Отбирать у них их ужин и, возможно, завтрак я не собирался. Это естественный отбор, и его смысл в том, что выживает сильнейший. Этой ратате не повезло: она оказалась слабее голодного Корна, а потому… Приятного аппетита, пушистый засранец. Да и с рататы я ничего полезного взять не мог. Можно было бы забрать крупные острые резцы, но зачем? У крыскуна или ратикейта они и больше, и острее, и крепче. Так что я перестал обращать на своих монстров внимание, стараясь приглядываться к окружающей местности. О наблюдателях из лайкунов я не забыл.Они обо мне тоже. Тёмное, гибкое, большеухое тело мелькнуло в зарослях и так же молниеносно исчезло. Были у меня нехорошие догадки, почему они всё ещё здесь, и их надо было проверить…Выпущенный из покебола бидрилл выглядел неважно. Он всё ещё был в состоянии полусна, когда растянулся на земле. Будь он бодрячком, я бы просто не рискнул его выпустить. Покебол, конечно, вызывает насильственную привязанность к тренеру, но мало ли. Да и многие всё равно способны этому сопротивляться. Метровый шершень безучастно лежал на земле, лишь водил усиками и шевелил зазубренными жвалами. Внушающее уважение слегка изогнутое жало, почти тридцать сантиметров длиной, болезненно сухое. Это был плохой признак: обычно жало бидриллы настолько пропитано ядом, что кажется масляным. Некоторые бидриллы-стражи даже смазывают свои копья-лезвия на передних лапах о выделяющийся яд с жала, дабы быть более опасными для врага. Я не побоялся ощупать жало: оно было сухим и в отслаивающихся пластинках?— верный признак лихорадки и нарушения работы внутренних органов; ядовитые железы, чтобы не изнашивать организм, прекратили свою работу. Оплавившийся хитин был чуть тёплым на ощупь и казался влажным. Раненый бидрилл пытался охладиться, но из-за повреждённых выделительных желёз лишь истекал жидкостью.Мне предстояла тяжёлая задачка сбить ему температуру, накормить и привести в более-менее адекватное состояние без травм для себя любимого.А в кустах лайкуны исходили злобой и ненавистью. Их выдавали тускло засветившиеся голубоватым светом глазища. Я насчитал около пяти особей, но не был уверен в точном количестве?— мне и этих пятерых хватит. Но это точно не вся стая. А судя по всему, травят нас серьёзно. До восхода луны в зенит, думаю, можно не беспокоиться, а вот потом придётся срочно бежать: любят арркуны пафос, да и стая к тому времени вся подтянется. В целом всё плохо, но шанс выкарабкаться есть.Чем дольше я наблюдал, тем больше утверждался в мысли, что я их особо не интересовал. Они почти все сосредоточились на слабо копошащемся бидрилле. Шершень потихоньку приходил в себя, когда я обтирал его смоченной в воде тряпкой. Послушно вылакал лекарство, которым я пытался его напоить. Признаться, я сильно нервничал по его поводу: бидриллы очень сильны, и нрав у них довольно агрессивный, а ещё они являются насекомыми и потому мыслят совсем иначе, нежели другие покемоны. Не то чтобы сложнее — скорее, просто иначе. И по их фасетчатым глазам не получится понять, о чём они сейчас думают. Не понять толком, куда они даже смотрят. Именно поэтому с ними так сложно работать: никогда не знаешь, что может сделать в тот или иной момент. Так что вздумай мой новый питомец сейчас взбрыкнуть, то покалечить меня он может серьёзно. Но бидрилл был спокоен. Может, потому что ещё не до конца оправился от сонпака, а может, сказывалось общее плохое самочувствие. Но, к сожалению, времени было не очень много, а мне он нужен был в состоянии вести бой. Тратить на него стимуляторы не хотелось, но если к восходу луны над кронами он не будет в боевой готовности, то последствия для нас могут быть трагичны.Я сильно-то не надеялся на возможность использовать его в бою: у нас с ним не было контакта, опыта совместных тренировок, знаний привычек друг друга… Так что не факт, что он будет подчиняться, да ещё и с такими травмами, но, хорошенько всё взвесив, я всё же решил его использовать на тот случай, если нам надо будет срочно бежать. Бесчеловечно, конечно, оставлять его как прикрытие нашего побега на растерзание лайкунам, но им нужен именно он. Я читал, что лайкуны очень стайные покемоны, но не предполагал, что настолько. Здесь было что-то ещё… Что-то, чего я ещё не знаю. Поэтому я подготавливал пути побега. Пусть даже чувствовал себя из-за этого дерьмово.Мысли роились в голове словно перепуганные пчелы и жалили, жалили в самое сердце. Я судорожно искал выход и чувствовал себя последним подонком, мерзким предателем, трусом и эгоистом. Мне не нравились эти ощущения. Я не хотел быть предателем, но я хотел жить. Я хотел жить и защитить своих покемонов, но он тоже теперь был моим покемоном… Я должен был придумать, как защитить его. Найти выход из ситуации, не потеряв никого из них: ни слепую мало тренированную Вишню, ни неизвестно чему научившемуся Корна, ни пострадавшего по моей вине бидрилла. Я должен был придумать выход.Путей решения данной проблемы было несколько. Первый: я бросаю бидрилла на произвол судьбы, и его убивают, а я уношу ноги с Вишней и Корном, а также чувствую себя последней мразью и предателем. Второй: я принимаю вызов лайкунов и арркунов и героически, но глупо вступаю в бой; вполне возможно, и я, и мои покемоны погибаем. Третий: я нахожу способ обдурить вожака стаи и удрать в болота, сохранив каким-нибудь чудом и свою жизнь, и жизнь своей команды. Вопрос только: а выйдем ли мы из болот живыми, если влетим в них в такой спешке посреди ночи? Дело даже не столько в большом количестве агрессивных монстров, которые на них обитают, сколько в риске влететь в трясину.Прежде чем сесть за еду, я обколол бидрилла стимуляторами. Пришлось потратить две ампулы, чтобы полностью привести его в бодрое состояние. Украденных из Орлахона лекарств было жалко, но своя жизнь дороже. Стимуляторы сняли боль и понизили температуру, а также временно сильно увеличили все показатели бидрилла. Последствия, конечно, будут очень неприятными, и, после того как стимуляторы перестанут действовать, шершень будет чувствовать себя намного хуже, чем сейчас, но это будет потом, и будет ли вообще?— ещё не известно.Пока я ел, стимуляторы начали действовать. Бидрилл активно закопошился и наконец поднялся на лапы. Вид у него был потрёпанный, но боевой. Жало медленно, но верно пропитывалось ядом и приобретало маслянистый оттенок. Шершень почти сразу начал приводить себя в порядок, мало реагируя на внешние раздражители. Вот что значит страж. Передние лезвия-лапы почищены, а острыми жвалами шершень подравнял зазубренные края. Тело старательно облизано, жало отполировано и втянуто. Усики отмыты и теперь ловили тончайшие запахи ночного леса. Бидрилл был готов к бою. И пусть он теперь не мог летать, но попадать под удары его передних лап-копий и ядовитого жала всё равно не стоит.Он знал, что лайкуны пришли за ним, и даже, скорее всего, видел их. И сдаваться без боя не собирался.Пока он приводил себя в порядок, а я спешно доедал свою похлёбку, я смог его детально рассмотреть. Бидрилл был действительно стражем. Они пусть малозаметно, но отличались от бидрилл-рабочих или бидрилл-защитников.У бидрилл-рабочих передние лапы-копья примерно с половину туловища, конусообразные, в тонких бороздках, превращающие их в подобие бура; брюшко плотное, крепкое, большое; крылья широкие, со слабыми радужными переливами. Они приспособлены к тому, чтобы добывать и переносить еду для видлов и других бидриллов, а также для ремонта улья. И мало агрессивны.Защитники, или щитовики, крупнее, реже покидают гнездо. Крылья широкие и длинные, очень крепкие и тяжёлые. Передние лезвия больше походят на треугольник, с зазубренными краями, и выполняют роль не столько оружия, сколько щита. Брюшко маленькое, ядовитое жало не втяжное, широкая грудина. Щитовики собственными телами закрывают гнездо от опасностей. Их прерогатива?— большая защита, живучесть и умение использовать защиту для нападения.Стражи же являются самыми крупными рабочими представителями гнезда. Крупнее их только король и королева роя. Стражи довольно органично сложены, и у них нет перекосов в другие специальности. Тела крупные, поджарые, обтекаемые, передние лапы больше напоминают узкие лезвия с зазубренными краями. Что восхитительно?— длина лезвий может быть разная: кому-то удобнее использовать короткие и зазубренные, чтобы оставлять на противнике неглубокие кровоточащие рваные раны, кому-то длинные и гладкие, чтобы пробивать противника насквозь или оставлять глубокие гладкие порезы, а кто-то комбинирует. Их задача?— защищать правителей улья и только что вылупившихся видлов. Они редко покидают границы улья, разве что ради нападения на соседнюю колонию или же тогда, когда падут все остальные защитники.Есть ещё охотники: они являются уменьшенной копией стражей, охотятся, добывая пищу, и являются, по сути, главной боевой силой роя. Именно охотники и рабочие пополняют коллекции молодых покетренеров, как самые распространённые касты роя. Ведь, чтобы добыть щитовика, необходимо подойти к рою вплотную, а ради поимки стража придётся схлестнуться со всем роем, а также начать разрушать гнездо, чтобы вынудить их покинуть свои посты, и при этом уйти после этого живыми. Ведь кроме стражей…Король и Королева, и они тоже будут сражаться. Мощнейшие запаховые и феромонные атаки, умело использующаяся псионика, опыт многих поколений и чудовищная агрессивность с холодным непредсказуемым разумом делают королевскую гвардию страшной силой. И если королева стремится избежать боя и скрыться, что у неё прекрасно получается благодаря высокой скорости, маневренности и таким способностям, как мимикрия, то король является самым страшным противником. Почти всё время в улье он находится в полусонном состоянии под воздействием феромонов королевы, но если просыпается, то несёт смерть и разрушение. Он самый настоящий берсеркер: бешеный, опасный, непредсказуемый. Как-то группа учёных попыталась захватить его, но его сила и ярость были столь высоки, что он разбивал покеболы, которыми его ловили. К сожалению, короли являются одноразовым оружием. Их самоотдача во время боя так высока, что они убивают сами себя: слишком быстро изнашиваются тела, перегорают нервные окончания, и они умирают.Как уж Корн умудрился выманить из гнезда стража, я не знаю, но в книгах говорилось, что иногда мелкие покемоны, вроде того же иви или рататы, забирались в гнезда ради охоты на личинок. Может, Корн умудрился залезть к личинкам или яйцам, может, умудрился наткнуться где-то в округе и нарвался… Не знаю, но выманил же, засранец… Сейчас, когда страж приводил себя в порядок, я всё больше убеждался, что мне повезло. Несмотря на все трудности и невозможность летать, он выглядел не обречённым, а, скорее, собранным. Это давало нам дополнительные шансы провернуть наш побег. Стражи не сдаются, а значит есть шанс, что он будет меня слушаться. А тогда мы ещё повоюем.—?Бидрилл, будь готов, они пришли за тобой,?— шершень лишь кивнул, показывая, что услышал. —?Я знаю, что ты мне не доверяешь, но если хочешь выжить — а ты хочешь, — то придётся слушать меня. Тогда есть шансы даже победить.Не сказать, чтобы бидриллу это понравилось, но, подумав, он вновь кивнул и снова занялся своими лезвиями. А я тем временем скинул в чат сообщение об агрессивной стае лайкунов в этой области. Это может помочь другим избежать подобной неприятности. После чего, собрав вещи и притушив костёр, я сел ждать полночи.Арркунам свойственна некоторая театральность и чувство пафоса, так что, скорее всего, нападение произойдёт именно в полночь, а пока вокруг полыхали бледно-голубыми глазами молчаливые тени-лайкуны.Полночь. Вишня и иви разбужены и находились в полной боевой готовности. Бидрилл просто стоял рядом. Его большие лезвия-лапы щедро пропитаны ядом и маслянисто поблескивали в свете узкой луны.Вой стаи и мощный басистый полувой-полурёв арркуна разорвали, словно застывшую, тишину. Признаю, впечатляло. И было действительно страшно. Она спрыгнула с дерева, глухо рыча и щеря жёлтые стёршиеся зубы?— самка; с сединой на морде и обвисшей грудью, сутулая, тощая и словно плешивая от старых шрамов, которые так и не покрыла тусклая клочковатая шерсть, она напоминала злобных ведьм из старинных детских сказок. Ещё тех времён, когда покемонов не существовало.Иви зарычал, а Вишня подобралась, жадно втягивая незнакомый запах противника. А самка действительно… пахла: свалявшейся влажной шерстью, подгнившей кровью, немного тиной и особенным запахом тлена, тем самым, который бывает у старых, почти мумифицировавшихся тел.Рваные уши двумя маленькими тряпочками болтались на когда-то, видимо, сломанных хрящах. А её глаза, мутно-синие, со старческой катарактой, казались стеклянными, но походка была плавной и тихой, текучей. Ей не нужно было зрение, чтобы видеть нас, ей не нужен был острый слух, чтобы слышать нас. У неё был опыт. Гигантский опыт. И стая. Этого вполне достаточно для того, чтобы превратить нас в закуску.Альфа-сука. Старая ведьма. Её много как можно назвать, но это не умалит её опыта, её возраста, её ума и хитрости. Выжить в дикой природе и дожить до старости?— это дорогого стоит.Правда, я не собирался становиться закуской для её стаи, как не собирался отдавать им бидрилла. Зато теперь становилось предельно ясно, почему они так настойчиво преследовали нас: тот лайкун, убитый бидриллом незадолго до того, как я его поймал, был её детёнышем; на это указывали припухшие задние соски, в которых, видимо, ещё недавно было молоко. Самки очень болезненно переживают любую смерть в стае. Будь в этой группе альфа-самец, то преследования бы не было. Они бы просто слегка потрепали нервы рою бидрилл и успокоились. Но самца нет: умер ли от старости или в бою — не ясно. Но главенствующие функции взяла на себя старая самка. А сука… Сука?— она и есть сука. Даже если она так стара, что из неё песок сыпется.—?Бидрилл! Концентрация! —?вовремя: старая тварь не стала медлить и бросилась, как мне казалось, в лобовую атаку.Её не интересовали мы. Ее интересовал бидрилл?— убийца её детёныша. Но только атака оказалась не лобовой. Извернувшись в прыжке под истошный рёв беснующейся вокруг нас стаи, она попыталась перекусить ему заднюю лапу. Бидрилла спасла концентрация. Он чуть отступил всего на полшага и отбил удар мощным лезвием. И удар оказался метким, пусть и старая сука в последний момент вывернулась.Стая взвыла и залаяла. Сука кружила вокруг нас, капая от бешенства слюнями и кровью из распоротого плеча. Один-ноль в нашу пользу. Новая атака не заставила себя ждать. Комбинация из злобного рыка, быстрой атаки и ледяного укуса. Взревевшая сука бросилась так быстро, что я видел лишь её смазанную тень, прыгающую вокруг нас, и замешкавшийся бидрилл, кажется, тоже не успевал за её движениями, а потому… Она сбила его с ног. Когда её челюсти сомкнулись на его плече, он взревел от боли и неожиданности, а его оплавленная броня покрылась корочкой льда. Сука вгрызалась всё глубже и глубже, а он беспомощно извивался, прижатый её тощим телом.—?Корн, рык, быстрая атака и укус! Живо! —?иви не выглядел страшным, но вот голос у него был противным, а потому его рёв заставил-таки арркуна рассеять внимание и ослабить хватку на плече бидрилла. Иви не стал тратить время на лишний разгон, где его могли перехватить другие лайкуны, а пошёл практически в лобовую, в прыжке разевая маленькую пасть, полную острых зубов. —?Бидрилл, сбрось её и двойное жало!Сука промазала совсем чуть-чуть. Отпустив затихшего бидрилла, она отвлеклась на прыгнувшего на неё иви, распахнув пасть с желтоватыми клыками, когда бидрилл воспользовался моментом и сшвырнул её с себя, поднимаясь и поочерёдно ударяя своими лезвиями там, где она только что была, но она извернулась, уходя от удара.—?Корн, назад, держись за бидриллом! Бидрилл?— отравленные шипы! Вишня?— дымовая завеса вокруг нас! —?иви легко и быстро юркнул между лап бидрилла. Сам шершень послушно зашвырял всё поле тускло блестящим зеленоватым ядом и шипами, словно молоденьким газоном, а дымовая завеса не давала стае вокруг нас оценить, что происходит, и броситься на помощь своему матриарху.Сука взвыла так жутко, что у меня волосы встали дыбом. Атака Воплем напугала вцепившуюся в меня Вишню и заставила занервничать Корна, глухо рычащего, распушившегося, но не побежавшего, что очень меня порадовало. Бидрилл, казалось, и вовсе не заметил устрашающую атаку. Страж же. Их учили этому противостоять. За густой дымовой завесой бесновались лайкуны. Им не нравилось происходящее, а самка, скрывшаяся среди деревьев, видимо, попала под воздействие медленно вращающегося дыма. Кашляя и чихая, она вновь выпрыгнула для атаки, вереща от боли.Всё вокруг покрыто плотным слоем отравленных тонких шипов. Они впились ей в лапы, ломаясь, отравляли её организм, и она кричала от страданий и ярости, но всё равно бросилась в бой, выплёвывая шар тьмы.—?Бидрилл, уворачивайся, ускорение и преследование! Корн, засыпь её песком! Быстро! —?пусть атаки иви и были слабы, поскольку мы только недавно начали их учить, но зато они прекрасно отвлекали внимание. А именно это и было мне нужно. Шар тьмы взорвался, столкнувшись в дыму с деревом; в какофонию воя, лая и хохота лайкунов теперь влились визги раненых. Это был наш шанс. —?Вишня, угли! Идём на прорыв!Прыжком ушёл в дым и перекатился, чтобы избежать бросившегося лайкуна. Угли чармандерки заставили их шарахнуться в сторону, но наша задача — создать как можно больший хаос, чтобы дать время иви и бидриллу. И это получилось. Я слышал верещание матриарха лайкунов: в нём боль, ярость и неверие.Иви с помощью песка отвлекал внимание самки на себя, а бидрилл, ускорившись до предела, провёл контратаку бросившейся к иви арркуну. Ей сильно досталось: через грудь к виску, оторвав остатки уха, теперь шла глубокая кровавая рана. Не успей она затормозить, лезвие бидрилла пробило бы её насквозь. Какая ж опытная тварь! —?Вишня, поток огня вокруг нас! —?огонь заставил лайкунов с воплем и визгами шарахнуться прочь. А я, выхватив из-за пояса покеболы, бросился бежать. —?Корн, бидрилл, на место! —?их алыми лучами втянуло внутрь. Рёв раненой старой суки сотряс лес, и они бросились в погоню. Вишня послушно выплёвывала в самых шустрых угли, мёртвой хваткой вцепившись в меня. А я, перемахивая через буреломы и сушняк, бежал туда, где, по покедексу, должно быть болото. Вся надежда была на то, что Самка захочет преследовать нас сама, а из-за ран быстро бежать она не сможет… Расчёт оказался верен: она потеряла в скорости, а стая лишь исполняла роль загонщиков и из-за углей Вишни уже не справлялась.В болото мы провалились неожиданно. Просто очередной прыжок через бурелом оказался стеной неглубокого оврага, полного вонючей жидкости и ряски, в который со всем смаком мы и рухнули. К счастью, неглубоко — всего мне по пояс. Но в грязи были полностью. Через несколько метров выбрались на сушу к корявым невысоким деревцам; я устало ухватился за одно из них. Сил бежать больше не было, да и смысла тоже. Бежать через болота ночью?— хреновая идея.Там, над оврагом, на буреломе, разочарованно взревела матриарх, и её вой подхватили лайкуны.Ушли. У нас получилось. Они не стали нас преследовать.Я ошибся. Именно так мне показалось в это мгновение, когда один из лайкунов, буквально сброшенный самкой вниз, в густую жижу, забарахтался в ней, плывя к нам, повизгивая и порыкивая. Я похолодел в ту минуту. Если он доберётся до берега — а он доберётся, — то нам несдобровать: стая пойдёт за первопроходцем, пусть даже и не по своей воле.От мрачных мыслей меня отвлёк визг и бульканье. Чёрные в темноте, уродливые щупальца, похожие на корни, обвили лайкуна и увлекли под воду. Он пытался сопротивляться и истошно заверещал, зовя на помощь, но вот из-под воды появилась большая пасть с неровными, похожими на старые камни зубами, и лайкун исчез в ненасытной пасти груторла. Я едва не потерял сознание от ужаса, когда эта махина в два больших глотка проглотила его, с влажным хрустом ломая кости и вновь уходя под воду. Минут пять назад я по нему буквально прошёлся, держась за два кривоватых деревца, которые у него исполняют роль усов. Твою ж мать… Я везунчик…