Глава 2. ?Something about this town? (2/2)

Кара ждала Юстса у памятника Густаву II, где и назначила встречу. Наконец латыш появился на горизонте, расплатившись с таксистом.– Привет. Прости, пожалуйста, что заставил тебя ждать, – с ходу начал он. – Мы застряли в пробке. Честно говоря, в какой-то момент я уж было подумал, что мы заехали вообще не туда.– Такое ощущение всегда, когда оказываешься в незнакомом городе, – понимающе кивнула Эрикссон, окидывая парня взглядом. Черная толстовка, кроссовки, скейт в руках – он ничем не выделялся из окружающей молодежи, даже напоминал чем-то одного ее одногруппника.

?А чего ты ожидала? – поинтересовался внутренний голос. – Да, он артист, который представляет свою страну на масштабном песенном конкурсе, у него много фанаток на родине, и скоро будет еще больше за ее пределами, но он все еще обычный двадцатилетний парень?.Девушка вопросительно посмотрела на скейт.– Это мой талисман, – засмеялся Юстс. – У меня что-то вроде пунктика. Путешествую с ним, не забывая прокатиться и снять видео на память.

– Интересное хобби, – улыбнулась Кара. – Похоже, сегодня твоим оператором буду я?– Если тебя это не затруднит.– Нисколько, – Эрикссон вспомнила, как они с Монсом гуляли по весенней Вене. Похоже, после той поездки им обоим можно было всерьез задуматься о карьере фотографов. – Прямо сейчас у тебя есть уникальная возможность сделать фото с королем Швеции Густавом II Адольфом, который правил в начале семнадцатого века.– Ого, – Сирмайс обернулся на памятник, где на коне восседал один из величайших полководцев в истории Швеции, – а я как-то неподходяще одет.Кара засмеялась, покачав головой. Она снова почувствовала, как между ними устанавливается контакт, легкое и непринужденное общение.– Я знаю, какое фото у тебя должно быть обязательно, – отозвалась Эрикссон, уже возвращая Юстсу его телефон и скейт.– И какое же? – вопросительно вскинул бровь латыш.– Узнаешь, когда доберемся до места, – подмигнула Кара.Они направились вдоль Регенрингсгатан, обсуждая предстоящие репетиции и ожидания от шоу, а также впечатления от конкурсантов.

– Знаешь, я уверен, что это будет что-то потрясающее. Я наблюдаю за всей этой шумихой вокруг Глобен арены… даже в гостинице нет покоя, – он издал смешок, вспоминая предыдущий вечер с гитарными переборами в соседнем номере. – Мы все пребываем в радостном возбуждении от предстоящего действа. Всем не терпится начать репетиции.– Представляю. Если мы, зрители, уже отсчитываем дни до первого полуфинала… – улыбнулась Кара.Прогулка к Норрмалмсторг не заняла много времени. Площадь в это время суток была забита народом, в основном, туристами и гостями столицы, которые приехали сюда именно на Евровидение. Посреди площади стояла оригинальная скульптура, которую было трудно разглядеть из-за количества людей, которые фотографировались около нее. Но постепенно толпа начала редеть, позволяя наконец рассмотреть сооружение, поставленное здесь специально к Евровидению. На трехметровом подиуме со встроенным таймером обратного отсчета размещалась огромная сфера четыре метра в диаметре, изображающая тот самый одуванчик, который был символом конкурса в этом году. Из нее доносилась легкая, приятная музыка.

Кара помнила свое восхищение, когда впервые увидела эту скульптуру. Ночью она была еще волшебней благодаря своей подсветке, но и днем очень сильно впечатляла.

– Ты была права. Не сделать фото на память с этим чудом было бы просто преступлением, – отозвался Юстс, доставая телефон и передавая его девушке.Эрикссон хмыкнула, чувствуя гордость за то, что именно шведы придумали что-то настолько необычное. Сделав несколько фото Сирмайса на фоне таймера и даже всей постройки в целом, она уже хотела отдать ему телефон, но он позвал ее к себе.– Я хочу фото на память и с моим экскурсоводом, – ухмыльнулся он.– Смотри, чтобы тебе памяти хватило, – хмыкнул Кара, пряча улыбку, но все же сфотографировалась вместе с ним. Откуда-то взялись несколько девушек, которые узнали Юстса и попросили автограф и фото заодно, засыпая его вопросами. Благо здесь Эрикссон не пришлось выступать в роли фотографа, потому что девушки вполне довольствовались сэлфи.– Это твоя девушка? – поинтересовалась одна из них, бросая взгляд на Кару. На несколько секунд повисло неловкое молчание. Казалось, ни один из них не задумывался о том, что люди со стороны, возможно, примут их за пару.– Нет, я не его девушка, – быстро ответила Эрикссон, избегая несколько неловкой ситуации.

– Твой парень не против, что ты сейчас проводишь время со мной? – поинтересовался Сирмайс, когда они уже возвращались назад по направлению к самому центру Стокгольма.

– Если бы он был против, вряд ли бы я была здесь, – пожала плечами Кара. – И тогда у меня вряд ли было бы такое хорошее настроение, – добавила она с улыбкой, подставляя лицо теплым солнечным лучам. Наконец-то в столицу пожаловала настоящая весна.– Справедливо, – хмыкнул Юстс. – Рад, что не создаю проблемы. И спасибо, что согласилась показать мне город.– Не за что. Но все-таки, можно я поинтересуюсь, почему именно я? Я имею в виду, у тебе же по-любому есть друзья даже среди тех же участников, и с вами в гостинице есть какие-то координаторы… А ты выбрал какую-то постороннюю девушку, с которой почти не знаком. Мне просто любопытно, не подумай, что я не рада твоей компании.– Я люблю заводить новые знакомства, – пожал плечами латыш, шагая рядом с Эрикссон по направлению к Гамла Стан. – Вчера я увидел тебя в зале Глобен и подумал, что ты участница. Захотелось познакомиться с конкуренткой, – парень засмеялся. – А потом завязался разговор, интервью… Ты очень приятный человек, Кара. Я бы хотел продолжить наше общение.– Взаимно, Юстс, – улыбнулась Кара. – Знаешь, это, наверное, странно, но я всегда легче находила общий язык с парнями, чем с девушками. Помню, в детстве меня чаще можно было найти в компании мальчишек, нежели девчонок. Вечно приходила домой с синяками и ссадинами: то футбол, то деревья, то какие-то войнушки… иногда даже драки были.Девушка засмеялась, вспоминая беззаботное детства и маму, качающую головой каждый раз, когда дочь в очередной раз возвращалась домой с боевыми ранениями. Казалось, это было вечность назад. Тогда все было совершенно по-другому.– Ничего себе! Хочешь сказать, ты была пацанкой? – изумленно посмотрел на нее Сирмайс, остановившись. – По тебе и не скажешь.– Время идет, девочки вырастают, – хмыкнула Эрикссон и лукаво посмотрела на Юстса. – А что насчет тебя? Ты, наверняка, был не лучше.– На самом деле я был довольно спокойным и даже замкнутым ребенком…

– Да ладно?! – настал черед шведки изумляться. Этот коммуникабельный веселый парень был замкнутым ребенком? Похоже, люди действительно очень менялись в процессе взросления.– Представь себе, – засмеялся Юстс.Они очень долго гуляли по Старому городу, побывав у Риксдага*, Стокгольмского музея Средневековья, церкви Святого Николая, Королевского дворца и еще много где, все лучше узнавая друг друга, болтая обо всем на свете. Кара рассказывала новому другу все, что она знала о том или ином месте Стокгольма, хотя и замечала каждый раз, что он выбрал не лучшего экскурсовода, но тем не менее Юстс не жаловался, а уверял ее, что почитать о городе он может и в Интернете, гораздо важнее ее собственные мысли и впечатления. Девушке далеко не сразу удалось снять хорошее видео с Сирмайсом на скейте, зато они повеселились при попытках. Смеясь, Юстс пообещал оставить их неудачные пробы, состоящие из смазанных движений, отдельных частей тела и архитектурных сооружений.– Эй, – возмутилась Эрикссон, с трудом прекращая смеяться, – я впервые снимала что-то подобное. Думаешь, это так легко, когда ты пребываешь в движении?– Думаю, да, – дразня девушку, отозвался латыш и таки заставил ее поменяться местами. Впервые в жизни становясь на скейт, Кара мысленно похвалила себя за то, что с утра предпочла надеть джинсы и кеды.

– Вот видишь, я же говорил, что тебе понравится, – хмыкнул Сирмайс, просматривая записанное им видео, когда они уже сидели на лавочке на набережной, потягивая кофе.

– Это было страшно на самом деле. Я все время думала, что упаду, – покачала головой Эрикссон. Но на видео все выглядело не так уж плохо.– Я ведь был рядом, чтобы подстраховать тебя.– У тебя в руках был телефон. Сомневаюсь, что ты бы успел вовремя.– Да ладно, все же хорошо, – невинно улыбнулся Юстс. – Я в тебе не сомневался.После того, как Кара упомянула о том, что не свободна, всякие попытки флирта с его стороны прекратились, и теперь их общение было абсолютно легким и непринужденным, будто они знали друг друга сто лет.Солнце клонилось к закату, хотя до сумерек еще оставалась пара часов. Это была самая продолжительная пешая прогулка Эрикссон за все то время, что она жила в Стокгольме. А в последнее время она чаще видела город из окна машины Монса.

– Спасибо тебе за компанию, – отозвался Сирмайс, наблюдая за тем, как темная вода переливается и сверкает в лучах золотого заходящего солнца.– Тебе спасибо. Давно я не совершала подобных прогулок. Не чувствую ног, – засмеялась Кара.– Может, как-нибудь повторим? Если у тебя будет время, – предложил парень.– У тебя то оно будет? Завтра ведь начинаются репетиции.– Моя четвертого мая, так что…– Не хочешь посмотреть, что приготовили твои конкуренты? – поинтересовалась Эрикссон, переводя взгляд с водной глади на Юстса.– Это ведь только первые репетиции. У меня еще будет возможность оценить их на вторых. Хотя, говорят, у Сергея Лазарева какой-то сложный номер со спецэффектами... Любопытно было бы посмотреть. Ты еще не знаешь, за кого будешь болеть?– Пока еще не определилась, – улыбнулась Кара, вспоминая вчерашний разговор с Монсом.– Я могу рассчитывать на твою поддержку? – лукаво выгнул бровь латыш.– Посмотрим на Вашу репетицию, мистер Сирмайс, – серьезно ответила девушка.Вспоминая дома этот разговор, Эрикссон поймала себя на мысли, что будет поддерживать Юстса уже хотя бы потому, что за такое короткое время он стал ей другом. Не сомневаясь, что ей понравится, Кара все же решила послушать эту ?Heartbeat?, которая, по его словам, была похожа на одну из ее любимых песен альбома Монса ?Someday?.

*Риксдаг – здание шведского парламента.