Luis (1/1)
Суини повернулся к Тени, ощупывая языком осколки зубов. Разбитый в кровавое месиво рот почти не открывался, отчего речь выходила невнятной. — Помнишь аварию? Ее устроил я… по приказу Среды. — Зачем ему смерть Лоры?
—Он использует тебя, Тень, как и всех остальных... Уходи. Живо… — Да пошёл ты на хуй, Суини. — Я на хуй? — Ты на хуй. — Значит, я на хуй… Суини попытался ухмыльнуться, вышло плохо. — А я повертел ее на своем хую. Твою жену. В Новом Орлеане… Тень замер. Лицо его стало, как у обиженного ребенка. Даже слезы выступили. Внезапно он ощерился, засадил Суини хук справа, отчего тот свалился на пол с глухим стуком, и враскачку пошел к столу. — Это правда? А?
Суини поднялся, подхватил копье и ринулся вперед. Среда вскочил с расширенными от ужаса глазами, раскрыв беззвучно рот. Суини заорал и почти без размаха швырнул копье в застывшего Одноглазого. Он уже решил, что на этот раз ему удалось, что счастливая монета больше не имеет над ним безумной власти, а он сам себе хозяин. Но Тень почти машинально перехватил копье, упал от толчка и в падении развернул острие в обратную сторону. Суини по инерции шагнул вперед и насадился на копье, словно мотылек на булавку. Наконечник вышел из спины, тускло блеснув алым. Среда выдернул из-за воротника салфетку, расслабляя плечи. Суини ухватился за древко и упал на колени, выхаркнув сгусток крови под ноги Тени. — Прости, пожалуйста, — по-дебильному пробормотал Лун. — Ты мне монету должен, Тень Лун, — просипел Суини, давясь кровью. — Что за жалкая смерть, — пророкотал Среда, очевидно, овладев собой. — Я бы дал тебе битву. Суини корчился, все ниже пригибаясь к полу. — Ты был моей битвой… — с трудом выдавил он и внезапно рывком расправился — острие, торчащее из спины, исчезло. Копье целиком растворилось в воздухе, на пол со звоном просыпалось несколько монет. Среда бессильно ощерился.
— Теперь твое копье в сокровищнице солнца, одноглазый ты уёбок, — прохрипел Суини, показал два фака одновременно и грохнулся навзничь. В падении он почуял призыв. Суини успел подумать, что его порадуют оба исхода. И если он успеет умереть, а ненасытная сучка будет ждать, седеть, дряхлеть, корчиться в неведении и все таскать и таскать на подоконник приманки. И если успеет переместиться, и тогда на ее роскошный белоснежный ковролин упадет вонючий истекающий кровью труп. — Когда-то я был королем, — усмехнулся Суини, оскалив окровавленные зубы, кашлянул и перестал дышать.