22 (1/1)

Катя же поняла, какую стратегическую ошибку она совершила, только тогда, когда услышала щелчок закрывающейся двери.Алекс запер дверь президентского кабинета на замок.—?Зачем вы это сделали? —?нервно спросила Пушкарева, поворачиваясь к мужчине.—?Хочу поговорить…—?А при открытой двери этого сделать было нельзя?—?Можно… но, учитывая ваше психологическое состояние, вы сбежали бы при первой возможности… я прав?Катя внимательно посмотрела на Воропаева и, развернувшись на каблуках, убежала к себе в каморку, запирая за собой дверь. ?Как дура…??— мысленно обругала она себя, прохаживаясь по своему маленькому кабинетику.—?Это было ооочень умно, Екатерина Валерьевна,?— услышала она за дверью ехидный голос,?— И так по-взрослому… я прямо завидую вашей выдержке и серьезности.—?Вы прекратите надо мной смеяться? —?гневно спросила девушка.—?Что вы? Я еще даже не начинал… —?растягивая слова, ответил Воропаев, подходя на два шага ближе к двери,?— А стоит ли? У вас вон какая нестабильная психика… еще того гляди убьете…—?И убью… —?уверенно сказала Катя,?— Убью… и меня оправдают по всем статьям… Потому что за меня поручатся все те, кто знал вас хотя бы недолгое время…—?Вот как… —?ехидство на время уступило свои позиции удивлению,?— Мне вот даже интересно, что же я такого успел сделать, за что ВЫ меня ненавидите…?—?Вы…вы… самодовольный осел?— гнев начал бурлить в жилах Катерины, придавая ей уверенности,?— Я ненавижу вас… ненавижу, потому что вы думаете, что это вы вращаете нашу грешную землю. И только вам решать, кто что должен делать и как поступать… Я ненавижу… ненавижу вас и таких, как вы… Я… я так от вас устала, от ваших придирок, от вечного издевательства, смешков, вашей неприкрытой злобы и агрессии на меня! Я не хочу… не хочу больше иметь с вами ничего общего… ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ!…Слезы сами покатились из глаз, и Катя судорожно начала всхлипывать. Это были слезы ненависти и бессилия. Она так долго пыталась прятаться за маской спокойствия, равнодушия. И эти слезы так хотели, так просились наружу, что сегодняшняя бессонная ночь стала для Кати последней каплей, той малой соломинкой, переломившей и уничтожившей всё: все стены и кордоны, которые она возводила так долго и упорно.И вот теперь она плакала. Плакала, опустившись на колени и прислонившись к запертой двери каморки. Плакала из-за всего?— из-за жалости к себе, ненависти, бессильной злобы, страха. Катя выплакивала здесь то, что не могла вместить бедная подушка в ее спальне. Слезы открывали в ней усталость, опустошенность и какое-то непонятное ей отчаяние. Это была не истерика?— как банально называть каждые слезы, пролитые девушками, истерикой. Нет… Катя просто плакала. От усталости и обиды. От безсилия и злобы. От равнодушия по отношению к себе.—?Разве так можно… —?повторяла она, сидя на коленях и уткнувшись носом в дверной косяк, там, где висела ее серое пальто,?— Разве можно… с людьми… как с вещью? Разве можно… так…—?Катя,?— позвал ее Алекс. Девушка вздрогнула?— так непривычно-ласково прозвучало ее имя,?— Выходите оттуда, пожалуйста…—?Н-нет,?— всхлипнула девушка.—?Хорошо… —?подозрительно легко согласился Воропаев,?— Я… -рвано выдохнул мужчина,?— Я, пожалуй, пойду тогда к Милко, отменю всё… —?за дверью послышался неясный шорох, и хлопнула входная дверь президентского кабинета.