Лист тридцать пятый. Во глубине британских руд (1/1)

8 августа 18… годаСкалы на побережье Корнуолла—?Как это?— один? Не может он быть один. А Франя-то наш где? А, капитан?Винни мотал лохматой башкой направо и налево, глядя то на Роджера, то на Стаха, как будто они знали ответ и только из вредности не хотели сказать.—?Где Франя-то?! —?заорал он наконец и кинулся к дыре, явно собираясь вылезти обратно. —?Куда Франю дели, я вас спрашиваю?Спасительная темнота подземного коридора уже начала оказывать на Стаха свое благодатное воздействие: он не возмутился, не рассердился, а просто придержал Винни за плечо. Тот дернулся раз, другой, но хватка у эмиссара была железная. Да еще и штурман ухватил за руку?— тоже не дамскими пальчиками.—?Спокойно, рулевой,?— сказал эмиссар. —?Лендер нам все расскажет. Как только доберется сюда. Может быть, ваш приятель зашел с парадного входа?—?Ну да,?— убитым голосом ответил Винни,?— один с парадного, а второй?— через заднее крыльцо? Вместе улетели, вместе должны были вернуться.Возразить Стах не успел?— откуда-то из глубин подземелья раздался, усиленный стократ гулким пещерным эхом, жуткий вой:—?УВЫЫЫЫЫ!От заунывного протяжного звука вздрогнули все. Роджер ухватился за эфес одной из своих сабель, Воронцов замер, вглядываясь в темноту, Михалыч, выставив вперед обе руки с выставленными рогулькой пальцами, забормотал что-то неразличимое, но при этом явно заклинательное, и даже Стаху стало не по себе. И только Винни, видно, от огорчения, не слишком озаботился новой напастью и даже не оглянулся посмотреть, что там такое.Темнота же выла почти без остановки.—?Капитан Сакаи,?— спросил Стах,?— что это?—?Не знаю,?— прошептал Роджер. В прошлый раз ничего подобного ему здесь не встречалось.—?Неужели ваши спесивые британские летучие мыши способны так вот… вопить?Вой меж тем изменился и звучал теперь громче?— он явно приближался. Но чем ближе становился он, тем все более знакомые слышались в нем нотки, так что, когда из-за поворота коридора появился лиловый кролик, эмиссар даже и не удивился. Хотя передвигался кролик не совсем обычно?— задом наперед. Увернув свой длинный хвост плотным рулетиком (наверное, чтобы не мешался под ногами), кролик упирался лапами в пол и, уцепив зубами край зеленоватого сюртука, тащил за собой пана Вениамина.—?Сташек! —?воскликнул доктор. —?Господин капитан! Вы уже тут! Кроля, фу! Хватит!Но кролик был упорен и продолжал свой нелегкий путь, завывая истошно, хотя и слегка невнятно:—?УФФФ!И замолчал только, упершись спиной в сапоги эмиссара и немного побуксовав на месте.—?Ну наконец-то умолк,?— в наступившей тишине стало слышно, что доктор очень озабочен. —?Хорошо, что вы уже тут. Полагаю, с нашим Теодором что-то произошло и ему нужна помощь.Кролик подпрыгнул?— невысоко, только чтобы привлечь к себе внимание, всплеснул ушами: ?Нужна, конечно нужна!?. И снова подцепил на зуб полу докторского сюртука.—?Мы видели, как он прилетел,?— сказал пан Вениамин, тщетно пытаясь освободиться. —?Точнее пролетел мимо. Причем летел как-то странно, как подранок с подбитым крылом. Кроля просто из себя вышел, видно, почуял что-то недоброе.—?Ыыыы! —?подтвердил кролик сквозь сюртучное сукно.—?Да, мы его тоже видели,?— Стах ткнул пальцев в клочок серого неба, видневшийся в неровном проеме входа. —?Он полетел на шхуну.—?Очевидно, иначе бы кролик не притащил меня сюда?— Джилл сказала, что вы подойдете короткой дорогой. Кроля, ты молодец, а теперь отпусти же, мне некогда!И кролик вдруг послушно раскрыл рот.—?Господа, прошу прощения, пропустите-ка,?— доктор протиснулся мимо Сакаи и Воронцова, задев штурмана пухлым саквояжем, и решительно отодвинул с пути Винни.—?Доктор, что это ты затеял? —?спросил Стах. —?Там сильный ветер! А если ты опять заснешь? Тебя размечет над всем побережьем!—?Капитан,?— доктор отвечал сухо и деловито,?— прости, мне не до сантиментов?— меня ждет пациент. Я должен идти.Он еще говорил, а сам уже расплывался, прозрачнел на глазах, устремляясь вверх, к выходу, словно дым из печной трубы?— большим округлым клубом густого зеленоватого тумана, и только пуговицы, упрямые пуговицы от сюртука, так и остались неизменно латунными и плыли, ускоряясь, в окружении мглистой дымки. А следом за пуговицами утянулся вверх докторский саквояж?— тоже, то ли из профессиональной гордости, то ли из-за своего изрядного веса, не пожелавший развоплотиться.—?Венька, стой! —?крикнул Стах вслед улетучившемуся другу и даже попытался поймать за сохранившую еще подобие формы штанину, но тщетно?— рука легко прошла через клок тумана в мелкую серую полосочку, а сверху, уже снаружи, раздалось недовольное:?— Стах, прекрати!С досады эмиссар стукнул кулаком в каменную стенку узкого коридора. Ну что ты будешь делать? Венька в своем праве. Да и вряд ли в этот раз заснет, судя по тому, как шустро и качественно он развоплотился. А значит, не стоит тратить время и сокрушаться. Нужно идти вперед. Он оглянулся: все смотрели на него. Михалыч и штурман со спокойным терпением, а оборотни, впервые сведшие столь близкое знакомство с таинственными обитателями мира неживых-немертвых, с опаской, особенно Винни. И только кролик сидел, уши торчком, шерсть дыбом, а глаза следили безотрывно за светлым пятном выхода, да нос тревожно шевелился.—?Ведите нас, господин Сакаи.—?А… А доктора мы, значит, ждать не станем? —?решил все же уточнить Винни.Он предпочел бы дождаться, пока доктор вернется вместе с этим захворавшим упырем-рулевым (вот еще вчера кто бы сказал, что упыри тоже хворают, как все люди, Винни от души бы посмеялся), да и взять болезного за бока, тут же, на месте. Пусть ответит, как на духу: куда подевался Франя. Что с Франей случилось? Пусть ответит! А то ишь…—?Не станем,?— ответил Стах. —?Раз пан доктор сюда добрался, то и обратно дорогу найдет. А нам еще нужно осмотреться и понять, что тут да как.Винни открыл было рот, чтобы возразить: дескать, вы идите, а я, так уж и быть, дождусь вашего доктора с вашим рулевым, заодно и пригляжу, чтобы с ними чего не вышло. Но поймал взгляд Роджера?— и промолчал.Промолчал и кролик. Какой смысл спорить, если за тебя все уже решили? Нету никакого смысла. Тем более, что поступить, как сам считаешь нужным, можно и так, безо всяких лишних споров. Пусть себе идут: и Вожак, и чужаки, вдруг оказавшиеся своими, и штурман, и плотник… Пусть все идут, а он, кролик, останется. Подождет. Хозяин же совсем рядом, и с ним беда. Доктор поможет, и они вернутся вместе. Обязательно вернутся. И пусть потом Вожак бранится. Пусть даже отдаст кролика на растерзание барышням. Главное, что он, кролик, встретит хозяина на пороге тьмы и, если надо, будет с ним до самого конца… Кролик расчувствовался и шмыгнул носом, тихонько, чтобы не привлекать к себе внимания.—?Ведите нас, господин Сакаи,?— повторил эмиссар.Роджер посмотрел по сторонам. Собственно, он мог уже и не вести. Узкий коридор не оставлял особого выбора: или направо, где проход заметно забирал вверх и после пары минут ходу упирался в небольшую камеру, явно выдолбленную в скале рукой человеческой?— судя по всему, в прежние времена контрабандисты держали там какие-то припасы, или же налево, где тропа шла вниз, уводя в глубину, в самую середину скал, к большому залу пещеры и нескольким ее отноркам.Роджер махнул рукой:—?Туда, влево. Тропа немного петляет, но ведет прямо в грот. Винни, давай свет!И Винни разжег заранее припасенные факелы. Сразу же завоняло дегтем и горелой тряпкой, и по стенам заплясали длинные резкие тени. Стах поморщился, но делать было нечего?— нормально видеть в темноте и Роджер, и Винни смогли бы только перекинувшись. Но если волк с легкостью смог бы проскользнуть по скальным коридорам, то здоровенный бурый медведь?— навряд ли. Стах глянул на нависший низко над головой неровный каменный потолок. Даже ему хотелось пригнуться, чтобы не приложиться макушкой. Что уж тут говорить о медведе? Еще бы не хватало, чтобы этот медведь взял да и застрял поперек коридора…Стаху вдруг живо нарисовалась дикая картинка: проход, намертво перегороженный всклокоченным зверем, засевшим плотно, как пробка в бутылочном горлышке, а все они рядком, один за другим (тесно же!) сидят и терпеливо ждут, пока медведь похудеет. И он, Стах?— первый! А медведь порыкивает жалобно, затравленно косит лиловым глазом, да поделать ничего не может. А если он, храни нас силы Ада, вдруг возьмет да чего-нибудь испугается? Стах хаживал на медведей, и даже без ружья (ибо ружей о ту пору еще не слишком-то и было), и знал, как легко пугается и, главное, чем грозит испуганный медведь… Вот и выходит, что факелы?— это меньшее из зол. Хотя и воняют. Ничего. Потерпим. Так, хватит! Довольно думать о чепухе!И все равно все время пути эмиссар отгонял от себя образ перепуганного медведя. Что, впрочем, не мешало ему внимательно приглядываться и примечать дорогу.Коридор, то слегка расширяясь, то сужаясь почти до тесноты, уверенно вел куда-то вглубь и немного вниз, не отвлекаясь на всякие пустяки, вроде боковых ходов и ответвлений. Но потом вильнул раз, другой, и за довольно крутым поворотом направо превратился в широкую галерею, тут уже и медведю было бы просторно. Потолок ушел вверх, обнаружив высокий свод, с которого свисали гирлянды каменных сосулек, и откуда-то издалека доносился непрерывно негромкий, но постоянный размеренный стук, словно где-то там затаился очень усталый, но и очень упорный дятел, из последних сил долбящий клювом в дерево: тук… тук… тук…—?Слышите? —?спросил Роджер. —?Вода капает. Значит, скоро будем на месте.Они еще раз повернули направо. Звук капающей воды изменился, превратившись в гулкое шлепанье, словно упорного дятла сменила на посту не менее упорная и непоседливая жабка, а когда они прошли еще немного и оказались в довольно обширном гроте, вода уже журчала вовсю, пробегая звонким ручьем вдоль дальней стены?— стены, которая, как показалось эмиссару, не матерью-природой была сотворена, а сложена кем-то и когда-то из обломков камней.Из грота коридор повернул налево?— видно, чтобы не сочли его слишком предсказуемым, и дальше шел, слегка разветвляясь. Но заблудиться им тут было не суждено: за следующим изгибом пути темноту снова наполнили звуки, в происхождении коих Стах не усомнился ни на секунду: где-то за парой поворотов ворчливо распекал кого-то мосье Вольдемар Карасюк, вампир-аншеф.Слов было не разобрать, но это было неважно. Общий смысл угадывался даже через сталактитовые кущи: мосье опять был чем-то недоволен. Он не перестал бурчать и тогда, когда Стах и вся его команда вышли из коридора под своды большого зала.В зале было неожиданно светло: там тоже горели два факела, надежно воткнутые в расщелины каменного пола. Судя по всему, это магистра и сердило.—?Надо же было додуматься! Запалить свет, когда в кои-то веки можно наконец дать глазам полноценный отдых?— зачем? —?бубнил он, восседая на своем дорожном сундуке, который стоял в окружении пачек драгоценной рукописи, саквояжей, тючков, свертков и прочих вампирских пожитков.—?Я ведь уже объяснила вам,?— магистру отвечала Джилл.Девушка держала на руках пушистый белый шар: Патрикевне все происходящее не нравилось, так что она постаралась свернуться в клубок, так плотно, как только получилось, чтобы как можно меньше соприкасаться с реальностью, которая ее совершенно не устраивала, а главное?— чтобы не слышать зануду Вольдемара.Три пишбарышни сидели тут же рядком: Полина на чьем-то чемодане, Марья Сидоровна на самом большом тюке, увязанном из серого клетчатого пледа, а Натали?— на высоком обломке сталагмита. И все трое, проявляя сплоченность и единодушие, спиной к мосье Карасюку.—?Я ведь уже объяснила вам,?— Джилл говорила терпеливо, словно объясняя неразумному ребенку, почему нельзя грызть сосульки на морозе, но голос ее начинал предательски подрагивать. —?Свет нужен. Во-первых, так капитан и остальные быстрее нас найдут. Времени у нас мало, тратить его на поиски в потемках глупо. А во-вторых…—?Хватит чушь городить! —?магистр аж подпрыгнул, так что в сундуке что-то зазвенело.—?Найдут! Как же, будут они нас искать! Они давным-давно смылись! Высадили нас и смылись! Бросили на произвол судеб! Сначала этот ваш капитан дружка своего для отвода глаз нам подсунул, а потом и тот смылся. Доктор этот так называемый! Коновал заштатный! И нечего их выгораживать: во-первых, во-вторых… Никто за нами не придет! Как раз в этот момент пушистый шар в руках у Джилл зашевелился, и Патрикевна одним невесомым и точным прыжком оказалась на плече у Роджера, да так, что пламя факела в его руке даже не дрогнуло.Магистр же при виде вошедших не смутился и даже не запнулся, а продолжил сходу, как будто наизусть твердил:—?Явились наконец-то, бездельники… А дружок ваш сбежал! Вместе с зайцем. Только вы его и видели!Но магистра никто не слушал. Не успели они оглядеться, как из коридора стремительно выкатился лиловый кролик. Глаза его горели синими огнями, и вся шерсть до последнего волоска стояла дыбом?— кролик был очень взволнован. Следом за ним в клубах зеленоватого тумана выплыл докторский саквояж. Очень медленно и аккуратно саквояж опустился на пол, и туман соткался в склонившегося над ним озабоченного доктора.—?Фу! Фу, я сказал,?— доктор бесцеремонно отпихнул сунувшуюся под руку длинноухую кроличью голову. —?Заберите его кто-нибудь.Первой подскочила мадемуазель Полина, ухватила кролика поперек живота, оттащила в сторону. Кролик упирался всеми четырьмя лапами и даже ушами, но барышня была настойчива. С заметным усилием она подняла кролика, прижала к груди и начала шептать ему что-то в правое ухо, наверное, утешая. Но утешить получалось не очень?— барышня и сама не слишком понимала, что происходит. Кролик пытался разглядеть поверх докторова плеча, что там, в саквояже творится, и жалобно поскуливал от переживаний.—?Так, господа, расступитесь,?— сказал пан Вениамин.Потому что все присутствующие не хуже кролика толпились вокруг плотным кольцом. И только магистр остался сидеть, где был. Правда, шея у него удлинилась раза в полтора и вытянулась по направлению к доктору и его саквояжу: как ни пытался мосье Вольдемар изобразить надменное безразличие, любопытство оказалось сильнее. Полулысая голова магистра покачивалась над плечами в слегка припачканном фраке, так что со стороны вампир-аншеф напоминал сейчас любопытную и тощую злобную черепашку.Но никто его особо не рассматривал: все взоры устремлены были на пана Вениамина. Доктор отщелкнул замки и раскрыл саквояж. Теодор был там. Завернутый в носовой платок, наверное, чтобы не зацепился за что-нибудь крыльями?— всяких острых и опасных предметов внутри саквояжа было предостаточно - лежал он поверх медицинского имущества. Выглядел нетопырь скверно: короткая черная шерсть, прежде блестящая и бархатистая на вид, потускнела и как будто свалялась, зверушка, словно собираясь закричать, то и дело растопыривала широкую пасть, усеянную мелкими, но острыми даже на вид зубами, но так и не проронила ни одного звука.—?Доктор, что с ним? —?спросил, опередив капитана, штурман.Пан Вениамин не ответил. Быстро размотав платок, он уложил нетопыря на каменный пол пещеры. Звякнули металлические инструменты. Нетопырь коротко и как-то приглушенно пискнул. Доктор выпрямился?— в руке он держал пинцет с зажатым в нем обломком светлого металла.—?Ну, вот и все,?— с облегчением сказал пан Вениамин. —?Как вы, голубчик?Нетопырь расправил крылья: теперь было видно, что одно из них порвано. Марья Сидоровна охнула так, что едва не погас ближний к ней факел:—?Батюшки-светы, да как же его угораздило?—?Ничего, ничего,?— ободряюще говорил доктор, проворно собирая свой инвентарь. —?Смотрите-ка, капитан, это, кажется, серебро… Немудрено, что он не смог принять человеческий облик. Но каков молодец?— долетел, считай, на честном слове и на одном крыле! Просто сказать не могу, какой молодец. Думаю, еще минуты две-три, и он сам сможет поведать нам обо всем, что видел и что с ним случилось.—?И куда Франю дел,?— непреклонно добавил Винни. —?Хотя, конечно, вот так вот, чтобы не мочь обратно перекинуться?— это просто жуть. Ничего не скажешь.Стах поддержал пана доктора под локоть, помогая тому подняться с колен.—?Понимаешь ли, капитан,?— доктор с некоторым трудом разогнулся. —?Ох, спина моя, спина…—?Что, неужели болит? —?удивился Стах.—?Да нет, конечно,?— усмехнулся пан Вениамин. —?Но что-то плоховато разгибается. Должно быть, от сырости. Ничего, пройдет. А скажи-ка, как в этот раз у меня получилось, а? Туманом-то?—?Неплохо, неплохо,?— проворчал Стах. —?Смотри-ка, да у тебя весь сюртук в чем-то… Где это ты так запачкался? Дай-ка, отряхну.—?Где? —?доктор попытался заглянуть себе за спину, что ему, разумеется, не удалось. —?Это я, наверное, стены обтер. Ну, пока летел. С непривычки, знаешь ли, сложно рассчитать, особенно на поворотах…—?Да погоди, что ты, право слово! Не лучше нашего кролика! Не вертись.—?Ты понимаешь ли, капитан,?— говорил доктор, пока Стах старательно оттирал его спину,?— вот он лежит там на палубе и никак не может перекинуться из нетопыря обратно. Зрелище, прямо скажем, устрашающее. Будто второй раз умирает. И крыло в клочья. Его как можно быстрее нужно было убрать с дневного света в темноту. Ну вот, я и…—?Синие шмели…Рулевой лежал на камнях, вытянувшись во весь свой великолепный рост, и бормотал что-то невразумительное:—?Шмели… Синие…При этих словах Сакаи и Джилл переглянулись, а Винни в нетерпении сжал кулаки. Ну, по крайней мере в одном они могли быть уверенными: до ?Сигуре? нетопырь добрался.Кролик на руках у Полины затрепыхался, забил ушами и замахал лапами так, что удержать его не было никакой возможности, да барышня и не старалась. Но как кролик ни спешил, первым около вернувшегося в человеческий облик Лендера очутился не он.—?Штой-то?.. Бредит, никак? —?спросила Марья Сидоровна.Каким-то непостижимым образом кикимора оказалась сидящей прямо на полу подле раненого, голова Теодора покоилась на ее коленях, а сама она осторожно расправляла рукой спутанные пряди темных волос рулевого?— черный шелковый платок с веселеньким желтым рисунком усиками потерялся где-то в суматохе странствий.—?Бредит, а? Доктор?Пан Вениамин уже был рядом.—?Так, ну-ка… Кроля, пусти-ка меня. Зрачки в норме, клыки на месте… Рука… Ну, тут нужно время… В общем так,?— доктор потрепал Теодора по плечу. —?Ничего страшного. Пару часов покоя?— и будете как новенький.—?Да как же? Шмели-то, синие? —?волновалась кикимора, украдкой любуясь Теодором: перенесенные страдания придавали тому еще больше романтического флёру. Хотя, казалось бы, куда уж больше? —?Да ты лежи, голубчик, лежи. Что ж ты подпрыгиваешь? Доктор велел лежать!—?Нету у нас пары часов на ?полежать?,?— сказал Стах.Теодор думал точно так же. Стиснув клыки, он сел, вырвавшись из цепких пухлых пальчиков Марьи Сидоровны в нитяных митенках. Кролик волновался, лез ближе, норовя заглянуть хозяину в глаза и удостовериться, что с ним все в порядке, щекотал усами. Рулевой погладил его по лиловым ушам:—?Кроля, не суетись. Я в порядке.И тут же, опровергая собственные слова, охнул: стоило пошевелить рукой, как плечо отдалось пронзительной болью. Теодор оттянул ворот рубахи и посмотрел. Под левое плечо словно ударила молния: черный след пауком разбегался по руке во все стороны от небольшой, но глубокой ранки, нанесенной метким и коварным метателем серебряных звезд. Чем дальше от раны, тем светлее были темные полоски, да вдобавок еще и бледнели прямо на глазах, будто выцветали. Так что доктор прав: через пару часов все пройдет, и рулевой Лендер снова будет полон сил. Как огурчик. Только вот прав и капитан. Пара часов?— это очень долго.—?Капитан,?— сказал рулевой, глядя на Стаха снизу вверх. —?У меня куча новостей.Штурман протянул Лендеру руку и рывком поднял его на ноги. Теодор снова охнул и кивнул в знак благодарности: сам бы он сейчас вряд ли смог подняться.—?Давайте свою кучу,?— ответил Стах. —?Только коротко и ясно.—?Где Франя? —?мрачно спросил Винни и почесал нос увесистым кулаком.Коротко и ясно не получалось. Как рулевой ни старался.То есть сначала-то все было и ясно, и достаточно коротко: и как ?Сигуре? увели из-под носа у Балфера, и как Фрэнк одним махом двенадцатерых не то, чтобы убивахом, но обезвредил и надежно на берегу задержал. И велел передать, что это он, Фумагалли, разом вывел из строя треть вражеского флота и за него можно не беспокоиться, он явится на подмогу при первой же возможности.Джилл с облегчением вздохнула и улыбнулась Роджеру, тот сохранял сдержанную серьезность, но глаза оттаяли и потеплели. Хотя на самом деле готов был расцеловать долговязого вампира в обе щеки. Патрикевна, до этого столбиком сидевшая на плече у Роджера, фыркнула, улеглась привычным воротником и, кажется, задремала. А Винни сначала разжал кулаки и перестал хмуриться, а потом снова их сжал и бормотал неразборчиво что-то не слишком дружелюбное: опять, дескать, за свое, не доведут ведь карты эти окаянные до добра, ей-ей, не доведут…Но вот Теодор начал рассказывать про свой обратный путь, и от ?коротко и ясно? не осталось и следа. Как ни пытался рулевой доложить о вещах важных, ну, там, сколько пушек на борту у вражеского флагмана, какова команда и каков ход, всякий раз сносило его на невнятный рассказ о чудовищной твари, атаковавшей его, просто пролетавшего мимо, с изощренным коварством и особой жестокостью. Кролик сочувственно жался к хозяйским ботфортам, но помочь, увы, не мог.—?Да что за тварь-то? —?после третьей попытки рулевого Стах потерял терпение. —?Толком говорите!—?Ну,?— бормотал Теодор, потирая здоровой рукой глаза,?— она такая… голосистая…—?Голосистая? Пела она вам, что ли? Сирена?—?Да нет, капитан… Она такая… Жуть, в общем, какая… —?при воспоминании Теодор передернулся от отвращения и зашел на следующий круг. —?Тварь такая… Змея подколодная…—?Вы, голубчик, успокойтесь,?— вмешался доктор. —?Ну-ка, давайте по порядку. Как тварь выглядела?—?Говорю же?— змея.—?Так, хорошо. Змея. И она вам… пела? —?доктор жестом остановил капитана: погоди, не лезь!—?Нет, шипела, как змеям и положено,?— несчастным голосом отвечал рулевой.—?А почему же голосистая? —?доктор говорил спокойно, с вежливым и искренним интересом, как будто они по-прежнему сидели в полной безопасности в кают-компании ?Дмитрия? и беседовали только для развлечения. —?Ну же? Вспомнили?Теодору не нужно было ничего вспоминать. Такое забыть и хотел бы, да не получится! Но как только он пытался описать змеебабу другим, как язык переставал ему повиноваться и вместо слов вылетал какой-то детский лепет. Вот ведь позорище какое!—?Ну,?— ласково, как деревенского дурачка, спросил доктор,?— неужели не помните?Теодор растерянно оглядел ждущих ответа товарищей.—?Она… такая…И выразительно очертил руками две огромные округлости на уровне своей груди. Подумал и добавил еще две, ближе к подмышкам.Барышни переглянулись и захихикали, магистр презрительно сморщился: ?Всё о своём! Сколько волка ни корми…?, а Винни, не скрываясь, покрутил пальцем у виска.—?То есть? —?переспросил доктор и посмотрел на Стаха.Стах, судя по всему, был согласен с Винни и даже немножко (редкий случай) с магистром.—?А глаза у нее были? —?внезапно для всех спросил штурман, и Теодор с благодарностью повернулся к нему.—?Не было глаз! А сиськи?— были! Голые! И много! Во сколько! —?Теодор снова обрисовал несколько обширнейших окружностей.Почему-то после слов штурмана он наконец-то смог это сказать.—?Ламия,?— негромко сказал Воронцов. —?Древнее и очень живучее создание. Крайне опасно как ночью, так и при свете дня.