Лист двадцать третий. На полях и мелким почерком (1/1)

7 августа 18… годаЗалив Маунтс, в виду побережья Корнуолла.Русская шхуна ?Дмитрий? и окрестности.Белые фигуры выстроились ровной шеренгой, рассекая наискосок шахматную доску почти до середины.Пан Вениамин внимательно смотрел на своих деревянных солдат?— черные угрюмо толпились по правой стороне поля боя. Интересная картина, очень интересная!С самого начала белые бодро ринулись в наступление?— Стах явно пытался отыграться, но где-то к девятому ходу партия приняла неторопливый размеренный темп. Перед каждым шагом Стах надолго задумывался, и, как доктору казалось, вовсе не над развитием атаки. То ли мысли об охотнике его тревожили, то ли о дневном визитере, то ли что другое занимало эмиссара, а тем временем один белый рыцарь пал жертвой черной пешки.И вот сейчас?— неужели Стах зевнул и второго рыцаря? Нет, не получит сегодня эмиссар реванша! А вот у доктора снова есть все шансы на победу.Черный ферзь по диагонали перескочил белую клетку.—?Остался пан Станислав без кавалерии,?— произнес довольный доктор. Если так пойдет и дальше, то следующим ходом он завершит партию?— элегантным и красивым матом.—?Да-да,?— рассеянно сказал эмиссар, явно думая о чем-то своем, и двинул вперед ладью.Доктор досадливо крякнул?— мата в один ход не получилось. Ну что ж, тем интереснее. Вот только Стах играл, словно во сне. Пала белая ладья, а потом следом за ней и рыцарем отправился и ферзь…Эмиссар все молчал, безучастно глядел на черно-белые клетки, так что доктор даже забеспокоился.—?Сташек, да что с тобой?—?А? —?поднял голову Стах.—?Ты, часом, не заснул? Того и гляди проиграешь. Второй раз подряд,?— доктор хмыкнул. —?Я, конечно, не жалуюсь, но уж спящего тебя обыгрывать мне как-то не к лицу. О чем ты там думаешь?Эмиссар утомленно потер рукой глаза:—?Я, Веня, вот никак не могу вспомнить. И ведь точно знаю, что видел это совсем недавно?— а где, что?Он медленно протянул руку, поднял с доски фигурку офицера?— и сжал ее в кулаке:—?Никак не вспоминается, хоть ты тресни!—?Что именно?— не вспоминается? Что и где ты видел? —?спросил пан Вениамин. —?Ты ходить-то будешь? Хотя, надо сказать, положение у тебя почти безнадежное.—?Угу,?— пробурчал эмиссар. —?Понимаешь, вещица эта у магистра. Пресс-папье. Ящерка кольцом свернулась. Где я мог это видеть?—?Ну, Сташек,?— сказал доктор,?— это ты много где мог видеть. Довольно-таки распространенный символ. Уроборос*, к примеру, алхимический. Или вот на гербе каком. Ты ж у нас знаток геральдики.Эмиссар покачал головой:—?Да нет, совсем вот недавно. Самое обидное?— вертится в голове, а поймать не могу! И все кажется – вот сейчас поймаю! Пойму! А оно опять ускользает.Доктор кивнул?— это мучительное чувство было ему хорошо знакомо. Но помочь другу он был не в силах.—?Ничего, Сташек. Ты постарайся про это не думать. Подумай о чем-нибудь совсем другом, так оно скорее само вспомнится.Стах хмыкнул:—?Ну да. Легко сказать?— не думай!—?Да. Не думай. Отвлекись! Подумай, к примеру, о том, что ты вот-вот продуешь мне и эту партию!—?Да? —?Стах глянул на доску и словно только сейчас вспомнил о зажатой в руке шахматной фигурке. —?Да, вполне возможно. Впрочем…Белый офицер смел с дороги черного рыцаря и прочно и уверенно встал перед вражеским королем.—?Мат,?— спокойно сказал эмиссар.—?Погоди, то есть?— как это мат? —?в полном изумлении уставился пан Вениамин на остатки своего воинства. —?Откуда это мат? Хм… А если вот сюда?Указательный палец доктора прочертил над клетками доски какую-то сложную загогулину, завис над поверженным королем, а потом, согнувшись, улегся на большой палец, создавая вполне очевидный кукиш?— доктору ничего не оставалось, как признать свое полное и безоговорочное поражение.—?Да. Действительно, мат. Ну что же… Пан эмиссар получил реванш.А пан эмиссар словно бы и не заметил своей победы?— отвернувшись от доски, он снова, уже в который раз, разглядывал брошенное обиталище духа-хранителя. Шар по-прежнему глухо молчал, только высверкивали время от времени из черной пустоты редкие изумрудные искры, да и то все реже и реже. Стах покачал головой. Если Мари не вернется и на следующую ночь, придется что-то решать.Доктор выровнял доску:—?Ну что, еще одну, на закуску? Да не смотри ты туда каждые пять минут! Уверяю тебя, как только она появится, мы это узнаем сразу же! Что?—?Завидую я тебе, Веня,?— эмиссар отодвинул кресло и встал. В круглых стеклах иллюминаторов, скрывая белесый мир за бортом, плясало отражение пламени свечей.—?Это чему же? —?усмехнулся доктор, расставляя заново фигуры.—?Завидую я твоей способности верить в лучшее?— даже когда для этого нет никакого повода.Стах задернул шторку на иллюминаторе. Туман туманом, а рассвет не за горами.—?А не пора ли тебе, доктор, на боковую? Уже почти утро.—?А тебе? —?спросил пан Вениамин. —?Ах, да. Ты же собираешься в дневной дозор. Ну тогда и мне рановато. Не спорь! —?доктор вскинул ладонь, останавливая открывшего было рот эмиссара. —?Только не спорь! Я вполне в состоянии разделить с тобою по меньшей мере одно дневное бдение. Тем более, что погоды к этому весьма располагают. Посидим вместе, сыграем еще пару партий… Поговорим спокойно. Может быть, даже вспомним, где ты мог видеть эту ящерку-самоедку.—?Но, Веня…—?А если вдруг к нам снова нагрянут незваные гости, обещаю сидеть тише воды, ниже травы и вообще не путаться под ногами! —?торжественно произнес доктор.—?Обещаешь? —?недоверчиво переспросил Стах.—?Клянусь! —?Вениамин поднял вверх правую руку, выпрямив два пальца, указательный и средний.Стах не выдержал и засмеялся. А ведь Венька и вправду в это верит. Верит, что, если вдруг там наверху затеется какая-нибудь заваруха, он сможет усидеть здесь, в безопасности, пусть и относительной, и не полезет под руку.—?А ты не смейся, не смейся,?— довольно улыбаясь, говорил доктор. —?Вот мы сейчас еще одну партию сообразим. Посмотрим, кто кого на этот раз.И тут в кают-компанию донеслись какие-то приглушенные звуки?— сначала Стах вообще не понял, что это.—?Веня, ты тоже это слышишь?Снаружи то ли кудахтали, то ли похрюкивали. Странно.—?Не пойму,?— сказал доктор,?— у нас ведь ни кур, ни свиней не было.Хрюканье прервали голоса.—?Да что ж такое! —?с досадой сказал один. —?Сколько же можно, извините, ржать? Что делать-то будем?—?Кажется,?— ответили ему,?— это называется истерика. А что делать, не знаю. Мадемуазель, да отдайте же вы, наконец…Хрюканье возобновилось, сопровождаемое какой-то непонятной возней.Оба голоса, хотя и звучали слегка искажено, прекрасно были знакомы и доктору, и эмиссару.—?Сташек, только я прошу тебя, без нервов! —?сказал пан Вениамин эмиссару в спину, потому что тот уже выходил из кают-компании навстречу новым неприятностям. —?Держи себя в руках.***Капитан Сакаи стоял на палубе и пытался вслушаться в затихающие за мглистой пеленой звуки?— скрип уключин, плеск весла, короткую перекличку удивленных голосов:—?Глядите-ка, а вот и он!—?Отличный трофей, барышня! —?и невероятный в подобных обстоятельствах, но совершенно отчетливый, звонкий, как колокольчик, женский смех.Роджер потряс головой?— это, скорее всего, ему почудилось. Но раздумывать о призрачных хохочущих дамах было некогда?— за спиной капитана уже бушевала очередная шумная свара.—?Мать твою курицу, Франя! —?вопил Винни. —?Какого рожна, я тебя спрашиваю? Хватается за что ни попадя, срань господня, ни смысла, ни рассудка!Широкое лицо рулевого было красным от злости, левой рукой он вцепился в голое костлявое плечо позеленевшего со страху Фрэнка, а правой все норовил размахнуться посильнее, и, если бы не Джилл, отважно вклинившаяся между двумя обезумевшими матросами, нос Фумагалли, длинноватый и с благородной италийской горбинкой, уже превратился бы во вполне себе славянский?— курносый и картошкой.—?Винни, хватит,?— изо всех сил упираясь обеими руками в косую сажень плеч рулевого, девушка, как могла, пыталась оторвать его от Фрэнка. А тот, словно не замечая мелькающего в опасной близости от его физиономии могучего кулака, выкрикивал, обращаясь по большей части к Роджеру:—?Это они! Они! Капитан! Ты же видел? Один рыжий и тощий, второй?— громила в сапогах! Это они! Матерь божья, они пришли по наши души!—?Да я тебя,?— рычал рулевой. —?И ведь промазал! В упор промазал, анчутка ты беспята, чтоб тебе ни дна, ни покрышки!Патрикевна, похожая сейчас на пушистый белый шар, скачками носилась вокруг всего этого безобразия и громко и отрывисто тявкала.—?ОТСТАВИТЬ! —?грянуло над палубой. —?Рулевой Винсент Черноу, три шага назад марш!Все-таки недаром капитан Сакаи командовал когда-то боевым кораблем. Три шага назад Винни, правда, не сделал, но Фрэнка выпустил и, тяжело дыша, опустил наконец занесенный над несчастным итальянцем кулак.—?Вот так,?— насколько мог спокойно произнес капитан. —?Фрэнк. Ты цел?—?Кажется, цел,?— вместо Фрэнка ответила Джилл. —?Но вообще-то, Роджер, я бы и сама ему с удовольствием врезала!—?Да за что? —?вскинулся Фумагалли, потихоньку приходя в себя. В суматохе он где-то потерял заменивший драную рубаху кусок шелка и теперь стоял голый по пояс, постепенно покрываясь здоровенными мурашками.—??Да за что???— ехидно передразнил его Винни. Он тоже слегка очухался, хотя гарпуна было жалко до слез. —?Капитан, ну ты подумай,?— обратился рулевой к Сакаи, понимая, что только он способен оценить потерю в полной мере,?— я этот гарпун с собою повсюду таскал с самого Груманта. Где он только со мной ни побывал?— теперь и не упомнишь! Новое древко только сладил, а к тросу еще не прикрепил. А он хватает не глядя?— и фюить! И ладно бы метать умел, курица косорукая… Промазал, ясно дело. А где гарпун? Нет гарпуна!Винни замолчал, переводя дух. Фрэнк стоял, понурившись. Какое там?— подумать? Он, кажется, и дышать-то перестал, когда понял, что за шлюпка подошла под самый их борт и кто именно в ней сидит на веслах. Ухватил первое, что попало под руку. Кто же знал, что это тот самый драгоценный гарпун из родного дома рулевого? Но долго быть виноватым Фумагалли не привык.—?Я хоть что-то сделал,?— сказал он, задрав как можно выше нос, по-прежнему длинный и горбатый. —?А вот ты, Винни, стоял столбом и даже пальцем не пошевелил. А ведь это были они! —?и он со значением ткнул в небо тощим указательным пальцем. —?Они! Те самые молодчики с ?Дмитрия?! Вы еще должны мне быть благодарны. Если бы не я, неизвестно, чем бы все это кончилось!—?Фрэнк,?— еще спокойнее, чем раньше, сказал Сакаи.—?Да, капитан?—?Фрэнк, я в кои веки согласен с Винни. Ты редкостный болван!***—?Ну же, барышня,?— в голосе Лендера отчетливо слышалось нетерпение. —?Эдак мы до полудня провозимся, а нам еще шлюпку поднимать! Ну же! Да не трогайте вы эту штуку, чтоб вас…Полина послушно отдернула руку от лежащего на дне гарпуна с зубастым кованым наконечником, встала, качнув шлюпку, уцепилась за толстый трос штормтрапа и даже успела вскарабкаться на первую балясину, где и остановилась. Плечи ее мелко затряслись, барышня фыркнула раз, другой…—?Ну вот, снова-здорово! —?почти простонал рулевой.Полина захихикала, сначала тихо, потом все громче и громче; руки ее разжались, она зависла на миг в промозглом предутреннем воздухе?— и обрушилась вниз водопадом белой кисеи.Лендер, сидевший на средней банке, выругался сквозь зубы?— нагнувшись вперед и растопырив руки, он вцепился в борта, словно ошалелый краб, пытаясь хоть как-то утихомирить раскачавшуюся шлюпку:—?Да чтоб тебя!Барышня же, плюхнувшись на сидение, уже откровенно буйно хохотала, и никак не могла остановиться.С борта шхуны свесилась взлохмаченная рыжая голова:—?Ну что?—?Да все то же! —?огрызнулся из шлюпки рулевой. —?Ржет и падает. Падает и ржет. Меня тут скоро укачает, честное слово!—?А левитацию попробовать? —?спросил штурман.Лендер с сомнением посмотрел на Полину. Та икнула.—?Не. Дохлый номер! Она и на ногах-то сейчас устоять не сможет, куда там левитировать.—?Ну тогда пусть там остается, поднимем прямо в шлюпке,?— Воронцов пропал на секунду и снова появился с тросом в руке:—?Принимай!***—?Рраз! Рраз! —?командовал Лендер, морщась, как школьник от хорошей порции касторки.Шлюпка рывками ползла вверх. Левый блок скрипел. Правый тоже попискивал, но слегка. Левый же разливался майским соловьем, заставляя страдать чувствительную к фальшивым нотам натуру рулевого.—?Чтоб я еще когда пошел на поводу у бабы! —?Лендер закрепил трос и дернул, проверяя, узел. —?Вылезай, мамзель, приехали!Полина сконфуженно сидела на месте и выходить не спешила. Приступ неудержимого смеха прошел, как только она осталась в шлюпке одна, и теперь ей было ужасно стыдно. Если бы она могла, она бы покраснела до самых кончиков ушей.—?Прошу вас, мадемуазель,?— подал барышне руку штурман.Деваться было некуда. Пришлось подниматься. Перед бортиком барышня снова замешкалась:—?А гарпун?Лендер, потеряв остатки терпения, отодвинул не в меру галантного Воронцова, без лишних церемоний ухватил барышню за талию и рывком, словно луковку из грядки, выдернул из шлюпки и поставил на палубу.—?Никуда ваш драгоценный гарпун не денется! Нет, ты подумай,?— обратился он к приятелю,?— дался же ей этот гарпун! Другая бы дотронуться побоялась, а эта вцепилась, не оторвешь. Да еще и размахивает им, как ландскнехт с похмелья?— не подступиться.Полина поправляла свой окончательно загубленный морской прогулкой туалет. Отсыревшие оборки обвисали уныло, словно увядшие до времени цветы, а по подолу тут и там красовались темные пятна и прорехи?— свидетельства близкого знакомства нежной материи дамского платья с грубой материей древнего метательного оружия. Но барышня, казалось, совсем не была огорчена.—?Он красивый! —?заявила она.Штурман как раз взял гарпун в руки и внимательно рассматривал тяжелый наконечник с тремя стреловидными зубцами. Металл был старый, с многочисленными заусенцами и зазубринами, со следами поработавшего над ними напильника, а вот древко и соединявшая его с наконечником веревка казались совсем еще свежими.—?Хорошая вещь,?— сказал Воронцов.—?Красивая! —?настойчиво повторила барышня. —?Вы умеете им пользоваться?Штурман отрицательно покачал головой, а Лендер хмыкнул:—?Я тоже не китобой. А что?—?А мне бы хотелось научиться! —?ответила Полина.Штурман вскинул на нее удивленный взгляд, потом нацепил наконечник на древко и поставил собранный гарпун на палубу рядом с барышней.Рулевой засмеялся первым?— было видно совершенно ясно, что и барышня, и гарпун примерно одного роста. Или длины. В общем, неважно. Острые зубцы наконечника еще и возвышались слегка над кудрявой девичьей головкой, придавая ей, при определенном ракурсе, забавное сходство с чёртом?— не слишком дородным, но зато очень воспитанным.Полина тоже продержалась недолго?— только что миновавший приступ, как видно, ушел еще не слишком далеко и был только рад вернуться. А рулевой смеялся так заразительно, что устоять не было никакой возможности.Штурман не просто сопротивлялся дольше всех, но еще и попробовал призвать нестойких товарищей к порядку.—?Вы бы потише,?— сказал он, озираясь,?— не стоит беспокоить остальных.—?Осо… особенно магистра,?— с трудом выдавил рулевой.Почему-то эта нехитрая мысль показалась Полине ужасно смешной, и она просто зашлась от хохота, ухватившись обеими руками за древко гарпуна и согнувшись пополам.—?Ой, не могу-у-у! —?подвывала она. —?Вот мосье Карасюк просыпается?— под столом!—?Без галоши! —?вторил рулевой. —?А ему и говорят?— Полина взяла расчет и нанялась в гарпунёры!—?Да-а-а,?— всхлипывала барышня.Штурман открыл рот, явно для того, чтобы сказать еще что-нибудь отрезвляющее, но вдруг, неожиданно для самого себя, захлебнулся набранным воздухом и тоже рассмеялся, громко и весело, как мальчишка.Почему-то сейчас все казалось смешным: и слово ?гарпунёр?, ужасно же забавное, и то, как они наткнулись на этот самый гарпун, болтающийся на взбаламученной веслами воде, и как гребли они обратно в безумной спешке, и кто-то громко ругался им вслед, а главное-то, что тот, кто гарпун метнул?— промазал! Их словно накрывало волнами смеха, они качались на них, заражаясь друг от друга, и каждый чувствовал, как уходит прочь пережитый испуг, скопившееся напряжение, досада, неловкость, обиды и усталость, и казалось, что смеяться так можно было бы целую вечность.—?Ч-ч-чёрт,?— сказала вдруг вечность голосом капитана,?— что тут такое? Бардак на борту!В ответ раздалось недовольное урчание, а потом успокаивающе заговорил доктор:—?Это же наш кролик. Надо же, заснул прямо посреди палубы, бедняга.Урчание переросло в обиженное поскуливание.—?Ну, что ты, ушастый, не огорчайся. Пан Станислав не хотел тебя задеть, просто споткнулся. А ты бы, мессир, лучше смотрел, куда ступаешь?— тут и поскользнуться недолго.Стах вышел из тумана и уставился на свою непутевую команду:—?Я смотрю!И ведь было на что взглянуть. Доктор, появившийся следом за капитаном, лишь сокрушенно покачал головой. Рулевой, спиной к подошедшим, цеплялся за мокрый борт незачехленной шлюпки и даже не подумал обернуться?— широкие плечи подрагивали, словно Лендера колотил озноб. Тут же топтался штурман в совершенно неподобающем виде?— огненные волосы, обычно убранные в аккуратный и приличный хвост, были распущены и растрепаны, а кроме того Воронцов стоял, ссутулившись и уткнувшись лицом в сложенные ковшиком ладони и тоже как-то подозрительно трясся.Но больше всего поразила Стаха петербургская барышня Полина. Она сидела на корточках, вцепившись в какую-то длинную дубинку, один конец которой упирался наискосок в палубу, а второй торчал в воздухе, опираясь на хрупкое девичье плечо. Барышня издавала непонятные звуки и больше всего была сейчас похожа на квочку, причитающую над потерянным в пыли яйцом. Приглядевшись, эмиссар с изумлением узнал в странной дубинке старомодный, века этак позапрошлого, китобойный гарпун?— или острогу, в орудиях морского промысла Стах разбирался не слишком хорошо. И где вот они его раздобыли?—?Что с вами, господа, вы плачете? —?спросил капитан.Лохматый Воронцов помотал головой. Рулевой не двинулся с места, но вздрагивать перестал. Стало тихо?— барышня, по-прежнему сидящая клушей, замолкла и посмотрела снизу вверх на эмиссара. Глаза ее были полны непролившихся слез, и темные ресницы слиплись длинными стрелками.—?Светает,?— эмиссар ухватился за рукоять гарпуна и потянул вверх.Барышня покачнулась, накренилась, но не упала и, путаясь в потерявших всякий вид юбках, с усилием поднялась на ноги.—?Пора спускаться в трюм,?— задумчиво сказал Стах.Полина выпрямилась, подумала немного и присела в запоздалом кривоватом книксене, по-прежнему сжимая совершенно необъяснимый гарпун в крепких объятиях.—?Да полно вам, барышня, к чему эти реверансы? —?эмиссар словно ненароком вытащил потемневшее от воды древко из девичьих рук. —?Ступайте-ка почивать!Полина в растерянности огляделась. Оба ее спутника выглядели немного ошарашенными?— и посеявший где-то свой шнурок для волос штурман, и особенно пришедший в себя рулевой. Лендер наконец соизволил повернуться к капитану. Молодые вампиры молчали. Молчал и эмиссар, а доктор кивал согласно: пора почивать, давно уже пора!И тогда барышня заговорила сама:—?Капитан, мы как раз вернулись!—?Вот как? —?Стах тронул один из зубцов наконечника и отдернул пальцы. Порез тут же стянулся, но все равно неприятно. Надо же, какой острый! —?А откуда именно?—?Вы давали им поручение. Так вот, я напросилась с ними,?— голос барышни, сначала неуверенный, становился громче с каждым словом. —?Пожалуйста, не браните их. Они не виноваты, они не могли мне отказать?— я попробовала применить внушение, и…—?Да? И что же?—?И у меня получилось! —?пылко закончила мадемуазель. И добавила вполголоса:?— В первый раз.—?Хорошо,?— покладисто сказал капитан. —?А теперь ступайте.—?Да, мадемуазель,?— спохватился доктор, удивленно поглядывая на эмиссара, —?пойдемте, пойдемте.—?А… А как же штурман? И господин Лендер? —?оглянулась барышня. —?И… гарпун?—?Гарпун дождется вечера тут, на палубе. А остальные сейчас придут. Вы не беспокойтесь,?— и пан Вениамин, словно ребенка, повел Полину к ближайшему люку.Проскрипев отсыревшими петлями, закрылся над ушедшими невидимый люк, и Стах обернулся к упорно молчащим молодым вампирам:—?Ну, господа, будьте столь любезны, доложите о выполнении данного вам мною поручения. И, желательно, покороче.Рулевой оторвался от созерцания квадратного мыска своего левого ботфорта, который он последние пару минут пристально рассматривал.Не задалась самоволка с самого начала, где уж теперь ждать хорошего. Так не надо быть дураком и поддаваться на бабьи фокусы! Хотя, что и говорить, барышня оказалась… правильная оказалась барышня. Не визжала, рук не заламывала, в обморок не валилась?— а ведь повод был, да еще какой. Гарпун?— это вам не булавка и не шпилька. И перед кэпом заступилась. И не в первый раз, кстати. А что кэпу попались?— ну, попались ведь уже. С корабельными карцерами рулевой Теодор Лендер был знаком хорошо и близко и повидал их немало. Одним больше, одним меньше?— подумаешь! Но все равно было как-то… неловко.И Лендер открыл было рот, чтобы попробовать если не извиниться, то хотя бы объясниться. Но эмиссар уже сделал свой выбор:—?Вы, штурман.Воронцов, стоявший все это время без движения, будто в оцепенении, моргнул, видимо, собираясь с мыслями.—?Кролик, капитан.Стах удивился, но виду не подал. А штурман продолжал:—?Кролик нашел пучок перьев, взяться которым на борту было неоткуда. Мы решили, что их мог принести с собою так и не обнаруженный нами злоумышленник. Он вполне мог прибыть с соседского судна?— оно стоит на якоре примерно в полумиле от нас. Более того, капитан, он вряд ли мог прибыть еще откуда-нибудь, кроме этого судна?— в таком тумане. Мы решили,?— тут Воронцов запнулся, и Лендер поспешил вмешаться?— не хватало еще, чтобы рыжий один отдувался:—?Мы решили, капитан, сходить на разведку. Барышня попросилась с нами, и мы не смогли отмотаться. Пришлось брать. Подошли к соседу, и тут в нас полетел этот вот самый гарпун! Без предупреждения. Мы развернулись и вернулись. А потом нас смех разобрал?— тут-то и вы подошли. Вот и все. А, да. Гарпун был без троса, мы подобрали его?— как трофей.—?Всё? —?капитан был по-прежнему спокоен. На взгляд Лендера?— как-то уж слишком спокоен, явно не к добру.Ответили ему сразу двое:—?Всё! —?сказал рулевой.—?Нет, не всё,?— сказал штурман, и Лендер удивленно уставился на приятеля.—?Судно стояло без огней, капитан. Никаких опознавательных знаков. Название закрашено. Однако на гарпуне есть гравировка?— полустертая. Можно предполагать, что это и есть название судна. И еще мы нашли такие же перья у самого их борта.—?Ах, ну да! Как это я позабыл,?— рулевой вытащил потрепанное серое перышко из-за уха, где оно все еще держалось каким-то чудом?— не иначе, запутавшись в нечесаных Лендеровых кудрях. —?Вот. Теперь?— всё. Готовы получить взыскание.Стах молча взял перо, покрутил его в пальцах. Перо как перо. Вот только откуда бы взяться над морем козодою? Еще одна необъяснимая загадка. Не самая, впрочем, насущная из всех накопившихся проблем ?Дмитрия?.—?Ступайте спать, господа,?— сказал эмиссар. —?Надеюсь, что дорогу в трюм вы отыщете без дальнейших приключений. Приведите шлюпку в порядок и ступайте. И он развернулся, чтобы и самому спуститься вниз.—?Погодите, капитан,?— сказать, что Лендер был удивлен?— это не сказать ничего. Он был очень удивлен. —?То есть… Вы что же, нас никак не накажете?Стах остановился:—?А что, это имеет какой-то смысл?—?Ну… —?протянул рулевой, повесив буйную и почти нераскаянную голову,?— не особо, если честно. Но так уж заведено.—?Рулевой,?— устало вздохнул эмиссар,?— вот если честно, то мне как-то даже неловко читать вам нотации. Взрослые же оба вампиры, вроде бы и сами должны понимать, что делать можно, а чего нельзя. А если не понимаете, то что толку сотрясать перед вами воздух? Так что?— ступайте. Ступайте и постарайтесь не попадаться мне под руку хотя бы… Воронцов, вы?— хотя бы до тех пор, пока не приведете себя в порядок. Вас в вашей навигацкой школе, я так вижу, не просветили, как подобает выглядеть морскому офицеру.—?Но, мессир,?— Лендер никак не мог поверить, что они отделались вот так вот просто, обычным выговором, даже не слишком и занудным,?— что, просто идти и спать?И тут капитан не сдержался.—?Идите, рулевой, и спите! —?рявкнул он. —?Сгиньте с глаз моих! Вам, Лендер, настоятельно советую заняться завтра чем-нибудь… полезным. Досуг вам только вредит. Еще одна подобная выходка?— и я не ручаюсь за себя. И никакое Сиятельство, уж поверьте, меня за это не осудит!—?Ну ничего себе! —?рулевой прислушался к затихающим на внутреннем трапе шагам эмиссара. —?Это мы удачно отделались. А? Что скажешь?Штурман не сказал ничего, потому как в этот самый момент что-то мягкое ткнулось ему в ногу чуть выше колена, а потом в ладонь уперся холодный мокрый нос.Лиловый кролик не очень понял, о чем говорили Вожак, Хозяин и его приятель?— не особенно он, надо сказать, и прислушивался. Но зато точно знал, что вот этому длинному кожаному шнурку, который кролик только что унюхал и выудил за кончик из-под мокрого бока шлюпки, рыжий обрадуется и сразу же пристроит его на прежнее место. Потому что не всем так повезло, как лиловому кролику?— у него-то хвост всегда был, да еще и какой, а вот двуногим, даже самым лучшим, даже Хозяину, приходится специально отращивать шерсть на голове, чтобы потом собрать из нее хоть какой-нибудь завалящий хвостик.—?Слушай, штурман,?— спросил Лендер, пока Воронцов, зажав сырой шнурок в зубах (вампиру ли бояться какой-то там грязи?), наспех подбирал и скручивал вместе растрепанные пряди волос,?— а чего это нас так рассмешило? Вот прям так, чтоб чуть не до слез?—?Понятия не имею…***День проходил, в тумане и неспешности. До конца, можно сказать, так и не рассвело, лишь посветлело и пожелтело еще больше окутавшее окрестный мир полотнище водяной мглы. ?Дмитрий? стоял, окруженный им, словно ненароком заплыл на задний двор нерадивой прачки, да и запутался в плохо простиранных и спешно вывешенных на просушку простынях.Стах сидел на верхней ступени трапа около приоткрытого люка на верхнюю палубу. Поразмыслив немного, он решил провести бессонный день именно здесь?— отсюда и видно все, как на ладони, и, если бы вдруг наступившее утро принесло с собой перемену погоды, от солнца скрыться можно было бы вполне надежно.Пахло сыростью и солью. Было тихо. Чутье подсказывало эмиссару, что сегодня уже никто не придет, но природное упрямство не позволяло отступиться и отправиться на покой. Хорошо, хоть доктора он убедил подождать в кают-компании. Все же там есть кресло, можно подремать, и даже вполне себе с удобствами.Мысли плыли, перетекая одна в другую.Рулевого нужно занять каким-нибудь делом. Потому что, конечно, это именно в его буйную голову пришла блестящая мысль отлучиться без разрешения. Но и штурман хорош. Не смог отговорить. Еще и гарпун с собой приволокли, обормоты. Но как эти двое спелись!..И как это Его Сиятельству удалось собрать такую разношерстную публику? Хотя в прозорливости Сиятельству отказать нельзя: какая бы публика ни была, а вот гляди-ка?— прямо на глазах становится настоящей командой.Впрочем, Цепеш всегда отличался завидной сметкой и практическим подходом к делу, сколько Стах его знал. Почти полвека в личной гвардии Его Сиятельства?— срок для вампира невеликий, но и немалый. Они тогда почти подружились. Почти. Если кто-то вообще может подружиться с Владом Цепешем?— валашский господарь и при жизни был нрава крутого. Но и ему в его холодной вечности нужен был?— нет, не друг. Собеседник. Компаньон. Большего Его Сиятельство не искал, а он, Стах?— тем более. Он вообще тогда просто подвернулся Цепешу под руку. Но, надо признать, неплохое было время.Именно там Стах пристрастился к чтению. Библиотеке Его Сиятельства мог позавидовать любой университет. И шахматы полюбил по-настоящему. Играть-то он и до этого играл, но именно в сражениях с Его Сиятельством, противником хитрым и умелым, постиг многие тонкости этой древней науки. Хотя выигранные партии пересчитать можно по пальцам одной руки. А вот в фехтовании на саблях Стах всегда одерживал верх?— так уж получалось, а ведь вроде бы Цепеш владел клинком не хуже. Но вот поди ж ты…По палубе кто-то ходил. Стах привстал и выглянул в приоткрытый люк. Никого видно не было, но, судя по тому, как шлепали по доскам босые ноги, ходил там корабельный плотник. И точно?— через секунду Михалыч появился в поле зрения эмиссара, как всегда всклокоченный и деловитый. Было ясно, что на палубе он по дневному времени появился не просто так?— под мышкой у Михалыча был зажат какой-то сверток неопределенного цвета.Плотник подошел к шлюпке, по-хозяйски поправил край брезента. Сверток тут же выскользнул из-под руки, развернулся и оказался совершенно уже готовой фуфайкой, почти такой же, как была и на самом Михалыче?— в бурую и серую полоску, собранной и сшитой, даже невысокий ворот закончен. Тяжело вздыхая и бурча что-то явно недоброе (скорее всего?— про растяп, не умеющих даже шлюпку толком прикрыть, но об этом Стах мог только догадываться), Михалыч выудил из кармана штанов обрывок веревки, зацепил его за узел выбленки, потом продел сквозь полосатые рукава, закрепил концы?— раз-раз, и фуфайка повисла на вантах, раскинув объятия, словно радушный хозяин, встречающий на пороге долгожданных гостей.Стах невольно усмехнулся. Ну да, вязанье-то надобно отпарить. А к чему возиться с утюгом, если кругом туман, мокро да сыро. И так все прекрасно расправится. Молодец плотник, времени даром не теряет?— всегда при деле. Всем бы так!—?Сташек! —?позвали снизу. —?Эмиссар, иди скорее!Пан доктор встретил его на пороге кают-компании, и был он, против своего обыкновения, весьма озабочен:—?Посмотри сюда!Шар лежал на столе неподвижной хрустальной глыбой. Казалось, стеклянная его чернота загустела, углубилась и еще сильнее потемнела. Крохотные изумрудные искры в нем давно угасли и больше не вспыхивали. И вместе с тем мир, заточенный в сферу магического стекла, не выглядел мертвым?— очень медленно, исподволь, откуда-то изнутри шар наливался зловещим сиянием, таким же черным, как заполняющая его мгла.—?Сташек,?— встревоженно сказал доктор,?— боюсь, не случилось ли чего с нашей хранительницей.________________*Уроборос - древний символ, изображение свернувшегося в кольцо змея или дракона, кусающего себя за хвост, имеет множество значений, в алхмии символизирует обращение элементов в философский камень.