1 часть (1/1)

Гарри замечает Алекс сразу — никакое британское правительство не защищено от её скандальных глянцевых обложек и архивных фото в бикини.Пэрриш искрится, светится искренностью в двух метрах стабильно — слишком верит в дружбу и саму себя, чтобы опасно (для него) преуспеть, и Гарри выдыхает спокойно.Он видит насквозь: Алекс переливается не улыбками — нитями трещин на смуглой коже. Она расходится по швам сантиметрах в двадцати через барную стойку — только протяни руку и надави посильнее. Но Гарри, если и хочет, то совсем не этого: доверие Пэрриш пьянит, горчит дурным хмелем на языке.Алекс не видит очевидного, подрывается на его лжи глаза в глаза после очередного задания — его смешит это вскользь брошенное ?мудак? и детская ненависть после. Для выебанной всем миром девочки-катастрофы Пэрриш слишком верит в людей — ему это в новинку.Она перестаёт болтаться рядом, жалит профессиональным интересом сугубо издалека, и Гарри вгрызается белозубым оскалом в яблочную зелень, мысленно пересчитывая её позвонки подушечками пальцев — деланное равнодушие отдаёт кислинкой на кончике языка, Дойл попробовал бы что покрепче.Она ни разу не в его ориентации, но их ужимки с Райаном веселят, немного заводят даже в вязкой темноте спальни, где она называет его очаровательным, много смеётся и бесконечно поправляет волосы — не так уж много, но для начала Гарри достаточно.Ей от него что-то нужно, ему от неё — едва ли, но Пэрриш позорно ведётся на секреты и плохих парней, что бы ни говорило её обручально-обреченное кольцо в тумбочке справа. В клубе на окраине их не найдёт само ЦРУ, если Гарри того не захочет, а Алекс изображает опьянение довольно хорошо, чтобы вытягивать из него информацию, выдуманную секунд пятнадцать назад.Дойлу интересно, как далеко она готова зайти с непротокольными соприкосновениями пальцев на стенках бокалов, и Алекс улыбается отработанно-искренне — её губы завораживающе блестят недопитым джином, Гарри попробовал бы на вкус.Пэрриш оказывается неожиданно сладкой, чистым безумством, пьяной вишенкой на торте, когда целует первой и слепо шарит по его карманам, вбивая клинья острых лопаток в обшарпанные туалетные стены — в ФБР не учат мыслить стратегически верно, а Гарри ради такого шоу не жалко даже бумажника с помятой двадцаткой и пластинками мятной жвачки вместо кредиток.Алекс понимает быстро, ни слова правды за вечер — его личный рекорд, и Гарри до крайности веселит её поражение, вспыхивающее метками позора на ключицах, когда он вкладывает в её ладонь ламинированную карточку управления.— Так уж и быть, оправдайся перед красавчиком — могла бы просто попросить, к слову.Он мог бы оставить её совсем уж ни с чем, но оставляет вечной должницей с претензией на продолжение игры.Ради терпкого привкуса её влажно приоткрытых губ Гарри не жалко уступить один раунд.