Глава 24. В ожидании (1/1)

Картинка к главе: https://pp.userapi.com/c852124/v852124633/182a2d/adlJqRIZ5Dk.jpg***Хильде отправили к старшей прачке с полудюжиной золотых. Отсчитывая септимы, Ульфрик сказал:—?После выборов начнём чеканить свои монеты. Давно следовало о том объявить, кстати.Чеканкой собственных денег занимались королева Потема и королева-ведьма Исаше, а ещё Хосгунн Скрещённые Кинжалы и с полдесятка почти столь же своевольных ярлов с начала Четвёртой Империи. Когда затянутый шнурком кожаный мешочек перекочевал в руки Хильде, она широко улыбнулась:—?С вашим лицом, господин ярл, сделаете золотые? И с Зубчатой Короной? Их, наверно, назовут медведями.Ульфрик улыбнулся в ответ:—?Посмотрим. Ну, ступай.Хильде поклонилась и убежала. Когда они ступили за порог опочивальни, и ожидавший снаружи Галмар прикрыл за ними двери, Элисиф шепнула Ульфрику на ухо:—?Мог и мне отдать деньги, я сама бы передала их Хильде. Смехотворно ведёшь себя.—?А так разве не проще вышло? —?невинно спросил он, потом обнял её за стан, притянул к себе и поцеловал в лоб. Казнь всё-таки хорошо подняла ему настроение.Элисиф промолчала, только кивнула, отводя глаза. Беспокойно мявшаяся у дверей доставшихся Сване покоев Руна при приближении господ поклонилась, и, кажется, хотела что-то сказать, но не отважилась. Когда они подходили к лестнице, мимо двое слуг протащили родильное кресло.—?Сдалось им это кресло. У нас этакого нет и никогда не водилось. Со мною мать обошлась постелью.Галмар пробормотал нечто неопределённое, а Элисиф вновь ничего не ответила. В одном из подвалов Синего Дворца хранилось старинное родильное кресло?— из красного дерева, с шёлковой обивкой на мягких подлокотниках и по краю выемки на седалище?— однажды Элисиф видела то, осматривая хранимое в подвалах; намеревалась забрать с собою в Виндхельм, но потом передумала. Похоже, напрасно. Ну да видно будет.Скоро явились две повитухи?— сухие, сосредоточенного вида немолодые женщины в жреческих одеяниях. За ними следовали три юные помощницы в послушнической одежде. Коротко поговорив с Нурой и Лайлой, они удалились в отведённые для Сваны покои.Странно, но Нура не удосужилась пойти к Сване, хотя и оставалась пока в Миствейл вместе с Вулвульфом, в то время как почти все из присутствовавших на утренней трапезе успели разъехаться или разойтись по своим делам. Даже тан Мьол и Довакин, заявлявшие о самом пламенном желании поскорее увидеть младенца, ушли.В самые жаркие дни летней поры в Рифте и Истмарке, как и в Сиродиле и Хаммерфелле, обычным для большинства обитателей делом было отдыхать с полудня и до того времени, пока не станет возможным выйти на солнце?— разумеется, если имелась у них столь счастливая возможность. Ошеломлённый духотой и зноем, замок словно впал в оцепенение. Наверняка к этому времени горожане тоже попрятались в спасительную тень домов и деревьев. А ведь праздники Самой Жаркой Ночи и Солнечного Отдыха ещё впереди.Некоторое время Элисиф наблюдала, как Ульфрик с Вулвульфом играют в шахи. Галмар, Харальд, Ирсаральд и Унмид подначивали их и обсуждали каждый ход. Лайла и Нура вроде бы и следили за игрой, но больше обсуждали назначение нового управителя и раздел имущества Вересков.Вулвульф, похоже, не очень-то был охоч до этой игры, как и не особо умел в неё, так что его шашки слетали с доски довольно часто, побеждаемые шашками Ульфрика. Этот набор из войска тёмно-багряного драконита, войска алавастрового и доски кровавого ясписа со вставками из алавастра когда-то выточили по заказу короля Истлода в лучшей камнерезной мастерской Солитьюда, а бархатный мешок по размеру доски сама Элисиф сшила и украсила вышивкой. Десять лет прошло с тех пор, но ей прекрасно помнилось, как дядя придумывал подарок на восемнадцатилетие Харальда. И сейчас Элисиф взяла тот самый мешок, повертела, разглядывая швы и изображавшую играющих в шахи святую Алессию и Морихауса тонкую вышивку. По краю шли в два ряда речные жемчужины, а Чим-эль Адабал на груди Алессии сиял крохотным червлёным яхонтом. С обратной стороны ветвилось усыпанное алыми цветками и гранатовыми яблоками дерево. Никто из присутствующих не вспомнил, что это её работа, даже сам Харальд?— разумеется, вряд ли вышло бы иначе.Когда на доске осталась треть шашек Вулвульфа?— девы, обеих крепостей и обоих всадников он успел лишиться, как и пятерых пешеходов, а один из верховных жрецов неминуемо погиб бы при следующем ходе вражеского всадника?— и больше половины шашек Ульфрика, вернулась Идгрод в сопровождении Фриды. Ухватившись обеими руками за ладонь Галмара и чуть ли не прижимаясь к его груди, коротко поговорила с ним, затем позвала Элисиф на прогулку.Едва они вышли во двор, как Идгрод с грустью поведала:—?Свана страшно опечалена смертью Сибби. Она меня схватила за руку да залопотала: ?Я буду очень тосковать о нём… Как же мне теперь, как же ребёночку без отца… Ах-ах, как же?..? И плачет-заливается.?Надеюсь, появление дитяти её хоть немного утешит. Повитухи предложили удержать роды, подождать ещё, но она не согласилась.—?Сдаётся мне, вся эта затея со свидетельствованием зародилась без участия Сваны?— во всяком случае, без её одобрения. Блеяла, если только, как овца что-нибудь невнятное.—?Похоже на то,?— Идгрод вздохнула. Они не спеша прошли в глубь сада, устроились на лавке под густой сенью клёнов. Фрида и Гевьон встали рядом. —?Как ты? Получше вчерашнего?Элисиф кивнула, затем потянула Идгрод к себе, и та уложила ноги на лавку, а голову ей на колени. Проведя пальцами по гладкому полупрозрачному шёлку платка Идгрод, по сложенным из жемчужин, златоискров и харстенов цветкам на обруче, Элисиф ответила:—?Получше, в самом деле. Почти не трясёт, почти не темнеет в глазах,?— она помолчала. —?А сегодня на казни эта Карлия всё смотрела да смотрела на меня. Странная женщина.—?Галмар пересказал мне, чего она тебе наговорила! Ох! Поразительная дерзость!—?А может ли так статься, что её и вправду направила Непостижимая? И что она продолжит мстить нам за своих почитателей?Идгрод помедлила с ответом, зато Гевьон строго заметила:—?Госпожа, ни к чему поминать даэдра лишний раз!—?Они не властны в нашем мире, Гевьон,?— ответила Идгрод и уложила руку Элисиф себе поверх ожерелий, обхватила ладонями. —?Мало ли что выдумали сами себе эти глупые воровки. Нет, я не склонна считать, что эта Владычица Даэдра вмешается в нашу жизнь. Она презирает тех, кто ей поклоняется, в особенности?— пойманных воров и разоблачённых плутов и обманщиков. О-о-ох, я до сих пор не могу перебороть испуга за тебя, Элисиф! Уж сколько мы нынче за утро увидели крови, а всё ж таки…Вновь пришлось прикусить язык, когда вспомнилось её вчерашнее малодушие на исповеди, и содержание писем из Маркарта и Виндхельма. Не сейчас.Идгрод сказала, что более не пойдёт к Сване, потому как повитухи и без неё прекрасно управятся. Похоже, ей не хотелось видеть очередные слёзы и выслушивать роптание за роптанием. Зато оказалось, что Руна настойчиво зовёт их посетить Благородный приют и работный дом при оном.В храме умиротворяюще пахло ладаном и воском, свечи перед распростёршим руки изваянием Мары тихо трепетали, словно тревожимые чьим-то невесомым дыханием. Солнце сейчас стояло в самой вышине неба, потому под куполом храма висел едва ли не полумрак, разрываемый почти отвесными потоками света из верховых окон. Перед изваянием богини стоял на коленях некто темнокожий и лысый.Почувствовав прилив решимости, как и неуместного в этих стенах гнева, Элисиф направилась прямиком к нему:—?Доброго дня.Он коснулся лбом пола, поднялся с прямо-таки юношеской непринуждённостью и приветствовал учтивыми поклонами:—?Ваше Величество, госпожа Идгрод.—?Я вижу, ты бесстрашен, Воин Стендарра. Отчего же ты тогда не обратился к Верховным королям за помощью? Раз уж твоё дело по борьбе с вампирами важнее всего на свете?Она скрежетнула зубами, сжимая кулаки и тяжело вздыхая. Негоже так гневаться перед ликом Мары, да ещё в обиде за вампира, совсем негоже. Изран явно разглядел всё это, потому что посуровел более прежнего. Прошептал:—?Я обращался?— во дни вашего отрочества, потому вы не запомнили меня. И даже получал испрашиваемое. Но однажды ваш дядюшка, госпожа, непоправимо запятнал себя, а ваш брат и вы погрязли ещё глубже. Да только об этом мне вчера запретили распространяться.А иметь при дворе призывателя мёртвых?— это не значит пятнать себя?Она повернулась к изваянию, со вздохом взглянула на распростёртые руки и омрачённый слезами лик. Голос задрожал от гнева:—?Мы не знали. Не знали, ясно тебе? Ты имел дело с нею? Вступал в противоборство?—?Полагаю, нам следует прекратить разговор либо уйти из святого места, Ваше Величество.Тут Гевьон протиснулась между ними и выплюнула:—?Полагаю, тебе следует придержать язык. Ты забываешься.Элисиф показалось, что Гевьон хорошо его знает. Если он часто заявляется в Виндхельм и имеет просьбы к ярлу, то это неудивительно.Изран отвесил отрывистый поклон Элисиф, поклонился, молитвенно сложив ладони, взиравшей на них Маре и зашагал к выходу. Элисиф прошептала:—?Всю жизнь, верно, будут мне напоминать о ней.—?Не обращай внимания, он всегда такой,?— Идгрод успокаивающе тронула её за локоть.—?Почему-то этого человека знают все, кроме меня.Она опустилась на колени рядом с тем местом, где до того стоял Изран и шёпотом прочла старонордскую молитву богам очага?— об успокоении после тяжкого испытания и великих тревог. Древний нордский язык звучал ладно и строго; троекратное прочтение помогло успокоиться.Изран дожидался их на полпути к дверям замка:—?Госпожа, полагаю, кое-что между нами требует объяснения. Я не мог обратиться за просьбой в дом, чьи хозяева подпустили нежить столь близко к себе.—?Тебе ли не знать, насколько трудно разглядеть вампира? Я до последнего часа не имела уверенности в её нечеловечьей природе. Сибилла верно служила нам и не пила у меня крови. И ни у кого из живущих во дворце.—?Кроме заключённых в темницах, разве что.Она пропустила эти слова мимо ушей:—?Ты имел с нею дело?—?Мне довелось говорить с нею. После чего я и отправился искать помощи в Истмарке и Рифте.—?Она никогда не высказывала ни малейшего сочувствия к другим вампирам, а как раз наоборот. Подсказывала, как с ними бороться, и сама занималась их истреблением. Нечасто, но такое случалось. По-твоему, этим никак не заслужить доверия?—?Их племя обладает хитростью, изворотливостью и способностями обманывать и туманить разум настолько незаметными и сильными, что без должной подготовки даже опытный чародей может ошибаться в общении с ними. Скажите, госпожа, много ли костей и праха осталось от её тела?—?Почти не осталось,?— упавшим голосом ответила Элисиф. Разговор зашёл слишком далеко, но стражницы почему-то не вмешивались, да и Идгрод молчала. —?Я смогла сгрести весь пепел в один кувшин.—?От сожжённого покойника, хоть мера, хоть человека, остаётся целый мешок костей и пепла, как вы знаете. От молодых вампиров?— тоже. Чем древнее нежить, тем меньше получится праха при её упокоении. Вы жили рядом с опытной в своём ремесле древней тварью.Элисиф резко ответила:—?Я не желаю более… —?и осеклась, не в силах выдавить ещё что-то. Закусила губу, потом вздохнула. Гевьон собралась заговорить, но Изран опередил её. Голос его сделался неожиданно тёплым, даже мягким:—?Я откланяюсь, госпожа. Мы с вами ещё увидимся.Он с поклоном отошёл, потом быстро скрылся в ведущих к главному двору вратах. Элисиф постояла на месте, глядя на колышущиеся под ветром цветы и ветви деревьев, но скоро медленно побрела вперёд. Остальные молчали.Вдалеке показалась Вайландрия, и ведомый на цепи щенок, завидев знакомых, залился приветственным лаем. Идгрод помахала ей, Элисиф неуверенно повела перед собой ладонью, а Гевьон строго сказала:—?Госпоже Элисиф воспрещено общаться с этой женщиной. Повеление ярла. Госпоже Идгрод дозволено в моём присутствии.Элисиф едва удержалась от того, чтобы не споткнуться на ровном месте. Слова потерялись, зато Идгрод холодно ответила:—?Мой супруг не говорил мне ничего об этом. Ему решать, с кем мне общаться, не тебе.—?Я не стану повторять, госпожа Идгрод.Идгрод отмахнулась и направилась к Вайландрии. Гевьон молча пошла следом, Элисиф же осталась на месте, сжимая кулаки и закусывая губу. Фрида старательно делала вид, словно не замечает всего этого.К тому, что за прошедшее со дня падения Солитьюда время у неё без присмотра стражниц почти не находилось возможности говорить с кем-то, кроме Идгрод, Элисиф успела, кажется, привыкнуть, но впервые сейчас ей прямо запретили общение по определённым причинам. Несомненно, это только начало.Идгрод довольно скоро возвратилась, и кипела от злости всё то время, пока они шли до чертога. А у самых дверей чуть ли не нос к носу Элисиф столкнулась с Серлундом.Как и когда она видела его за завтраком, воспоминание о бегстве и объятиях из утреннего сна мучительно вспыхнуло, к горлу подступила горячая волна смущения. Почти не взглянув ему в лицо, она отвернулась поспешнее, чем было бы прилично.Последние гости разъехались, даже Харальд отправился в город, дабы проверять, спокойно ли разошлось народное сборище после казни, и не случится ли ещё каких происшествий.Из-за дверей отведённых для Сваны покоев доносились её причитания и строгие указания повитух. Похоже, её заставляли ходить вокруг постели. Целители обыкновенно гасят всякую боль чарами или даже просто внушением, так что, вероятно, телесных мучений она не испытывала?— во всяком случае, Элисиф хотелось в это верить.В опочивальне Ульфрик читал, развалившись на постели. После того, как она, вымывшись и надев скромную дневную одежду, да быстро зашив вчерашние разрезы на рубахе и платье, достала отрез шёлка и занялась составлением выкройки, он отложил книгу:—?Совсем забыл. Това передаёт тебе от всей семьи привет и поздравление со свадьбой.—?Я польщена. Это всё?Следует хорошенько обдумать, как вести себя и с Товой, и со всем её семейством. Возможно, Элисиф излишне легкомысленно относится к их скорой встрече? И лучше бы сейчас отправить в Виндхельм вежливое слово? Но совсем не хотелось показывать перед этой женщиной хоть малейшую слабость, особенно помня о содержании её послания.—?Настоятельно советует тебе вести себя учтиво и во всём мне повиноваться.—?Ну, не удивлена я. А есть ли какие вести из Вайтрана или Солитьюда, о коих мне дозволено узнать?—?Кое-что есть. Ты можешь не рассчитывать, что я поставлю Гисли ярлом. Говорят, она тайком обручилась с Кралдаром.—?А кто тогда станет ярлом? —?воскликнула Элисиф, всплеснув руками. —?Как это?— обручилась?—?Да вот так,?— он хмыкнул. —?Беспокойные мечтательные особы иногда так поступают, пытаясь избежать обручения с кем-то другим. Или кидаются в чужую постель в надежде отвертеться от свадьбы.Элисиф сделала вид, что не понимает, о ком речь.—?Гисли не кинется ни в чью постель. Она невинная девушка, и таковой останется до своей брачной ночи. Но в чём дело? За кого собрался выдать её Эрикур?—?Невинная, говоришь? Похоже, мне следовало жениться на ней, а тебя отправить в надёжнуо крепость. Да заодно присоединить Хаафингар к Истмарку. Хорошая вышла бы королева?— достаточно худого роду и безобразная настолько, чтобы вести себя незаметно и не вмешиваться, куда ей не дозволено.—?Вот и женился бы на ней! Она тебе успела бы опостылеть пуще меня, она это умеет. Но всё же за кого? За Скальда? Денгейра?Оставалось надеяться, что она не переигрывает, изображая незнание и удивление.—?Вроде бы за Тонгвора. Прекрасный выбор, да только он воспротивился. Почему-то.—?Ох, ну разумеется! Все знают, что Тонгвор сожительствует со вдовой своего брата. И что она из храма Дибеллы. А может и ещё с кем из этих… из жриц.Священные храмовые блудницы отдавались вовсе не всякому, кто пожелал бы их, а только благородным и за дары для богини, за подарки и пожертвования храму. В приличном обществе обычно не обсуждалось, чем они умащивали и украшали тела, что за действия выполняли во время тайных обрядов, какие приспособления и зелья использовали для наслаждений, что за пляски исполняли перед почитателями своей богини, но Элисиф за много лет успела услышать немало предположений и рассказов.—?Вот уж правда?— этой твоей серой мыши с ними не тягаться,?— он рассмеялся, а она ответила:—?Ну, тебе-то виднее. Но неужели Кралдар для тебя хуже Эрикура? Он не ходил на приёмы к Эленвен, даже когда та звала его. И он от одного из лучших родов Скайрима, ничем не запятнавший доброго имени. Подумай.—?Кажется, ты шьёшь мне рубаху. Шей.Скоро он уснул. Элисиф дорисовала выкройку, расчертила и раскроила ткань, затем, перекусив земляникой со сливками, орехами в меду и чаем, принялась сшивать: плечи соединились с рукавами, а рукава с ластовицами. На пришивании второй ластовицы она поняла, что больше не может. Мысли об утреннем сне, о дерзких словах Израна, о делах в Солитьюде и о неприязни к ней Товы Расколотый Щит не давали сосредоточиться. Она уже собралась вновь пойти прогуляться, но слуги позвали на обед.С великим облегчением она накинула плащ, застегнула самыми простыми застёжками, надела обруч без платка, запястья, да вдела в уши небольшие скромные серьги, затем помогла Ульфрику застегнуть застёжки плаща и подала ему гребень и обруч. К счастью, он почти не взглянул на шитьё, тем более что Галмар и Идгрод ждали за дверью.Непривычное спокойствие висело над столами; двое игрецов бренчали на лангелейке и тальхарпе, а певица рядом с ним исполняла длинную печальную прядь о короле Харальде Драконоборце и его сыновьях. Лайла порасспрашивала Руну о Сване и послала ей и повитухам еды.Элисиф подумывала пойти к Сване, но уж точно не раньше того, как ребёнок явится на свет?— ей и без того хватает впечатлений за последние дни, чтобы смотреть ещё и на роды, да и для Сваны, похоже, столь неожиданное внимание окажется излишне волнительным.Присутствие за столом Вунферта напомнило о совсем другом деле. Допив миндальное молоко и доев имбирную коврижку, она прошептала на ухо Ульфрику:—?Стражницы, вижу, решили не спускать с меня глаз ни на мгновение. Или уйми их, или пойди к Вунферту?со мной?— иначе мне придётся их выпроваживать, чтобы выспросить о зелье. Или сам иди к нему, без меня.Вообще-то, Элисиф в точности не знала, ведают ли стражницы о полынном средстве, которое принимает их подопечная. Но оставаться наедине с Вунфертом совсем не хотелось. Ульфрик на удивление легко согласился проводить её после трапезы.