5.2. Осколки (1/1)

Лана бродила по коридорам Брайрклиффа, иногда натыкаясь на других пациентов. Поговорить было не с кем, видимо, никто даже понятия не имел о том, что с ней случилось. Но тем временем её мозг начинал восстанавливаться от шока, и пусть она по-прежнему не могла вспомнить, кто же такая таинственная Мария Евникия, по крайней мере к Уинтерс возвращались другие обрывки прошлого. Например, она точно помнит день своего прибытия в больницу: холодный воздух, обжигающий щёки, осенние литься, шуршащие под ногами, бьющая в лицо сырость палаты. Девушке также удалось вспомнить, за что её наказали: она пыталась совершить побег. Побег с Марией Евникией? Ей помогала приспешница, работающая в больнице? Постепенно, ей удавалось вспоминать некоторые моменты с помощью логических цепочек, которые приводили её к выводам о том, что было раньше. Позже возвращалась и сама память. Девушка с облегчением радовалась, когда понимала, что находится всё ближе к разгадке. Она полностью погрузилась в борьбу с забытым, поэтому время пролетало незаметно. Иногда она переставала думать о том, где находится, иногда непременное желание бежать отходило на второй план. Она была сосредоточена, сфокусирована. Это состояние казалось таким странным, словно она уже находилась в нём раньше. Нетрудно описать, но почувствовать на самом деле?— невероятно страшно. Вся память, хоть она и осталась, разбита на части, будто огромное, сломанное зеркало. А осколки разлетелись повсюду, так что приходится искать их, порою додумывать, делая вид, что они на месте. И она знала, прекрасно знала, что не помнит, чувствовала, что вот-вот получится, но этого было недостаточно. Повторяя про себя всевозможные стихи, Лана усаживалась на свою кровать по ночам и, обхватив колени руками, шептала строки, находившиеся в её голове. Только бы вспомнить.Сегодня всех осведомили, что палаты закроют не в девять, как обычно, а в семь. Лану это обрадовало?— меньше людей, больше времени подумать. В прошлом она, возможно, воспользовалась бы случаем, увидев столь сильную суматоху работников, и предприняла что-нибудь: даже чёрный вход был открыт. Переносили большие вещи, все уставшие и сбитые с толку. Но она ощущала, что не может пойти на это сейчас. Она не могла думать о чём-то другом, кроме своего состояния, у неё совсем не было сил на то, чтобы продумать всё до мелочей и создать идеальный план. Она даже не имела достаточно сил, чтобы пожалеть о том, что при таком удобном случае, устроить подобное оказалось невозможным.Она направилась к своей палате около двух, чтобы окунуться в сон памяти.—??Мой гроб ещё шумит в лесу?,?— Шептала Лана про себя выученный стих, мирно устроившись в кровати. —??Он?— дерево. Он нянчит гнезда?.Слова тихо лились из её уст, пока ладони были сложены напротив, словно застыв в немой молитве. И эта молитва была обращена не к Богу вовсе, а к целой вселенной, умоляя дать последний шанс.—??Когда я снова полюблю?,?— Она разомкнула руки и сделала глубокий вздох, расслабляясь.Вдруг, где-то совсем рядом с её палатой, промелькнули обрывки странных слов. Говорил кто-то, кого она знавала до этого. Лана точно помнила этот голос в своей голове. Двери всех палат были распахнуты настежь, но пациентов нигде не виднелось: никто не пожелал сидеть здесь, раз уж дневное время сократили. По всей видимости, говорящие не хотели, чтобы кто-то их услышал, понадеявшись, что поблизости нет ни души. Уинтерс тихо встала и осторожно выглянула из-за двери. Лишь чудом её не успели заметить до того, как она мгновенно спряталась обратно. Мужчина и женщина, которые, она уверена, встречались на её пути, стояли совсем близко к палате, наблюдая за тем, как в главной комнате переносят вещи.Благодаря тишине Лане удалось расслышать некоторые фразы:—?Честно признаться, я была удивлена, когда вы сообщили мне о назревающем побеге,?— Произнесла женщина. —?Мне казалось, вам было бы приятно испортить мою репутацию.—?Мисс Уинтерс, рада сообщить, что завтра вы покидаете нас.—?Не могу сказать, что доволен тем, как всё обернулось,?— Чуть помедлив, ответил мужчина. —?Не стоило проводить шоковую терапию снова.—?Куда вы бежали, Лана?—?Не в вашей прерогативе рассказывать мне о том, как лечить моих пациентов, мистер Тредсон. Занимайтесь своими,?— Довольно грубо сказала женщина.—?Вы пытаетесь доказать мне, что Оливер Тредсон стоит за всем этим?—?Мои пациенты имеют свойство выздоравливать. Думаю, вам будет полезно воспользоваться моими советами, сестра Джуд.—?Это была судьба, разве нет? Лишь благодаря судьбе ты оказалась здесь.Спустя небольшую паузу, диалог опять ожил. Лана ощущала, как воспоминания сводят её с ума.—?Когда прибудет одержимый? —?Задал вопрос Тредсон.—?Завтра,?— Ответила Джуд. —?Но пресса будет здесь с самого утра.—?В этот раз вы не запрёте ещё одного любопытного журналиста? —?Без особого интереса, но с явной насмешкой поинтересовался мужчина.—?Разве вас это касается?—?Я верю в справедливость, сестра.—?Справедливости не существует. Вам, как никому другому, это известно.После этих слов прозвучали спешные шаги, к счастью, не в сторону палат, а затем всё затихло. Лана опять выглянула. Лишь женщина осталась стоять, по-прежнему контролируя процесс. Эти люди говорили о ней, она точно знала. Назвали её имя, упомянули побег, шоковую терапию. Всё сплелось воедино, встав в ряд. У Ланы закружилась готова от внезапного прибытия стольких воспоминаний. Если бы она знала, что всё что нужно было сделать для восстановления памяти?— подслушать чей-то разговор, она давно бы встала на ноги. Она вспомнила Оливера Тредсона, который делал вид, что хотел ей помочь. Она вспомнила сестру Джуд, которая сделала всё, лишь бы Лана сгнила в этом месте. Но самое главное?— она вспомнила, что произошло в тот день. И тогда поняла, что без этих воспоминаний ей было бы легче.За несколько часов до побега.После ярких вспышек удовольствия в купальне, они отправились в пекарню. Евникия всё твердила, что это будет совершенно просто и быстро: она возьмёт главный ключ, откроет главную дверь и спасёт самое главное, что у неё есть. Уинтерс, хотя и ощущала некое опасение, скорее, из-за сильного инстинкта самосохранения, изо всех сил старалась довериться монашке. Но её интуиция подсказывала, что будет не так уж просто обмануть Дьявола, живущего в этих стенах.Мария замешивала тесто, слегка испачкавшись в муке, а Лана сидела у печи, греясь об тёплую стену, сжимая в ладонях свой блокнот. Его она тоже собиралась забрать с собой, нельзя оставлять здесь такую ценную вещь. Она помнит всё, что с ней случилось, но на этих страницах запечатлено время, проведённое в Брайрклиффе: каждое слово, каждое предложение?— это целая жизнь, помещенная на листы бумаги. Каждый раз при мыслях о смерти?— она писала, каждый раз при неземных страданиях?— она писала, каждый раз, когда её сердце снова и снова разбивалось?— она писала. По правде, он ей больше не нужен. Но она сохранит его навсегда.В пекарне было уютнее всего. Сладкий запах свежего хлеба, жар печей и спокойные, расслабленные пациенты, занимающиеся лепкой. Уинтерс даже пожалела, что не обращала должного внимания на эту часть лечебницы.—?Ты, кажется, вовсе не переживаешь,?— Отметила Лана, взглянув на Марию.—?Может, и мне не стоит.—?Не стоит, это точно. —?Евникия крутанула тесто на месте и осторожно подбила. —?Мы уйдём, никто и не заметит. Сестра Джуд спохватится через пару дней, но уже будет поздно.—?И мы едем к твоим родителям? Ты уверена, что хочешь этого?Монашка замерла, на секунду обдумав свои следующие слова. Вздохнув, она серьёзно посмотрела на Уинтерс.—?Нет никаких родителей…давно. Они умерли несколько лет назад. Дом пустует, поэтому…нет проблем,?— Она пожала плечами, как если бы говорила не о смерти своей семьи, а о погоде. —?Сейчас это не совсем важно.—?Мне жаль…—?Мои родители не были хорошими людьми, Лана. —?Мария взяла в руки скалку. —?Отец нередко выпивал, колотил маму, она?— меня. Было очень трудно.Лана замерла, поняв, какие обороты принимает их разговор. Мария делится чем-то личным, сокровенным, упрятанным глубоко в её душе. Вряд ли она кому-то говорила об этом.—?Но благодаря им я отыскала Бога. Мне нужно было верить в…не знаю, во что угодно. Спасение, к примеру. Господь обещал спасение, и это было то, чего я хотела. Путь привел меня сюда,?— Она грустно улыбнулась. —?И вот я здесь, рядом с тобой. Это обычная история, в ней нет ничего особенного. Но всё же, она отличается от других.—?Да уж,?— Уинтерс ухмыльнулась из-за последних слов Марии, но в её глазах блеснули слёзы сочувствия. —?Возможно, что-то особенное и есть.Мария готовила печь, пока у Ланы было достаточно времени, чтобы писать в блокноте, но данное желание резко отпало. Она стала думать о Марии, погружаться в прошлое. Ей и самой пришлось пройти через девять кругов ада, но в ней всегда был твёрдый стержень, закалённый дух и отчаянная храбрость, а Евникия больше походит на нежный цветок, готовый умереть от одного лишь необдуманного прикосновения. Уинтерс ощутила стыд за саму себя. Какой, должно быть, стресс испытывала Мария, как много надежд и мечт упаковала в стены Брайрклиффа. Она встала на верный путь, который сделал её счастливой, а после лечебницы она, с верой в Бога, закрылась бы в ещё одном, более комфортном и уютном мире, с мужем и детьми, воскресными молитвами и завтраками в постель. Она бы не бежала от туда, где раньше был её дом, не ставила бы на кон безопасное будущее. Она так долго боролась, так металась в страданиях, так мечтала спастись, чтобы…что? Вернуться в дом в лесу, таивший в себе ничего, кроме боли и мучений? Ради Ланы Уинтерс, по собственной глупости загремевшей в палату журналистки, неуверенной в своих чувствах, но испуганной и готовой на всё ради свободы? Даже если это значит соблазнить наивную монашку? Воспользоваться её добротой и состраданием? Сыграть на искренности и на первой любви? Подарить первый поцелуй, первый секс?— неважно, только бы иметь кого-то при себе? Даже не зная, что мысли Ланы заняты кем-то другим, и уже прилично давно: Вэнди не объявлялась, но она по-прежнему где-то там. Девушка, которая видела другую Лану, не заключённую в этой дыре, а совершенно иную: радостную, фривольную и страстную, любящую жизнь. Именно с Вэнди она была всё сознательное время, задолго до начала борьбы за жизнь, а получится ли то же самое с Марией? Получится ли у них стать чем-то серьёзным там, в реальном мире? Возможно, Евникия принадлежит Брайрклиффу? Потому что если однажды Уинтерс проснётся в своей чистой, цветущей квартире, в теплой, мягкой кровати, среди поющих птиц и звуков дороги за окном, с пониманием того, что Мария?— не та, с кем она готова быть по-настоящему, это сломает всё. Что реально здесь, в Брайрклиффе? Там, где всех пичкают непонятными таблетками и поджаривают мозги? А что нет?И тогда Евникия останется одна, на этот раз полностью: без лечебницы, которую она бросила ради Ланы, и без Ланы. И, если вернуть хоть что-то можно, дыра в сердце не затянется ещё долго, если вообще когда-нибудь. Сломать её? Ради чего? Ради дурацкого побега? Ради того, на что она способна в одиночку?—?Чёрт, о чем ты только думала! —?Уинтерс мысленно ударила себя по голове. —?Это же очевидно, очевидно!—?Ты что-то сказала? —?Мария вернулась.—?Нет, я… —?Лана сухо прошептала последние слова. —?Я устала. Пойду к себе.Евникия проводила её недоуменным взглядом, но затем стала успокаивать себя тем, что Лана просто слишком сильно волнуется. В конце концов, эта ночь будет решающей, сегодня всё либо закончится, либо навсегда канет в пропасть.Когда Уинтерс оказалась в палате, её мысли стали судорожно разбегаться. По правде, её голова пошла кругом уже давно, но только сейчас она в полной мере ощутила безысходность. Даже попав в Брайрклифф, она всегда знала, что рано или поздно сбежит, но с Марией всё было иначе. От неё она никуда не денется. И в любом случае доставит ей небывалую боль. Это всё зашло чересчур далеко. Стоило Лане начать думать о серьёзности их отношений, о будущем, как только она наконец-то увидела, что за стенами лечебницы у них отсутствуют какие-либо перспективы, всё стало намного хуже. Нет, Мария принадлежит Брайрклиффу, а Лана ненавидит его всей душой. Да, она могла произвести на монашку сильное впечатление, такое, что у той спутались все мысли, но это всего лишь из-за её слабости. Евникия решила, что готова на всё ради Уинтерс, и это пугает журналистку. Пугает, потому что путь, который Мария выбрала, вернёт её на несколько лет назад, разобьёт и выбросит в канаву. Как Лана может быть уверена в своих чувствах? И если она не уверена, то как может подставлять Евникию под удар? А что будет с Вэнди? С Вэнди, которая является к Лане в осипших снах? Хотелось громко закричать, но ведь тогда прибегут санитары. И тогда Уинтерс поняла, что нужно делать: она сбежит одна, без помощи Марии. Евникия предлагала уйти ближе к утру, что же, Лана скроется в ночи. Она не будет терзать сердце монашки, не станет подвергать её жизнь опасности.Девушка недолго думала о самом способе побега, потому что на этот раз была готова поставить на кон всё, что у неё есть. Раз она отказалась от Евникии, то терять больше нечего: и она знает одного человека, готового помочь ей.