4. (1/1)

Мария Евникия медленно двигается по сырому коридору. Её сердце не находит себе места, мечется в груди и чуть ли не выскакивает наружу. Она углубилась в свои мысли, поэтому не видит пациентов вокруг. Её ноги идут сами по себе, пока душа рвётся в клочья. Она не обращает внимание на открытые двери палат, которые стоило бы закрыть, не смотрит, всё ли на своих местах, она размышляет о прошлых месяцах, которые она провела, трепетая надеждой и счастьем. Она влюбилась, влюбилась по уши, так, как никогда прежде. И впервые за всю жизнь она почувствовала, что наконец-то готова рискнуть. Мария знала, что сделает всё что угодно, пойдёт на любые махинации, если это поможет близкому человеку. Она сама не заметила того, как стала сильнее и увереннее, и как страхи отошли на второй план перед тем, кто возвысился в её раненном сердце: перед Ланой.Мария верила в Господа, но Лана Уинтерс была для неё главной иконой. Евникия молилась на неё, она проводила долгие дни страданий у ног Ланы, лишь бы та не ушла, лишь бы осталась хотя бы на минуту. Всё внутри Марии верещало от радости, стоило тёплым глазам Ланы заметить её присутствие: ладони мгновенно начинали потеть, голова шла кругом. Никакой алкоголь и никакие дозы никотина не смогли бы воссоздать то, что ощущала Мария, глядя на силуэт, на прекрасный, родной силуэт Ланы. Но вместе с той бурей чувств, что Евникия несла в себе, на них так же свирепо неслась буря сложностей и проблем, избежать которых было невозможно. Лане нужно было уходить. И отчётливо точно Мария осознала это, когда вместе с долгожданным поцелуем, Лана оставила на её губах боль. Боль, что каждое мгновение сжирала её изнутри, боль, что таилась в её костях, что сдерживала её в неизбежном плену. Боль была настолько сильной, что Мария вмиг осознала простую истину, которую, казалось, знавала испокон веков: Лане нужно бежать, поскорее. Мария не знала, захочет ли Лана целовать её, находясь на свободе, Мария не была уверена, хотелось ли Лане целовать её в том саду. Но зато Мария знала: она слишком сильно любит Лану, чтобы оставлять её здесь. Было поздно. Время поджимало. Внутри Брайрклиффа Уинтерс погибнет, и Евникия любила её достаточно сильно, чтобы отпустить. Поэтому, всё было давно решено даже до того, как Мария произнесла это вслух. И тогда их существование сдвинулось с мертвой точки.***—?Этот блокнот… В нём столько всего,?— Прошептала Мария, вчитываясь в кривые буквы. —?У тебя чудной почерк.Лана поджала губы и кивнула. Она, вообще-то, не соглашалась с тем, чтобы Мария разглядывала её рукопись, но возражать у неё не было сил. Уинтерс сидела на кровати, поджав под себя ноги, и пыталась согреть плечи, потирая их ладонями. Евникия сидела напротив, иногда посматривая на Лану. Мария питала нездоровое любопытство к тому, что журналистка писала всё это время, ведь каждое предложение?— мысль в её голове, а проникнуть Лане в голову было будоражащей задачей.—?В нём моя жизнь,?— Подтвердила Уинтерс.—??Это место?— сплошной кошмар. Они держат здесь людей, называя их безумцами, но кто на самом деле безумен???— Вслух процитировала Мария и покосилась на Лану. —?Это…—?Чересчур?—?Весьма поэтично,?— Евникия улыбнулась.Лана обрадовалась тому, что эта запись не задела чувств Марии. Уинтерс не знала точно, но могла представить, насколько велика любовь монашки к этому месту и к главному монстру, обитающему тут?— сестре Джуд. Благо, Уинтерс не имела привычки перебарщивать с эмоциональной окраской в своих произведениях, поэтому волноваться за хрупкую психику Евникии не пришлось.—?Что ты собираешься делать со всем этим, когда окажешься на свободе? —?Смущённо спросила Мария, закрывая блокнот.Лана пожала плечами.—?Я хочу, чтобы мир увидел эти записи,?— Твёрдо ответила она. —?Разоблачение Брайрклиффа.Евникия грустно вздохнула.—?Знаешь, я не представляла свою жизнь без этой лечебницы. Считала, что лучшего места в мире не сыскать. —?С каждым словом её лицо становилось мрачнее. Уинтерс никогда даже представить не смогла бы, что Мария Евникия может быть настолько пугающей.?— Но теперь… благодаря тебе,?— Она многозначительно посмотрела на Лану. —?Я вижу, что ошибалась. Возможно, Брайрклифф и есть сплошной кошмар. Мне было трудно поверить, ведь это мой дом. Кажется, будто я не знала ничего, кроме этих стен.Лана облегчённо вздохнула, ощутив, как крепкий фундамент под ногами Евникии рушится, не без её влияния. Чем ближе Мария становилась к Лане, тем лучше журналистка видела свою власть над ней. Это давало ей глотки призрачной надежды на то, что однажды она покинет Брайрклифф, оставив его в далёких ночных кошмарах. Теперь у неё нет никого, кроме Марии.—?Я рада, что ты понимаешь меня.—?Ох, Лана, как иначе? Теперь у меня нет никого, кроме тебя. Я потеряла всё, во что верила раньше, отказалась от прежней жизни, лишь бы понять тебя. А когда мои глаза наконец открылись… —?Она подняла взгляд и Лана увидела блеск чистых слёз на её глазах.—?Иди сюда,?— Она открыла свои объятия для Марии.Евникию ждать не пришлось. Она бросилась к Лане, будто ждала этого момента целую вечность. На удивление, их объятия вышли намного интимнее, нежели та страсть в саду. Мария тихо всхлипывала, наконец-то озвучив свои чувства вслух и, казалось бы, полностью растворившись в них, а Лана нежно поглаживала её по голове, впервые не облаченной в рясу. Она надеялась поскорее оказаться на свободе, чтобы понять, что она по-настоящему ощущает. Является ли Мария выгодным увлечением или проблеском света в этом тёмном мраке?***Даже сейчас, вспоминая все пережитые моменты покоя и счастья, на глаза Марии наворачиваются предательские слёзы. Всё это было так недавно, но такое чувство, будто с тех пор прошла целая вечность. Тогда они вдвоём были против всего лживого мира, а сейчас от них не осталось и следа. Всё вокруг напоминает о Лане. Но Ланы больше нет.Евникия сама не заметила, как оказалась в главной комнате. Ненавязчивая музыка тихо проносилась мимо её ушей, теперь без Ланы везде серо и пусто. Пациенты мирно расселись по креслам, кто-то играл в настольные игры, кто-то курил, кто-то танцевал. Всюду витала спокойная атмосфера, даже, наверное, приятная. Но Мария, находясь в центре всех происшествий, ощущала тупую боль в душе. Она, словно во сне, прошла к старому креслу, стоящему поодаль, и взяла в пальцы тлеющую сигарету. Очевидно, кто-то позабыл её.Евникия никогда не дымила, и даже сейчас не собиралась, но она представила, что на её месте, на этом кресле, с этой сигаретой в руке, находится Уинтерс. Как если бы ничего не поменялось и она по-прежнему была бы здесь. Эта мысль засела в её голове, пока глаза медленно темнели, всё больше углубляясь в затёртые уголки самых откровенных воспоминаний. В её сердце была огромная дыра, пробитая насквозь, но иногда ей удавалось позабыть об этом.—?Разве тебе можно сидеть здесь со мной? —?Пронёсся голос.Мария подскочила на месте, крутя голову по сторонам. Её лицо исказилось в немом удивлении, будто она вот-вот задохнётся.—?Что?***—?Разве тебе можно сидеть здесь со мной? —?Спросила Лана, опуская сигарету в пепельницу.Евникия смущённо улыбнулась. Ей понравился этот вопрос. Казалось, что Лана, выстроив его, сделала их одним целым. К тому же, она волнуется, как бы не доставить Марии лишних неприятностей.—?Да, конечно. Это вынужденная мера ради результата лечения.—?Всё остальное тоже является частью лечения? —?Уинтерс ухмыльнулась.Монашка опустила глаза и расплылась в своей скромности, коснувшись красных щёк. Лана явно была довольна произведённым эффектом, потому что, опустив голову вслед за Марией, тихо засмеялась. Она и сама не собиралась говорить нечто подобное, эти слова просто-напросто вылетели из её рта, не поддаваясь контролю.—?Нет… —?Наконец ответила Евникия.С каждой секундой она больше убеждалась в том, что всё случившееся?— полная реальность, а не сон наяву. Это происходит с ними прямо здесь и сейчас. Хоть она и не привыкла говорить на некоторые темы, с Уинтерс всё было намного проще. Она раскрепощала её, помогала избавиться от предрассудков и скромности, сама того не осознавая.—?Но мне становится лучше,?— Призналась Лана. —?Значит, это лечение души?Марии понравились эти слова. По правде, она запомнит их на всю оставшуюся жизнь.—?Лечение души.***—??Значит, это лечение души???— Промелькнуло у неё в голове.—?Сестра, вы в порядке? —?Кто-то коснулся её плеча.Мария подняла голову и мгновенно отбросила сигарету в сторону. Над ней возвышалась сестра Джуд, в своей мрачной рясе и с волнующим взглядом. Но в сердце Евникии больше не было страха по отношению к Джуд, она чувствовала себя намного свободнее и знала, что теперь только она сама имеет право контролировать себя.—?Да,?— Коротко ответила Мария, не спеша вставать. Она знала, что следовало бы, но что-то просто не позволяло подняться.На удивление, сестра Джуд опустилась на кресло напротив, сомкнула перед собой ладони и с интересом стала смотреть на Евникию. Наверное, столь масштабные изменения в монашке не смогли остаться незамеченными, особенно для зорких глаз Джуд. И почему-то Мария гордилась этим.—?Вы курили? —?Не строго спросила сестра.Она многозначительно посмотрела на сигарету, успевшую превратиться в пепел. Мария равнодушно проследила за её взглядом.—?Нет, сестра.—?В последнее время в Брайрклиффе творится полнейшей бардак. Это недопустимо,?— Джуд говорила больше с самой собой. —?Приспешницы переезжают в другие лечебницы, пациентов становится всё больше. Мы не справляемся. —?Она вздохнула.Марию практически не заботила репутация Брайрклиффа. Раньше она бы перепугалась и с отчаянной страстью старалась бы придумать, что делать дальше, сплотилась бы с Джуд ради общего будущего доброй лечебницы, но в её душе больше не было места для подобных чувств. Возможно, она по-прежнему уважала Брайрклифф и пока что не могла отпустить его, но в целом поток её мыслей был направлен в другое русло.—?Что же вы будете делать? —?Без особого интереса спросила она.—?Ещё никто не знает, но вам, сестра Евникия, я доверю эту тайну,?— Прошептала Джуди. —?К нам везут очень важного, особенного пациента.Раньше Мария готова была умереть за подобные слова, лишь бы сестра Джуд показала своё доверие и почтительность. Почему только сейчас, а не когда это было так важно? Евникии было приятно. Она наконец-то столкнулась взглядом с монашкой и ощутила небывалую заинтересованность.—?Диагноз пока не точен, но говорят, что его душой завладел сам Дьявол,?— Женщина понизила голос, словно в страхе.—?Дьявол? —?Испуганно переспросила Мария.—?Именно,?— Она кивнула. —?Никому не удалось исцелить его. Здесь будет пресса. Куча журналюг и писателей, готовых на всё, только бы подойти поближе. Сможем спасти этого беднягу?— слава у нас в кармане.Услышав о прессе, Мария тотчас же потупила зрение. Она снова подумала про Лану Уинтерс, заядлую писательницу, которая готова была пойти на всё, лишь бы оказаться в гуще событий. Если бы Брайрклифф не сломал её, она была бы в числе тех журналистов, которые будут лезть всюду, разнюхивая каждый миллиметр этого здания в поиске сенсации. Лана всегда была упертой и страстной.Евникия почти не слушала, но последние слова вырвали её из раздумий.—?Я сожалею, что с той девушкой так вышло,?— Искренне произнесла Джуд. —?Вы действовали, исходя из лучших побуждений, но уже было поздно. Я пыталась предупредить вас.—?Могу я увидеть её? —?Спросила Мария осипшим голосом.Сестра покачала головой.—?Забудьте, вот вам мой совет. Не страдайте из-за неё, не убивайтесь. Она того не стоит.Монашка медленно встала и, кивнув в знак прощания, покинула главную комнату. Евникия осталась сидеть на месте, замерев, как мраморная статуя, и не могла пошевелиться. Она не хотела больше помнить то, что случилось. Хотела забыть.