Глава 22. Скорое возвращение (1/2)
Если вы вдруг когда-то считали, что ночной клуб Святилища это место культурного отдыха, политических бесед и высоко воспитанных людей, что пользуются всеми правилами вежливости, то я поспешу вас расстроить.
Клуб Святилища – это место, полностью пропахшее гребаным мефедроном, заполненное ужасной техно-музыкой, которая заставляет ваши уши дико ныть и кажется, что-то вот-вот из перепонок польется огромная лужа крови. Место, заполненное полуголыми телами чьих-то фавориток или фаворитов, стоящих посреди зала, старательно танцующих на шестах, дабы угодить своим хозяевам. Вот только хозяевам срать, они лишь с иронией пялятся на своих верных, послушных собачек, между собой обсуждая кто и кому одолжит своего секс-раба на эти выходные.
— А он хорош, да? — довольно рассмеялся один из членов кооператива, обратившись к остальным.
За столом сидел Лэнгдон в окружении своих пяти приближенных коллег. Майкл очень очерствел после смерти своего малыша, на которого у него были огромные планы. Он стал диким, злым, хладнокровным, жестоким, как голодный волк, которого выпустили на волю и теперь он жаждал разорвать глотки каждому, кто только попадется на пути.
— Если не раскрывает рот, очень даже хорош, — кивнул Майкл, не сводя пожирающего взгляда с умело танцующего парня — Ну, если только откроет в одном случае.
Коллеги громко рассмеялись, поддержав шутку про минет, которым, по слухам, славился этот паренек. Возможно, за это его так и любили.— Что-нибудь желаете? — подошел к столу Майк и растянулся в доброжелательной улыбке, уже держа в руках маленький черный блокнот, готовясь быстро записывать очередной заказ.— Да, еще белого сухого вина и сырную нарезку, будь добр. — ответил антихрист, коротко улыбнувшись вежливости ради.— Конечно, мистер Лэнгдон. Что-нибудь еще? — обвел глазами остальных мужчин, но они проигнорировали его вопрос и тогда Майк удалился, едва заметно кивнув.Дариана пыталась, правда. Изо всех сил пыталась справиться с болью потери маленького чуда. Кто был убийцей – до сих пор большая загадка, отчего на душе каждый день становилось настолько паршиво, что единственное, что спасало это полное погружение в огромное количество бумаг, которыми ее завалил Лэнгдон, лишь бы с ума не сошла. И это помогало на какое-то короткое время, но уже в конце дня Рейдж просто ревела так громко, что даже чересчур самовлюбленный эгоист Джон сидел с ней ночами, рассказывая глупые истории, что должны служить своеобразным успокоительным. Конечно, эти разговоры были только в ее голове, ведь Стендлер давно умер, она видела, как его тело сжигали в огромной печи. Но память помогала справляться с проблемами. Она все еще не могла его отпустить.Майкл же просто закрывался в своей спальне, представляя, что ничего этого не случилось. Всего лишь дурной сон. Ребенок еще жив. Определенно жив.— Кто его возьмет? — спросил мужчина в возрасте, поглядывая на развратного мальчишку — Я не прочь его оприходовать.От этой противной картины, Лэнгдон на мгновение закатил глаза и скривился. Парень-то может и легкого поведения, но все же такой участи не заслуживает.
— Охлади свой пыл, Теодор. Ты слишком стар для него. Тошнит. — не сдержался парень лет двадцати пяти, что, как и все присутствующие члены кооператива, скрывал лицо под зеркальной маской.— А ты не представляй, умник. Здесь нет правил и если я захочу его трахнуть, твоего мнения не спрошу уж точно. Я его беру.— Я возьму. — неожиданно сказал Лэнгдон, стряхивая с колен белый порошок.Но, Майкл сделал этот вовсе не из-за желания оказаться с парнем в одной постели. Нет, напротив, ему нахрен это не сдалось, он лишь хотел спасти мальчика от старого извращенца, способного испортить психику на всю жизнь.— А Дариа...— Она не будет против. — сразу же перебил блондин.К слову, о тесных отношениях Рейдж и Лэнгдона уже как два месяца знали все жители святилища. Лэнгдон сразу дал понять, что все более, чем серьезно. Больше эту тему никто поднимать не старался, так как лезть в личную жизнь их предводителя было крайней степенью наглости. Если потребуется, он сам скажет все, что посчитает нужным.— Конечно, мистер Лэнгдон, конечно. — криво улыбнулся Теодор, ибо на самом деле не хотел лишать себя горячей ночи, но спорить с Майклом самая большая глупость бессмертных идиотов.Дариана вынюхивала очередную белоснежную дорожку наркотика, что была идеально ровно вычерчена рядом с черной, как уголь раковиной в убороной. Громкая музыка хоть и была приглушенной в этом месте, но по мозгам давила не меньше. Всему виной порошок, на который она подсела пару месяцев назад. Конечно, антихрист не одобрял такого увлечения от слова совсем и поэтому девушка старалась делать это так, чтобы он не замечал. А как ей еще, черт подери, забываться? Как выкинуть из головы тот ужасный день и с корнем вырезать из память свежую кровь родного сына, капающую на белоснежный ковер, от вида которого ее теперь дико тошнит? Не говоря уже о кроватке.Майкл как чувствует, что что-то не так, он ведь не видел девушку уже несколько дней. Чем она занимается? Не наложила ли еще на себя руки? Хотя какой в этом толк, когда снова воскреснет? Адский круг, не иначе. Даже сдохнуть спокойно не дадут.
Сначала мужчина внимательно оглядывает все помещение, не вставая из-за стола. Но, не заметив нужного лица, поднимается с места и двигается к барной стойке.— Где она? — спросил у Майка ровным тоном, лишь слегка поджал губы.— Дариана? Была здесь полчаса назад.
— Что делала?— Взяла грамм мефедрона и скрылась. Куда именно я, к сожалению, не заметил. Возможно ушла к себе, а возможно она сейчас в уборной. Но это не точно.Майк всегда безумно волновался, когдаразговаривал с этим человеком, хоть Лэнгдон и никогда не давал ему поводов для беспокойства. Он считал его одним из тех немногих лучших ребят, что выполняли свою работу очень хорошо и серьезно подумывал над тем, чтобы его повысить.— Больше никаких наркотиков ей не давай. Алкоголь тоже ограничь. Два коктейля вполне достаточно.
— Конечно. — кивнул бармен, проводив глазами антихриста.
Лэнгдон нашел девушку сразу же, как только зашел в пустующую женскую уборную. Сложил руки на груди, устало облокотившись спиной о стену и стал наблюдать за тем, как брюнетка принимает новую дозу.— Сожжешь слизистую.
Спокойный голос моментально вывел Рейдж из своей маленькой вселенной и она подняла глаза, выпрямившись.— Твои советы – последнее, в чем я сейчас нуждаюсь. Сам не лучше.Майкл тихо усмехнулся уголком губ и не спеша подошел к девушке, остановился и стряхнул на пол остатки порошка.
— Да плевать, возьму еще. — уже пошла на выход.— Нет, не возьмешь.
Девушка вдруг остановилась и повернулась к блондину, недовольно уставившись.— И что ты сделаешь? Запретишь? Это смешно.
— Уже запретил.
Гнев стал медленно, но верно растекаться по венам, отчего Рейдж крепко сжимала челюсти. Как же ее бесит его забота. С какой вообще стати он так добр?
— Больше никаких наркотиков. Не умеешь употреблять в меру, не употребляй. — строго отрезал Майкл.
Конечно, он хотел ей помочь. Знал, что бывает, когда горе овладевает разумом, а зависимости портят жизнь до неузнаваемости. Он просто не мог позволить ей угробить себя.
— Пошел на хрен со своей заботой! Думаешь это так просто? Думаешь, если бы я могла справиться с этим, я бы нюхала эту дрянь? Будь я такой же бессердечной, как ты, все было бы совершенно иначе. Ну уж извини, что у меня есть чувства. Прости, дорогой.
— Возвращайся в комнату. Живо. Я проверю.
Стальной тон дал понять, что он не шутит и не станет делать никаких поблажек даже в такой ситуации.
— В комнату, где жил Джон? Ммм, как здорово! А ты вообще в курсе, что я каждый день с ним разговариваю? Готовлю на двоих, желаю доброго утра. У меня крыша поехала, Майкл, а тебе хоть бы что. Мне страшно засыпать в своей комнате без света, потому что я вижу его силуэт в темном углу. И единственное, что меня спасает это мефедрон, который ты только что выбросил.
— Хорошо, тогда поднимайся ко мне. Завтра соберешь вещи и переедешь. А сейчас, будь так добра, не действуй мне на нервы, а молча иди в комнату.Равнодушие было самым страшным оружием из всех возможных воздействий. И девушка терпеть не могла, когда Майкл вел себя так. Словно ему нет дела до смерти родного сына.— Как ты можешь быть таким? Да тебе же плевать... Тебе просто плевать.— Не думай, что мне легко.