Затишье (1/2)
Пожалуйста, не умирай,Или мне придется тоже.Ты, конечно, сразу в рай,А я, не думаю, что тоже...? Земфира - ХочешьСложить стихи в последний раз,Потом зажечь на кухне газ,Согреть вино,Позвать всех нас...С нами умрёт эта страшная тайна.
? Сплин - Страшная тайнаНавзничь упавшие,
Насмерть пропавшие.
Нет стыда у любви,
Запретов не может быть!
? Ночные Снайперы - Разбуди меня* * *Джеймс сидел у распахнутого окна, судорожно затягиваясь. Он с огромным трудом заставлял себя не выпрыгнуть прямо туда, в ледяной холод дождя, плевать, какой этаж, сломать хотя бы что-нибудь уже было бы успехом.
Он умывался минут двадцать, то и дело засовывая голову под ледяной душ, надеясь в конце концов проснуться, но это не помогало. Кошмар был реальнее всего, что происходило в его жизни до этого, и, что самое страшное, в этом кошмаре он был не один. Майкл спал крепко, он не проснулся ни от передвижений МакЭвоя по комнате, ни от шума воды в ванной. Сейчас Джеймс переместился в соседнее помещение, что-то вроде крохотного кабинета-каморки, чёрт разберёт, зачем кому-то писать или работать в таком месте, не было ни сил, ни желания разбираться в этом. Главное, тут было окно и подоконник, на котором сейчас и сидел шотландец, докуривая сигарету, он уже давно сбился со счёта, сколько их было этим утром.
Кажется, можно было выкурить блок, и легче не станет. Джеймса трясло, всё ещё трясло, его била крупная дрожь — то ли от холода, то ли от ужаса. Он сидел уже в брюках и рубашке, убрав мокрые волосы назад прямо пальцами, но совершенно не чувствовал того, что замерзает. МакЭвой вообще ни о чём не мог думать. Почти ни о чём. Всё его сознание заполонили мысли о том, что он натворил, от похмелья не осталось и следа, точнее, головная боль никуда не делась, но теперь мужчина не обращал на неё никакого внимания.У него было абсолютно чёткое понимание того, что любви все возрасты покорны, равно как и того, что цвет кожи, пол или вероисповедание не должны становиться препятствиями на пути влюблённых, но было у Джеймса табу, которое он никогда не нарушал. Занятый человек — бесполый человек. Особенно когда это твой друг. Ни в коем случае нельзя влезать в чужие отношения, никогда и ни при каких обстоятельствах, если у человека есть пара — это его вторая половина, тут и думать не о чем. Если МакЭвою случалось влюбиться в того, чьё сердце занято, шотландец всеми силами подавлял в себе чувства, чтобы не усложнять жизнь ни себе, ни другим. Всегда получалось. Всегда. До вчерашнего вечера.
Он щёлкнул зажигалкой несколько раз, выругавшись, кажется, больше она ему ничем не поможет. Джеймс слез с подоконника, начиная шарить по ящикам стола — в надежде, что здесь когда-нибудь останавливался кто-то курящий, и он оставил что-нибудь, зажигалку или спички, неважно. От дыма уже кружилась голова, хотя, может быть, это от недосыпа, похмелья или голода, Джеймсу было плевать. Он не хотел ничего чувствовать, он хотел бы забыть всё то, что сделал, а лучше — стереть это из памяти Майкла.МакЭвой издал непонятный звук, сдавленный полустон-полувсхлип, вдруг замирая и опускаясь лбом на пыльную поверхность стола. Ему было больно, мучительно больно внутри, но теперь к этой боли примешивалась ненависть к себе, такая сильная, что она выжигала всё. Ненависть и презрение. Он переспал с лучшим другом, с занятым лучшим другом, с собирающимся жениться занятым лучшим другом. У Майкла с Алисией были серьёзные отношения, в этом не было никаких сомнений, раз уж дело дошло до свадьбы, а он… А он напоил Фассбендера и затащил в кровать. Зачем? Ну зачем?Горло перехватило от подступивших слёз. Злых, горячих, болезненных слёз, вызванных одновременно презрением и жалостью к себе. Зачем? Всё очень просто. Он любил Майкла так сильно, что готов был отдать что угодно за то, чтобы хоть ненадолго ощутить тепло его объятий, чтобы хотя бы однажды почувствовать вкус его поцелуя. Принадлежать ему целиком и безраздельно — хотя бы один раз. Сколько раз он мечтал об этом? Сколько раз он видел это во сне? Сколько раз молил непонятно кого о том, чтобы отношения Фассбендера с Викандер прекратились, пусть самым безболезненным способом для обоих, но прекратились? Джеймс ненавидел себя за это, но он не мог лгать самому себе: он хотел быть на её месте. Он хотел держать Майкла за руку, обнимать его и целовать украдкой, а не смотреть на это и сжимать свой бокал с шампанским или вином так сильно, что можно было бы сломать стекло.
И вот к чему это привело. Вот до чего он докатился — затащил без пяти минут женатого человека в койку, заставив его изменить. МакЭвой почувствовал приступ тошноты при мысли об этом, ему остро хотелось разбежаться и всё-таки сигануть в окно, лишь бы не думать о том, что он наделал. Майкл хочет быть счастливым с Алисией, а не с ним, а теперь… А если она узнает? А если он никогда не простит?..Эта мысль раньше не приходила Джеймсу в голову, и теперь внутри всё скрутило. Вдруг Майкл решит, что он сделал это специально? Вдруг никогда не простит? Вдруг уже сейчас просто соберёт вещи и уйдёт, больше ни разу в жизни не заговорив?..Пальцы в одном из ящиков нащупали коробок. МакЭвой судорожно выдохнул, резко выпрямляясь и дрожащими руками вытаскивая ещё одну сигарету, чиркать спичкой пришлось долго, две он сломал, третья, наконец, зажглась. Джеймс отошёл к окну, выдыхая дым и тяжело опираясь на подоконник.
— Простынешь.
Голос заставил его подскочить, мгновенно разворачиваясь. Майкл стоял в дверях, на нём уже были брюки, а вот до рубашки мужчина, видимо, не добрался. Джеймс открыл было рот, пытаясь что-то сказать, но не смог. Он не был в состоянии выдавить из себя хоть что-нибудь, только смотрел на своего лучшего друга, с трудом вынося его взгляд и в то же время не в силах отвести глаза. МакЭвой резко выдохнул, вдохнул и предпринял ещё одну попытку, но Фассбендер его перебил:— И слышать не хочу ничего о том, что ты во всём виноват. Я всё помню. И повторюсь: закрой окно, простынешь.