83. ...обращается кошмаром (1/1)

—?Хана! —?крик Милли доносится словно сквозь толщу воды. —?Хана!Она встряхивает его за плечо, приводя в чувства. Хана недовольно мычит, сознание просыпается медленно, тело заранее прилипает к полу?— чересчур тяжелое, неподъемное, однако стоит его ресницам дрогнуть, как Милли рывком поднимает мальчишку, прижимая к себе.—?Хвала богам, ты жив! —?оглаживает ладонями его лицо, макушку, спешно осматривает на предмет царапин или серьезных увечий, хмурясь разве что от разбитой брови. Пока они были в отключке, кровь запеклась и осталась мутным воспоминанием в виде тонкой дорожки до скулы. —?Как ты себя чувствуешь??Как с похмелья?,?— думает Хана, догадываясь не ляпнуть вслух. Пусть из-за аллергии на алкоголь ему не было и никогда не будет знакомо это состояние, но судя по описанию других людей: раскалывающаяся голова, тяжесть во всем теле, ломота и непреодолимая жажда, подкатывающая тошнота?— да, пожалуй, у него именно похмельный синдром. А ведь никто из них не пил.—?Что произошло? —?он наконец открывает глаза, игнорируя ее вопрос. Объятия Милли размыкаются, позволяя Хане сесть на пол и наткнуться рукой на какой-то мусор?— разбитая шкатулка. Он поднимает взгляд, обводит им весь магазинчик, от которого осталась лишь разруха, дубовой мебели повезло больше?— шкафам оторвало дверцы, накренились прочные ножки?— а вот украшениям, хрупким предметам интерьера, а также ручной работе пришлось несладко?— одни осколки да щепки.Милли со вздохом смотрит на разбившихся глиняных жирафов?— кажется, Опачо так и не сможет увидеть ее подарок. В это же время Хана переключается на главную проблему?— вход в магазин завален: вывеска, еще при первом осмотре не вызвавшая у него положительных эмоций, обвалилась, а судя по тому, что Хао до сих пор ее не откинул Духом Огня (хотя, где тут разойтись огромному монстру?) или самолично, обвалилась не только она одна.—?В кладовой никого,?— Хао выходит из-за прилавка?— дверь так же покосилась и висит на оставшейся петле. Он выглядит пусть и потрепано, но больше недовольно. —?Черного хода нет, центральный завален, поэтому предлагаю считать это тонким намеком на завершение сегодняшнего вечера и свалить отсюда.—?А если кому-то нужна помощь снаружи? —?видя, что Хана подтягивает колени к груди, не морщится от боли и более-менее пришел в себя, Милли поднимается с пола. Разодранный подол джинсового сарафана оставляет желать лучшего.—?Не моя забота,?— огрызается в привычной манере, все еще буравя взглядом завал перед собой. —?Моя задача?— вытащить вас отсюда, чтобы потом твоя сестра не сожрала тебя с потрохами за отсутствие нескольких конечностей у него.—?Эй, вообще-то у мамы есть имя, будь добр его использовать,?— обрывает Хана грубо, поднимаясь на ноги и ощущая, как голову словно опускают в молоко. Пространство кажется таким неосязаемым, наполненным дымом. Он чувствует какой-то запах.—?Добрым не буду, поэтому обойдешься,?— упрямство Хао вызывает у Милли вздох, после чего она решает сменить тему.—?Ты говорил про взрыв?Хана растирает виски, переходит на шею, поднимая голову, тем не менее внимательно слушает?— то, на что не дала ответ Милли, вполне может быть известно Хао. Хм, а потолок все это время был без какого-либо покрытия? Голые трубы, с которых свисают?— свисали?— товары, а теперь?— торчат оборванные нитки, провода. Он прослеживает взглядом одну.—?Звуковая волна?— она устроила здесь кавардак и послужила причиной нашей отключки,?— он указывает кивком головы на царящий раздрай, возвращается вниманием к Милли. Ее брови хмуро сведены к переносице, и не беспричинно. —?Но если ты прислушаешься, то поймешь, что еще ничего не кончилось. Под нами,?— топает несколько раз, как бы в доказательство,?— бушует энергия фуреку, огонь искусственной природы.—?Ты думаешь… —?даже догадкой ее горло перехватывает от холодного ужаса. —?Ты думаешь, Вайолет нашла нас здесь?—?Ну, если она за то время, пока пряталась ото всех, научилась еще управлять огнем, устраивать взрывы без, собственно, взрыва на огромной площади, то я официально заявляю?— с ней что-то не так. Реальный человек не может достичь такого уровня силы за одну жизнь?— к тому же еще неоконченную,?— каким бы обиженным и мстящим он ни был, Хао качает отрицательно головой. —?Да и вряд ли бы она стала нападать из-за спины, убивать всех разом. К тому же моя смерть привела бы к смерти Анны, а ей этого не нужно. Нет, скорее всего, какие-то шаманы решили побороться на нижних этажах и не рассчитали силы.—?Понятно,?— неясно, чего в ее голосе больше: утешения или обеспокоенности. Альтруистично Милли думает о других людях, хочет помочь, переключается на заваленный вход, и Хао решает воспользоваться моментом. Он хватает ее за запястье, обращаясь грубее к мальчишке.—?Не поторопишься?— останешься здесь,?— Хане не нужно повторять дважды.—?Тем более, что трубу с газом прорвало, и мы либо задохнемся, либо взлетим на воздух,?— он подбегает к Хао, цепляясь за рукав, тогда как Милли инстинктивно выдергивает руку. В раздражении Хао закатывает глаза и не очень цензурно рыкает про себя. Приют Мисато.—?Нет,?— категорично заявляет Милли и, игнорируя рациональное возмущение Ханы, пытается достучаться до совести Хао. —?Пожалуйста, Хао! Я не хочу повторения ситуации с Мисато, тем более, что людей здесь может быть куда больше, чем одна. И не только людей.Добавляет, точно не помня, висела ли на дверях торгового центра табличка ?Вход с животными воспрещен?, вроде бы на информационном стенде было название магазина с товарами для домашних животных, однако есть ли там небольшой питомник, как в одном из торговых центров в Токио,?— неизвестно. Милли делает ставку на любовь к животным, чтобы не допустить косвенного участия в смерти других людей,?— пусть она почти отчаялась в попытках посеять в нем миролюбие, однако не может сейчас сдаться, буквально оставить их умирать.Хана боится моргнуть и сглотнуть?— лицо Хао на мгновение становится совсем страшным, глаза прищуриваются, кулаки, опущенные вдоль тела, сжимаются до белеющих костяшек.—?Ладно,?— но неожиданно выпускает пар, встряхивая запястьями и тем самым с одной стороны возмущая Хану, а с другой?— приятно удивляя. Хао зажимает переносицу, перебирая варианты. Наиболее оптимальным, по его мнению, считается… —?Я могу разрезать металлический каркас витрины огненным мечом, заберемся внутрь и оттуда попытаемся отодвинуть навалившийся мусор…—?Нет,?— Милли мотает головой, вновь начиная пляску на его нервах.—?Я тоже думаю, что любое использование огня в данной ситуации чревато,?— поддерживает Хана, вскидывая голову и находя среди серпентария потолочных труб одну?— маленькую, медного цвета. Она выскочила из винта, теперь свисая вниз и натягивая нервную систему, подобно пружине, едва различимым дымком. Удивительно, как он вообще заметил ее в тени?—?Хорошо,?— куда раздражительней, нетерпеливее. Вкладывая в одно слово: ?Я вам еще это припомню??— Хао переключается на другой вариант. —?Если не огнем, то можно воспользоваться Духом Земли?— протаранить стену и таким образом обеспечить себе путь к отступлению.—?И заодно убить всех, кто на нем встретится,?— вставляет Хана, на что получает уничтожающий взгляд, способный пригвоздить к месту и заставить пожалеть о своем существовании кого угодно, но только не его. Уже проходил, в этот раз не проймет. —?Мы в огромном подземном улье, магазин, судя по плану, находится в его центре, а значит, чтобы земляному тайфуну удалось пробиться к нам, ему сначала необходимо снести все, что будет ?до?. Вряд ли ты обладаешь кротовым зрением и сможешь избежать сноса несущих конструкций, чтобы нас всех не завалило к чертовой матери.Напоследок тихо ругается, на удивление не слыша логичного неодобрительного ворчания Милли. Хана нервно ерошит волосы, то и дело поглядывая вверх, нога начинает отстукивать ритм, чем сильнее накаляет обстановку.—?Что-то не вижу, чтобы ты предложил нечто толковое,?— Хао язвит, готовый вступить в словесную баталию.—?Я расплавлю преграду собой,?— однако фраза Милли сбивает с толку, вынуждая обоих на нее посмотреть.—?Прости, но чем это отличается от меча Хао? —?Хана высказывает вслух мысль, поделенную на три лица, одно из которых?— Йо?— невидимое для остальных. —?Тот же огонь, та же вероятность стать обугленными головешками!—?Не совсем,?— коротко отзывается она, все еще обмозговывая шанс на успех. И судя по тому, как поднимаются на него алые глаза, Хао становится ясно. —?Помнишь, на встрече с гидрой ты воздвигнул вокруг меня купол? Сжатый воздух не позволил воде меня убить, а сейчас может выступить барьером, чтобы от искры помещение не вспыхнуло.—??Гидра?? —?переспрашивает Йо. —?Разве это не мифическое существо?—?Духи тоже не особо доказанное явление,?— Милли простодушно пожимает плечами,?— тем не менее и ты, и я их наблюдаем повсеместно.—?Да, но даже если так, когда вы с Хао успели…—?Мы с ним успели не только это,?— она вызывает больше вопросов, чем дает ответов. Милли как-то странно?— криво и немного натянуто?— улыбается, про себя вспоминая последующие неприятности и диалог с Ханой, задавший настрой на все остальное ее мировоззрение, отношения с Анной, Хао, бабушкой, а также приумноживший любопытство относительно личности Короля Шамана?— его отца.—?Ты же понимаешь, что тебе придется разогреться до тысячи, а то и не одной градусов? —?уточняет Хао на полном серьезе, Милли не подает признаков тревожности или боязни. Она либо безоговорочно верит в него, либо обезумела в край, и Хао не особо уверен, какой из двух вариантов реальнее. —?Это не то же самое, что подвинуть толщу воды вокруг тебя.—?Я знаю,?— тем не менее даже так она не меняется в лице. Милли улыбается той самой улыбкой, которая появлялась при ее словах и заверениях, что ему удастся добиться своей мечты, он обретет счастье и покой, пусть для остальных они будут сомнительны. —?Но также знаю и то, что для тебя нет ничего невозможного.Абсолютное доверие при реальной угрозе смерти, и в могилу утащить заодно и сына собственной сестры. Милли прикрывает глаза, прося сообщить о готовности, и Хао, не говоря ни слова, взмахивает руками. Переключение между стихиями происходит мгновенно?— его все еще бесит, что из-за неполученной души Йо ему вообще приходится постоянно переключаться, не имея возможности комбинировать огонь и воздух, создавая огненные ураганы, или воздух с водой, обрекая мир на новый ледниковый период,?— однако это лишь временная условность; еще пара месяцев, и полная сила, последующая власть не заставят себя ждать.Он обводит силуэт Милли, создавая полупрозрачный воздушный купол?— намного толще, чем в прошлый раз, поскольку сейчас температуры станут запредельными для огненного элементаля и просто невозможными?— для человека обычного, шире?— чтобы у Милли была возможность развернуться, а также направленный воздушным потоком в обе стороны?— внешне отталкивающий газ и внутренне насыщающий кислородом: ведь если не будет кислорода, не будет и огня?— и Милли попросту исчезнет.—?Готово,?— сообщает он, и в ту же секунду она вспыхивает ярким пламенем. Природный кучерявый вихрь волос распутывается, преображаясь чистейшим огнем, кожа светлеет, заставляя поморщиться. Хана прикрывает ладонью глаза, тогда как Хао не может оторваться?— стоит, чуть сощурившись. Темный сарафан подменяется легким воздушным белым платьем, и Милли взмывает над полом?— общая способность пробужденных элементалей, создающая сходство с волшебными маленькими феями или пикси.Температура внутри магазина повышается, отсутствие какой-либо вентиляции делает свое дело, и уже через пару секунд становится невыносимо душно, жарко. Хана раскрывает рот, но вместо вдоха по гортани ползет вязкая и раскаленная масса. Милли набирает обороты, от кончиков пальцев тянется почти белоснежный свет, отражающий наивысшую температурную точку, однако сама она не несется на таран?— наблюдает за Хао, за тем, как напрягаются его руки, вздувается на шее венка, а все фуреку подчистую отходит на контроль нарастающих градусов. Он дышит через раз.—?Я спрошу так, для проформы,?— не переставая поглядывать на трубу, которая, кажется, начинает раскачиваться от перепада давления, Хана подходит ближе к Хао, вызывая у того натужную ухмылку.—?Попробуй, рискни,?— под его пристальным взором Милли подныривает к самому низу, хватаясь ладошкой за увесистый замок, металл раскаляется под натиском магии, и сминает его словно пластилин, разрывает пополам, сбрасывая на пол горячими, жгучими ошметками.Аура воздушного купола упирается в пол, не позволяя и этим кускам вызвать неконтролируемый пожар, Хана же, понимая, что Хао не способен сдвинуться с места, открывает железную дверь короба, едва ли не обжигая пальцы, дует на них и позволяет Милли влететь внутрь. После звуковой волны от красивого и внушительного кресла осталась лишь деревянная развалина, птичья клетка раскурочена в хлам.—?Если сквозь купол просочится огонь, и все полыхнет, какова вероятность, что ты успеешь нас схватить и переместить куда подальше? —?неизвестно зачем, он повышает голос, как если бы они стояли в шумной толпе или в эпицентре сумасшедшего урагана. Хане кажется, что кровь, пульсирующая в висках, подскакивающий адреналин, снижают способность слышать себя и остальных. Хао усмехается шире?— мальчишка зрит в корень.—?Ее нет,?— коротко и твердо. Хао замечает чужой страх.—?То есть, у нас всего один шанс?—?А когда жизнь давала нам больше? —?философски подмечает он, и резкий скачок энергии фуреку бьет по затылку.Мышцы в плечах, на торсе под рубашкой напрягаются?— Милли повышает температуру вновь, разгоняя до максимальной, языки пламени, именуемые ранее кудрями, разражаются ярким алым цветом, облизывают с первого взгляда хрупкие и совсем тонкие стенки созданного им купола, готовые растерзать, опустошить, но Хао поддает еще фуреку, делает их толще, увеличивает расстояние, и Милли хватается за какой-то мусор, заставляя тот взорваться от парадоксальных температур. Чувствуется запах гари, горящего пластика, металла?— Милли не понимает, что именно она обращает их самой настоящей лавой собственными пальцами, однако растопыривает ладони сильнее, подбирается, прижимая колени и наваливаясь всем весом, всей силой пробужденного элементаля. То, чему создатели пророчили прочность и десятки лет службы, она уничтожает, увеличивая пространство и вдыхая побольше воздуха, от которого загораются алые глаза и искрятся язычки-кудри.—?Еще немного! —?заверяет она, и последний рывок позволяет взметнуться вперед, в коридор, оглядеть тот ужас, во что превратился торговый центр за время их отключки, и, почувствовав первый прилив слабости, опуститься на пол.—?Милли! —?Хана испуганно вскрикивает, тут же срываясь с места, несмотря на вероятность буквально вспыхнуть от остаточного горения химических веществ.Не разрывая купола, не позволяя потенциальному выходу оглушить радостью и необдуманностью, Хао посылает второй поток воздуха, остужая расплавленную вывеску с припекшейся к ней скамьей, больше теперь напоминающую углеводородную горку. Мальчишка же, оглядываясь на Хао и получая подобие сигнала в виде кивка, скатывается по ней и уже готов подбежать к Милли, тронуть ее за плечо…—?Стой! —?как оглушающий рык Хао заставляет тормознуть. Он влетает в воздушную ауру, за секунду свариваясь в собственном теле от адского пекла?— мышцы сводит, в глазах встают слезы, которые тут же высыхают, не скатившись со щек. Хана вываливается, падая на пол, глотает кислород, словно оголодавший, попавший в вакуум, и ошалело озирается по сторонам. Пить, ему срочно нужно что-то выпить, иначе пустыня в глотке прорежет пищевод.Хао выбирается резво, оценивает обстановку снаружи, оборачивается на магазинчик с древними ценностями и его тикающей бомбой в виде прорванной газовой трубы, и порывом ветра захлопывает железную дверь, выигрывая время. Ничем опасным или химическим в коридоре не пахнет?— лишь пляшет в буйном танце энергия фуреку ополоумевшего шамана, наверняка решившего, что устроить бойню посреди толпы?— забавное дело. Милли так же сидит тихо на полу, волосы ее ниспадают вперед огненным водопадом, а белесые оголенные лопатки остро прорезаются под кожей. Температура ее тела падает медленно?— именно так, как он учил, в противном случае это может дать осложнения, и без лекаря они не обойдутся.—?Живая? —?тем не менее, в отличие от мальчишки, Хао покорил звезду Единства, а поэтому элементальный зной, горячая магма и любые другие смертоносные для неподготовленных шаманов оружие и мощь ему не страшны. Он берет ее под локоть, не моргая от того, как резко и неожиданно Милли цепляется за его плечо. Рубашка начинает тлеть, не задевая кожу.—?Прости,?— шепчет в каком-то отчаянном бессилии, улыбаясь одними краешками рта. Взмахнув огненной гривой, она заставляет ее обратиться вновь очаровательными кудряшками и облегченно выдыхает. Ее немного ведет, на тело накатывает слабость?— пусть она не тратит энергию фуреку, превращаясь в пробужденного элементаля и обратно, используя природную стихию, однако контроль температур?— тем более, таких огромных и резких по скорости нарастания и падения?— берет свое. Белое платье подменяется джинсовым сарафаном, а черные балетки звонко цокают о кафель. Она вновь становится собой. —?Теперь я заслуженно могу называться ?горячей девочкой?, ха?Пожалуй, даже слишком.Прикрыв веки, Хао беззлобно фыркает:—?Долго шутку в себе держала? —?полный снисходительности, он соприкасается с ней дольше положенного, чтобы это не отложилось в головах наблюдателей?— Йо и Ханы.Милли бросает мягкое: ?Да ладно тебе?, подавляя в себе желание легонько ткнуть его в бок, а Хао щелкает пальцами?— воздушная оболочка, покрывающая их обоих, разрывается, обдавая волной сохраненного тепла все вокруг. Хане прилетает по щекам, однако даже секунду спустя ему все еще кажется, что снаружи чересчур жарко, духота с их маленьким побегом никуда не делась, а под ногами ощущение?— будто кроссовки прилипают к полу. Он оглядывает одну подошву, вторую, вскользь замечает следы, оставленные Милли: кривоватые выемки с плавными краями?— она буквально вплавилась в пол коленками, небольшими ладонями, оцарапала огненными волосами кафель; и задает вполне логичный вопрос.—?Итак, куда мы?—?Наверх.—?Вниз.Два категорично разных ответа произносятся одновременно. Хао с Милли смотрят друг на друга с разными эмоциями, сходясь в одном?— поразительном упорстве, желании отстоять свою позицию.—?Хао,?— начинает Милли.—?Ты не пойдешь вниз,?— но он резко обрывает, атмосфера благосклонного взаимопонимания пресекается на корню, обнажая противостояние. Выбраться сложным путем, избегая ошибок прошлого, это одно, совершенно другое?— отправить неуемного огненного элементаля в эпицентр пожара магического свойства.Она ведь не угомонится, пока не впитает в себя все, подначивая периодическими ?Сейчас, еще чуть-чуть??— Милли будет убивать свои тело и нервную систему перенапряжением подготовленного на ?выход? элементаля и совсем новичка-простофилю на ?вход?. Они не обучали ее вбирать огромное количество энергии фуреку, пропускать через себя, преобразовывая в собственную чистейшую мощь для дальнейшего рассеивания, а поэтому ее попытки продержаться чуть больше собственного предела скорее убьют ее (а затем и его из-за нарушенного правила шаманского союза), нежели принесут пользу.—?Тогда уходи,?— Милли бросает фразу так беззаботно и, кажется, совсем безрассудно, отчего у Ханы и Хао одновременно опускается челюсть. —?Список Анны распространяется лишь на те случаи, когда ты знаешь, что мне грозит опасность. Если ты уйдешь сейчас и переключишься на другие дела, знание рассеется?— ты будешь ни при чем.А под конец и вовсе пожимает плечами, как если бы это был пустяк. Хао тяжело выдыхает через нос, ноздри расширяются, трепещут от сдерживаемых под кожей, в каждой клетке тела, эмоций, кулаки сжимаются, однако теперь нет внутреннего порыва, желания его усмирить. Костяшки белеют, Хана слышит хруст, не означающий ничего хорошего, проводит нервно языком по нижней губе, надеясь как-то исправить ситуацию.—?Милли, не стоит так резко,?— аккуратная поступь, тщательно подобранные слова, на которые никто из них не обращает должного внимания. Милли на него даже не смотрит.—?Я не могу заставить тебя помогать людям, однако и ты вряд ли заставишь меня отказаться от желания помочь?— у каждого своя правда, и каждый из нас знает, как будет лучше поступить. Единственное, о чем я попрошу тебя,?— наконец она поворачивается к Хане,?— забери Хану наверх. Не хочу, чтобы он пострадал.—?Э? —?а ему на ум, кроме тупого междометия и некультурных слов, ничего не приходит. —?Не-не-не, только с тобой! Вернее, нет, мы оба с тобой никуда не пойдем?— для таких вещей есть пожарные, спасатели. Я больше чем уверен, что о взрыве сообщили! Верно?Он допускает ошибку. Переводя на Хао взгляд, полный надежды, Хана дает старт какому-то внутреннему логическому процессу, результатом которого становится неопределенное движение плечом, будто бы сбрасывает мешающий волос или ?парочку надоедливых компаньонов?. Последующие пренебрежение с ледяным тоном напополам пробираются мальчишке за футболку опасным предупреждением.—?Пожалуй, ты права. Нет смысла убеждать в обратном, ведь ты поступишь по-своему, пропустив мимо ушей что бы я тебе ни сказал и… думаю, ты не разозлишься, если я сделаю так же,?— и, не дожидаясь ответа, пока Хана протянет к нему руку, чтобы остановить или как-то повлиять на ситуацию, Хао исчезает в языках пламени, доводя своим поступком?— буквальным толчком в грязь лицом?— до фантастического шока и окончательного ступора. И это на его счет они оба думали, что все хорошо, и ничего такого не предвидится?!—?Что за… —?далее из его уст вырывается настолько крылатое и поднебесное выражение, что впору зажигать котел в Аду, но мальчишку, судя по тому, как он ерошит, проводит ногтями по коже головы, кажется не волнует ни откровенный мат, ни его мальчишеское тело, ни возмущение Милли, которой бы сейчас вообще лучше не возникать!Потому что по ее инициативе, ее необдуманному желанию спасти кого бы то ни было, кого может и не быть вовсе, они остались одни в другой стране, в горящем торговом центре, в то время как телефонная линия наверняка перекрыта, а пра-ба определенно станет интересно, каким образом он и она оказались без единой финансовой траты на другом континенте! Конечно, пра-ба поможет, однако при этом вскроются такие детали, как постоянное исчезновение в разные точки света Милли на пару с Хао, случится очередная ссора, в которую обязательно включится мама, ведь Милли буквально украла (по факту, Хана сам напросился, но это не мешает добавить театральной драмы в и без того дурные отношения сестер!) ее сына и подвергла его опасности!В конце концов это все закончится грандиозным скандалом, навязыванием личной охраны, полным отсутствием свободы, а самое бесячее в сложившейся ситуации?— то, что Хана при всей его дальновидности и рационализме попросту не предугадал подобный поворот от Хао и не проконтролировал или не создал план Б! Черт, да ведь даже отправляясь в недалекое (по изначальной задумке) прошлое, он захватил с собой кошелек с деньгами и мобильник, ведь всякое могло произойти. А в итоге что? Правильно, он провалился на двадцать лет назад, когда телефонный аппарат не размером с булыжник являлся мечтой из области фантастики, а всякого рода смс стоят столько, сколько потребовалось бы на содержание небольшой семьи из Саудовской Аравии.—?При чем тут Саудовская Аравия? —?не улавливает Милли, хмурясь и тем самым отбрасывая его к пониманию, что весь поток сознания транслировался словами через рот без особой фильтрации. Хана в который раз делает на голове макаронную фабрику, проводит с нажимом по лицу и зажимает меж соединенных ладоней нос. Резкий выдох позволяет очистить легкие и разум, как это всегда срабатывало в случаях с назойливыми и наглыми посетителями ночного клуба. Необходимое спокойствие возвращается плавно, пусть мелкая дрожь продолжает дергать руки.—?Ни при чем, просто пришлось к слову, а Хао все еще поступает как мудак,?— даже с учетом невероятной злости на нее, Хана не позволяет себе сорваться на Милли или повысить голос. Да, он немного скрипит на гласных и создается впечатление, будто сейчас поперхнется собственным ядом, но кулаки пропадают как можно глубже в карманах джинсов, ногти впиваются в ладони и все?— отрезвляющая боль подменяет выброс нецензурных фраз.Милли его всплеск агрессии никак не комментирует. Осматривая разрушенный коридор, раскуроченные напольные вазы с рассыпавшейся землей и засыхающими цветами, брошенные покупки от покупательницы, избравшей жизнь, нежели материальные ценности, разбросанные повсюду осколки от некогда мерцающих и сверкающих витрин даже на этаже, который, по идее модных и гламурных француженок, сиять не имеет права, Милли хмурится, припоминая, в какой стороне торгового центра находится ближайшая лестница.—?Ты действительно хочешь спуститься? —?злобная обида уступает место свербящей тревожности. Хана жмурится от света ламп, ставшего каким-то противно-желтым: скорее всего, в Европе уже существовала практика дополнительного освещения при чрезвычайных ситуациях, и когда доступ к питанию обрубался или блокировался по каким-то причинам, включался генератор, помогающий выжившим, попавшим в беду или спасателям проложить дорогу в самые дальние уголки торгового центра. Однако это все еще не делает его расслабляющим или мало-мальски полезным при отсутствии выраженного задымления.Милли задумчиво кусает губу, как если бы раздумывала: дать честный или оптимистичный ответ?—?Я бы хотела,?— и выбор падает на правду,?— но с тобой у меня вряд ли это получится.Настолько откровенное и простодушное, что Хана несколько теряется, и дальнейшие пояснения относительно высокой температуры, возможного отсутствия кислорода или какой-либо влаги в воздухе, способного убить неподготовленного человека, пролетают мимо. Хана застывает в шоке?— глупо моргает, переваривая, и не может до конца переварить: она что, только что упрекнула его?Йо потирает лоб, разделяя негодование Ханы, однако даже выразительный, просящий об ответе взгляд Милли из будущего игнорирует. Ее лицо его не радует. Снова.Милли тянет Хане руку, и он вынужден подойти. Притронуться не решается?— выражает в том свою обиду и нехотя сходится с ней в чувствах.Есть что-то жуткое в прогулке по местам, которые в обычные дни полны народу, а сейчас облепляет тебя со всех сторон безжизненностью, разрухой, следами людей: вот, сидели компанией на лавочке, попивая кофе навынос,?— теперь же пластиковые стаканчики валяются на полу, светло-коричневая жидкость разлилась, постепенно испаряясь от повышенной температуры. Кондиционеры отключены, автоматы для чистки кафеля застряли, брошенные, и единственное, что доносится до Ханы,?— стук собственного сердца, перебиваемый дыханием и мерными шагами.Они доходят до тупика с одиноким эскалатором?— таким же отключенным, как и, наверняка, все остальные?— и от его вида в душу закрадывается еще больше подозрений: верхние ступеньки, резиновые перила горят, и огонь этот неестественно желтый, от него разит шаманской аурой, энергией фуреку, вылившейся в озлобленность и псих. Хана лезет в рюкзак за недопитой бутылкой воды, находит в его недрах потрепанный платок, смачивает его, прикладывая ко рту, хочет предложить Милли, однако ее последующее перевоплощение, противоположная природа стихии обрывает мысль. Ей куда опаснее и болезненнее будет, если вдруг капля жидкости (пожалуй, помимо горючего) попадет на пробужденную форму.Милли вбирает в себя энергию фуреку чужого человека, ослабляя огонь и на исходе его сил взрывая небольшим фейерверком. Она взмывает вверх по замершим ступенькам, просит Хану быть осторожнее, не прикасаться к перилам, чтобы не обжечься, и застывает, не в силах смотреть на раскинувшийся перед ней ужас.Если третий этаж был просто взорван воздушной волной, его покорежил и изуродовал магический удар, то четвертый и, как она прислушивается к своим ощущениям, пятый этажи пылают в чужой ненависти. Причем это не простой огонь?— огонь естественного происхождения не подчиняется какой-либо логике: проедая и выедая предмет, он перекидывается на другой или же, не заполучив такового в свою власть, в скором времени затухает. Этот же?— разбросан хаотично, не выплескивает ярко выраженный запах гари, он продолжает пылать, несмотря на вконец разрушенный вид лавочек, цветов. Милли замечает поодаль разбитую витрину с домашней утварью?— подумать только, как могут жалко и одновременно звонко гореть жестяные кастрюли, если неконтролируемый псих решит поставить эксперимент,?— она больше чем уверена, что обычная вода не сможет его потушить. И от этого становится лишь горше: огонь?— ее стихия, огонь?— это не только разрушение и власть, но еще и жизнь, ее рождение, ощущение силы в наилучшем ее проявлении?— духовной, моральной, сподвигающей побеждать слабости и преодолевать препятствия. Обладание им не дает право причинять кому-либо вред!Они выходят в центр торговой площади ?Атриума?. Огромный колодец, с которого Милли немногим ранее наблюдала за воодушевленными до покупок людьми,?— стеклянные перила ожидаемо стерлись в пыль, а тонкие металлические поручни изогнулись волной. Одна из сверкающих люстр сорвалась с крепления, и теперь жалко лежит на самом дне, разбитая. Хана озирается вокруг в невозможности сдержать гневный рык: исходящая энергия фуреку, поведение огня?— такое чувство, что у поджигателя не было цели сжечь торговый центр дотла, однако и позволить кому-либо им пользоваться, получать удовольствие или деньги?— тоже. Он распространил огонь точечно: какие-то магазины, если не считать творящегося в них ночного кошмара уборщика, практически не пострадали?— теперь ?Атриум?, скорее всего, ждет грандиозное закрытие с последующей реставрацией, которая может затянуться на год или два. Хана абсолютно не понимает причин такого поступка, но ему становится мерзко: этот человек, кем бы он ни был, выглядит жалко, мелочно, как если бы трусливые крысы испоганили лакомый кусок дорогого сыра в надежде, что владелец побрезгует и не станет есть, а они насытятся вдоволь. Будь его воля?— он бы заказал хорошего дератизатора, нашел и истребил противных тварей, но Хана не владелец, он?— лишь гость в чужой стране, и не имеет права предложить услуги некоторых знакомых.Хана устало потирает лоб, мокрая тряпка оказывается практически бесполезной и быстро сохнет?— тем более, вблизи от буквально горящей Милли. Он предлагает ей закругляться, потому что от долгой духоты начинает кружиться голова, поворачивается на пятках… и слишком поздно реагирует на появление неизвестного.—?N'ai pas peur! Je te sauverai! —?отличительная картавость и говор ?в нос?. Перед Ханой проносится ярко-красный огнетушитель, направленный на Милли.?Стой?,?— замирает на губах. Он не успевает.Болезненный вскрик бьет по ушам, Милли перекатывается через кривую перекладину, пропадая из виду, и Хана вместе с французом рывком заглядывают в колодец. Выражение лица иностранца пугает?— ему кажется, что он сделал что-то неправильное, каким-то образом навредил, хотя это больше похоже на шок неподготовленного человека, увидевшего, как другой может летать.—?Ты охренел?! —?тем не менее Хана и не додумывается сделать ему на это скидку или сменить обвинительный тон. Он накидывается на него едва ли не с кулаками, забывая о разнице в росте, весе, банально?— языках, а когда понимает, что тот ни черта не смыслит в японском, переходит на английский.—?Хана! —?не теряя самообладания, Милли поднимается до уровня его глаз, налитых гневно-алым. На предплечье ее зияет рваная рана, если ее можно назвать таковой: полоска обычной кожи будто бы сочится невидимой кровью, тогда как все ее остальное тело покрыто магическим светом.Иностранец с грохотом роняет огнетушитель, судорожно вспоминая молитвы на родном языке, бубня их под нос, а стоит Милли перевести на него взгляд, как и вовсе падает на пол, словно подкошенный. На его лбу проступает испарина, он думает, насколько сильно согрешил в этой жизни, если такой ангел?— пылающий, способный пошатнуть здравый рассудок одним своим видом?— явился к нему в опустевшем торговом центре после нескольких взрывов. Одежда его обгоревшая, штанина рваная?— он мог зацепиться, убегая от опасности или пытаясь выбраться в безопасное место,?— а пиковая растерянность, ужас, постепенно перерастающий в панику, сметают за собой какую-либо злость.Девушка перед ним горела, он хотел ее спасти и нашел наилучший выход. Ее губы трогает нервная улыбка, он готов потерять сознание.—?Надеюсь, у него есть деньги на психотерапевта,?— беззлобно комментирует Хана, даже не пытаясь присесть и как-то привести в чувства. Человек в подобном состоянии может выкинуть что угодно, а лежащий рядом огнетушитель совсем не хочется поймать головой,?— это понимает и Милли.Впрочем, как и то, что вокруг все еще бушует огонь, и если на верхних этажах этого не видно, то от ощущения нижних?— сквозь толстые стены и пол?— ее бросает в дрожь. Кому-то может быть нужна помощь, возможно, их завалило после взрыва, а подбирающийся все ближе огонь грозится стать либо самой ужасающей смертью от сожжения заживо, либо заполонить пространство угарным газом, убив удушьем.—?Это нужно прекратить,?— тихо произносит она, потирая запястье поврежденной руки и опуская обе вдоль тела. —?Я могу попробовать впитать огонь.—?С ума сошла? —?встревает Хана, в последний момент одергивая себя, чтобы не ухватиться за нее. —?Это огромная территория!—?Это?— моя стихия, обычным пожарным потребуется больше времени, нежели мне,?— ровно твердит она, сжимая кулаки. Уверенность плещется в ней, переполняется.—?Хао сказал, что это может быть опасно! —?последний аргумент, вызывающий иную реакцию, нежели мальчишка думал.—?Хао здесь нет,?— разделяет четко, по словам. Выражая крайнюю степень обиды при внешнем безразличии, Милли прерывает разговор, взлетая выше, еще выше, пока не оказывается вблизи огромных хрустальных ламп, в самом центре колодца. Что ж, кажется, сейчас ее черед быть красочной елкой.—?La magie! —?выдыхает иностранец, так и не поднявшись с пола. Хане остается снисходительно хмыкнуть?— нет, парень, настоящая магия только начинается.Милли бегло оглядывает фронт работ, втягивает в легкие побольше воздуха, перетряхивая память на зацепки в виде слов Хао, и на последнем вдохе задерживает дыхание. ?Сконцентрировать энергию внутри себя, создать ее как можно больше?— насколько хватит физических сил и адекватного сознания, чтобы покрыть полностью чужую энергию фуреку, буквально поглотить и заменить собственной?,?— она подтягивает колени к груди, максимально сжавшись и зажмурившись. В ней разгорается самый настоящий пожар, ребра вибрируют от бурлящей между ними энергии,?— Милли собирает по крупицам силы, от кончиков пальцев до горящей макушки, концентрирует в сердцевине, затрагивает нутро, забирая немного и у него, чтобы в следующий миг взорваться тепловым ударом, разлететься по масштабнейшей площади и наконец начать творить ?настоящую магию?.Она включает ?реверс?. Протягивая руки ко всему имеющемуся с бесконечной любовью, добротой и открытостью, Милли призывает родную энергию вернуться к ней, и это случается.—?Осторожно! —?выпаливает Хана, когда парень-иностранец, от шока имея силы лишь глупо таращиться, практически налетает на энергетическую волну ближайшего костра. Мальчишка толкает его обратно на пол, тем самым спасая, и провожает взглядом то, что вряд ли сможет описать даже при огромном желании.Волшебной пыльцой, искрящейся оранжевой аурой?— Милли собирает с каждого очага возгорания его магическую силу, уменьшая количество и объем, становится магнитом и, растопырив пальцы, вытянув в носочках ноги, принимает ее в себя. Своенравная и непокорная, живительная и убивающая?— она распускается на теле Милли белоснежными цветами, разогревая температуру до нового предела и позволяя зайти намного дальше; пробирается от запястий выше?— по плечам и под платье, цветы появляются на глазах, способных ослепнуть от источаемого света и красоты, заполняют собой все пространство, опускаются на ноги и переключаются на волосы, где от самых корней и до их кончиков цвет переливается от буйно-красного, затем в пламенно-оранжевый, золотисто-желтый, светлый, еще светлее?— пока не разгорается до кипенно-белого. Предел достигнут.Доселе распахнутая от переизбытка энергии грудь сдавливается, Милли морщится от боли?— языки пламени, прежде родные и не причиняющие никакого дискомфорта, сейчас обжигают, словно облизывают со всех сторон болезненной водой; она чувствует, как у нее проступает пот?— маленькие песчинки, колющиеся, забивающиеся под ногти и теребящие нервную систему. Она стискивает зубы?— ?еще чуть-чуть, еще немного!??— уговаривает себя не сдаваться на достигнутом, пройти немножечко дальше, запрокидывая голову и ощущая, как она начинает кружиться?— пространство перед ней плывет, расплывается, очертания теряются, смешиваясь в однообразную массу.—?Милли, хватит! —?Хана кричит, старается докричаться, пусть при поднявшемся ветре и огромной дистанции вряд ли до нее долетает хоть что-то. Его волнение растет и множится, он едва ли может подбежать ближе, при этом не пожалев о невозможности так же взлететь ввысь. Милли мычит, и глухой звук, кажется, проносится повсеместно, проникает под каждый камень, в каждую душу оставшихся в торговом центре людей.—?Не… м-могу б-больше,?— еле выдавливает из себя. Если она не остановится, то упадет и разобьется! Милли скрючивает пальцы, вновь подтягивает колени к груди, культивируя в самом центре, у сердца, собранную энергию, стихию огня, и взрывается новой, более мощной и практически обжигающей волной.Пламени в ?Атриуме? почти не осталось. Милли сделала это, она справилась.Слабо улыбаясь и чудом держась в сознании, она прикрывает посветлевшие глаза, ресницы и опускается на нижний этаж, куда, едва обретя себя и способность двигаться, срывается Хана.—?Милли!!! —?он знал, что это опасно, он должен был ее остановить!Хана слетает с ближайшего эскалатора, мчится что есть мочи и резко тормозит?— в радиусе метра от опустившейся на колени Милли стоит невыносимая жара. Как в первый раз, в антикварном магазине, у нее не было воздушной оболочки Хао, и теперь ей, сидящей, прислонив лоб к накалившейся кафельной плитке, необходимо остыть самостоятельно.Рядом возникает испуганный иностранец?— ужас, что магическая девчонка после масштабного фокуса, которого не увидишь в любом цирке, может воспламениться, спасая других ценой собственной жизни, заставил подобрать огнетушитель. Однако короткого взгляда крикливого и резкого мальчишки хватает, чтобы опустить раструб. Если это не помогло (и вроде как навредило) тогда, то вряд ли поможет сейчас.—?Elle n'explosera pas, n'est-ce pas? —?спрашивает на полном серьезе, думая, что его поймут, и при этом с опаской поглядывая на замершую Милли. Хана лишь по созвучному с английским глаголу понимает примерный смысл вопроса и грозно трясет кулаком.—?Только попробуй что-нибудь выкинуть,?— предупреждает он и, вдохнув поглубже, решительно входит в густой, словно масло, поток разогретого воздуха. Хватает ненадолго?— щеки начинает щипать, а уши закладывать, спешка переползает в более медленный, но все такой же уверенный темп; Хане кажется, будто он сейчас стечет на пол мерзким желе.Тем временем Милли принимает свою обычную форму, поводит плечами, приподняв голову, тянет руку куда-то в сторону…И взявшийся из ниоткуда Хао помогает ей встать.—?Ты,?— глаза Ханы наливаются кровью, она бурлит в висках, заставляет по-животному рыкнуть. Мальчишка прибавляет ходу, и образовавшаяся с появлением Хао толика свежего воздуха лишь играет ему на руку. Ладонь Милли мешает наброситься мелкой шавкой на слона. —?Совесть замучила, вернулся?!—?Хана,?— уже не так твердо, как в самом начале их путешествия и его планомерного скатывания в глубокую и черную дыру определенного свойства, Милли стоически пытается держаться на ногах, в ясном рассудке, отталкивая от себя всеми силами желание прилечь и уснуть. Одним этим хрупким, ослабевшим видом она его успокаивает, по крайней мере?— внешне. —?Где девочка?Этот вопрос адресуется Хао, вынуждая Хану в недоумени на него посмотреть.—??Девочка?? —?и тут он замечает, что Хао по-прежнему в человеческой одежде, выглядит более потрепанным, чем улетел с самодовольной рожей, а обгоревший рукав, за который ранее ухватилась Милли, полностью оторван.—?Закинул наверх, медики уже, должно быть, занимаются ею,?— спокойно произносит Хао, а в голове Ханы постепенно складывается пазл.?Я бы хотела, но с тобой у меня вряд ли это получится?,?— оскорбительное замечание Милли теперь рассматривается под другим углом. Она просила Хао забрать его, закинуть наверх, чтобы она смогла провернуть фокус с поглощением чужеродного огня, но Хао был против?— это опасно и все такое. Если бы Хана оказался наверху, а ее подпитывал кислородом Хао, то Милли могла бы волноваться за его состояние на улице в незнакомом городе и даже стране, и тогда бы фокус не удался, она бы сбилась и наверняка пострадала. Если бы Хао отправился в Японию, захватив с собой Хану, то волнения бы у Милли не было, но и сама она пошла бы в самое пекло, исходя из упрямого желания помочь всем и сразу. Единственным вариантом, при котором Милли, по мнению Хао, не смогла бы прыгнуть в гущу событий, было…—?Так я был своего рода подушкой безопасности для нее?! —?выпаливает он, осознав. Ведь для Милли нет ничего дороже отношения сестры, и если бы с Ханой что-то случилось, Анна бы ее никогда не простила.—?Надо же,?— Хао искренне-надменно вскидывает брови, театрально-удивленно округлив рот,?— в тебе есть причинно-следственная связь. В отличие от твоей матери.—?О некоторых вещах можно просто сказать вслух,?— фыркает Хана. Теперь понятно, почему Милли не разозлилась от его ухода?— они разыграли диалог, а настоящий план наверняка обсудили ранее по ментальной связи; мимолетная обида могла быть вызвана колкостью фраз или была такой же фикцией, как и желание стоять на своем до победного, не учитывая мнения других. Сложный план. Понадеялись, что он не поймет, и Хао останется в его представлении сволочью? Почти получилось. —?К слову, у мамы все еще есть имя.Добавляет ядовито, тогда как Хао с Милли уже развернулись к эскалатору.—?К слову, я все еще не обещал быть добрым,?— практически пропевает Хао, ведя ее под локоть. Беглого изучения удостаивается и незнакомец, хотя последнему было бы проще и лучше провалиться сквозь землю, нежели узнать мнение Хао о себе.—?Не волнуйся, звание ?Пуська года? тебе явно не светит,?— вложив в последнюю фразу столько сарказма, сколько физически смог скультивировать детский организм, Хана кивает иностранцу, чтобы тот шел за ними. Они поднимаются на пятый этаж.Здесь видны более сильные повреждения, Хана подмечает брызги крови практически у самого выхода?— вполне возможно, что звуковая волна была пущена отсюда, кого-то сбило с ног или придавило массивными декорациями, люди заметались в панике, бросились врассыпную, сначала притаившись в магазинах, а когда психопат с неизвестной целью ушел, начали выбираться постепенно из торгового центра, помогая тем, кто по каким-либо причинам (паническая атака или отсутствие физической возможности) не смог этого сделать.Вообще, психическая особенность человечества в критических ситуациях удивляет Хану. Не то чтобы он часто попадал в капитальный стресс или становился жертвой теракта, однако множество фильмов, интервью различных выживших давали любопытную почву для размышлений, которую в здравом уме никто бы не рискнул испытать на практике: попадая в сложную ситуацию, люди стараются помочь друг другу. Вне зависимости от социального положения, возможного межличностного конфликта, нормальные люди, осознающие, что в одиночку выбраться намного труднее, охотнее идут на контакт с другими, и их кооперативность повышает шансы на благополучный исход.—?Первый этаж полностью охвачен огнем, на втором пол частично обрушился,?— отвечает Хао на вопрос Милли, не замечая прислушивающегося Хану на пару с Йо. Он действительно остался? Спас какую-то девочку, хотя мог бросить ее и исчезнуть восвояси?Неожиданно пол под ногами содрогается, поднимающийся грохот привлекает внимание и обрывает речь. Хана в ужасе оборачивается?— там, где-то глубоко под ними разносится взрыв, и одна-единственная правильная мысль возникает в головах у троих из четырех.—?Кажется, наш газовый магазинчик дал о себе знать? —?немного саркастично, больше для снижения нагрузки на нервную систему и отвлечения от возможного наличия людей, до которых до сих пор не добрались спасатели. У Ханы дергается край рта, в то время как Хао сохраняет спокойствие, призывая поторопиться точным движением руки.—?Предпочту остаться без вечернего фейерверка, пошли! —?они практически бегом сокращают расстояние до главного входа, пока мимолетное и слабое, бесконечно тихое ?Хао? не проносится в его сознании.Милли падает на пол, не способная подняться или крикнуть о необходимой помощи, но Хао этого и не нужно. Резко тормозя, он срывается в обратном направлении, рывком поднимает ее с пола?— ?Рановато спать легла??— и вместе с ней выбегает на улицу, где вовсю играет прохладный вечер. Вокруг ?Атриума? толпятся паникующие люди, машины скорой помощи припаркованы практически друг на друге, где в открытых салонах медики на максимуме своих сил и скоростей перебинтовывают конечности, головы, останавливают кровь и приводят в чувства пострадавших. Пожарных нигде нет.Хана удивляется тому, как беззаботно и легко жизнь текла у остальных, когда они едва не погибли под завалами?— их спасла разве что реакция и магия Хао, огненные способности Милли,?— и оборачивается на знакомый говор ?в нос?.Иностранец, чьего имени они так и не узнали, быстро тараторит на французском языке, указывая на потерявшую от усталости и изнеможения сознание Милли,?— своеобразное ?спасибо? за спасение и его жизни тоже. Хао нехотя, не особо разбираясь в иностранном языке, подходит к машине скорой помощи и сообщает, что ей необходим воздух. Хана переводит на английский.—?Elle a besoin d'air,?— говорит на итоговом французском парень, и Хана благословляет небеса за созвучия некоторых слов в английском и французском языках.Медик усаживает не без чужой помощи Милли на железный помост, протягивает заранее подготовленную маску, тянущуюся тонким проводом от баллона с кислородом, и отточенным движением надевает ее на Милли. Убедившись в безопасности, Хао бросает Хане требовательное: ?Сиди тут?, и спешно уходит, заставляя теряться в догадках: а что вообще происходит в его голове?Что может быть важнее Милли, постепенно приходящей в себя, судя по тому, как маска медленно запотевает изнутри? Ответа нет.Однако им с Фернаном, как наконец представляется этот светловолосый паренек, не остается ничего другого?— медик оглядывает их мельком, а когда понимает, что помощь им не требуется, устремляется туда, где она сейчас действительно нужна.Милли разлепляет веки некоторое время спустя?— Фернан, открыто и не до конца понятно признавшись, что ему жутко находиться возле ?Атриума? после произошедшего, спешно отправился домой, и из всех рядом с ней остался только Хана. Он внимательно всматривается в любое изменение запотевшей маски, тонких бровей, выглядывающих из-под ярких кудрей, а когда Милли внезапно закатывает глаза, ловя смешинку, неожиданно взрывается:—?Несмешно! Ты могла погибнуть! —?и нет, он не может не кричать на нее!Милли снимает маску с тихим и немного ироничным к самой себе ?Да ладно тебе?. Ерошит ему волосы, ласково дотрагиваясь до щеки, стирает запекшуюся грязь, будто бы волшебным образом истребляя в нем всяческое желание спорить, и встает на ноги.Хао обнаруживается поодаль от другой машины скорой помощи, на которой точно так же, как и подошедшая Милли ранее, сидит девочка. Люди в белых халатах не обращают на нее абсолютно никакого внимания, да и если бы обратили, вряд ли смогли бы чего-то добиться?— она выглядит потерянной, мертвой внутри. Опустив подбородок, малышка возраста Ханы невидяще смотрит перед собой, голубая радужка некогда живых и ярких глаз обратилась ледяной коркой; крошечные пальцы дрожат на светлом платьице, подол его обгорел и покрылся копотью, но примечательно в ней не это и даже не испещренные кровавыми царапинами ручонки и ножки вплоть до ажурных носков. Только глянув на нее, невозможно не зацепиться за голубые волосы, с одной стороны пышные, мягкие, струящиеся по покатым плечам, а с другой?— иссушенные, похожие на твердые и сухие, поломанные ветки.—?Ее спасла только водная природа. В критический момент произошел выброс энергии элементаля, и она не сгорела заживо,?— он проговаривает медленно, разумом возвращаясь в миг, когда нашел ее, беспомощно тянущейся к остывающему телу. Слезы катились по ее щекам, стоял нечеловеческий крик, перекрывающий треск огня и сгораемых вещей. Хао едва успел схватить девчонку, чтобы соприкосновение не добило ее окончательно. —?Няне повезло меньше.Вообще, в попытке продраться на нижние этажи у Хао сложилось впечатление, будто действовало два разных человека, никак друг с другом не связанных, а стоило приложить ладонь к полу на втором этаже, ощутить целиком ситуацию на первом, как интуиция и смешение фуреку завопили о пожаре, произошедшем из-за взрывной волны?— скорее всего, какая-то деталь плиты или техники не выдержала и взорвалась. Обособленность, которой добивались архитекторы при строительстве лишь двух эскалаторов, ведущих с ресторанного дворика, в разных концах торгового центра, сыграла против людей: кого-то задавило в панике, кто-то решил отсидеться, пока основной поток хлынет наверх и в итоге задохнулся, а кто-то загорелся, и к нему побоялись подойти. Картина была страшной и отвратительной даже по его меркам, а поэтому на вопрос Милли об увиденном Хао не отвечает.Неизвестный мужчина лет тридцати, выкрикнув французское то ли слово, то ли имя, подбегает к карете скорой помощи?— к той самой девочке, рывком прижимает к себе, и маленькие ладошки наконец приходят в движение. Малышка обнимает знакомое лицо и, чуть скривившись, дает волю слезам. Сердце Милли не выдерживает, болезненно сжимаясь в груди, она спешит отвернуться?— фантазия, набирающая обороты от молчаливости Хао и возможных тех, кого вынесут в мешках для трупов, пресекается волевым усилием. Хао решает поддержать, тем более, что один вопрос остался без ответа, и его бы он хотел услышать лично от нее.—?Слушай, может быть, ты подскажешь? —?начинает легко, чтобы не почуяла неладное.—?М? —?ей хочется взять его под руку, однако по понятным причинам Милли ограничивается любопытным взглядом, губы складываются в трубочку, слабо вытягиваясь. Они проходят несколько шагов от машины скорой помощи, не мешая родителю, решившему, что он потерял самое ценное в его жизни, и жестоко ошибившемуся на этот счет.Хао прячет кулаки в карманы джинс, вечерний ветер приятно забирается в оторванный рукав, проходясь по телу.—?Пока я разбирал завалы на втором этаже, столкнулся со странной вещью: огонь, горящий то тут, то там, неожиданно вдруг полетел в определенном направлении, а потом и вовсе погас,?— чем больше он вкладывает небрежности в речь, тем карикатурнее расширяются глаза Милли, пока не достигают размеров яблока. Наверное, плевать на запрет Хао в его непосредственной близости с надеждой на то, что он ничего не заметит, было глупо и несколько наивно.Ее рот раскрывается, вызывая пристальное внимание, но слова не находятся сразу.—?А это не я,?— для достоверности она пожимает плечами, держа оптимальную дистанцию.—?Не ты? —?он вскидывает брови, опуская подбородок, отчего выражение лица становится синонимом слову ?скепсис?. Конечно же он ей не верит.—?Нет,?— но Милли продолжает невозмутимо гнуть свою линию, пока ее не осеняет, а пальцы в магическом инсайте не щелкают сами по себе. —?Но знаю, что это могло быть. Не помню, объясняла я раньше или нет, но в торговых центрах часто устанавливают такую магическую штуку, называется ?кондиционер?.Йо беззвучно прыскает от хохота, тогда как Милли из будущего надувает в смущении щеки. Нет, ну, а что? Она защищала свое честное имя!—??Кондиционер?? —?неуверенно переспрашивает Хао, надвигаясь на нее словно тайфун на небольшую деревушку.—?Д-да,?— голос дает слабину. —?При мудреных настройках он может всасывать горячий воздух. Так случилось и тут?— он просто включился…—??Просто включился?? —?нет, ему определенно становится смешно.—?…и втянул весь огонь, который смог. Ну, знаешь, такая жертва во благо жизни других?— благородный альтруист, каких поискать! —?под конец она выпячивает нижнюю губу, театрально сочувствуя герою дня, и с мелькнувшей нежностью наблюдает за тихим смехом Хао. Он качает головой, смотрит куда-то под ноги и снова на нее.—?Я запретил тебе пользоваться поглощением,?— без злобы и какого-либо упрека. Он понимает, что уже поздно: вернуться в прошлое и запретить ей еще раз двадцать не получится. Да и вряд ли Милли послушается. —?Это опасно.—?Знаю,?— хотя бы сейчас не выдумывает глупых причин. Милли поддерживает его тихий тон, слабо и чуть криво улыбаясь. В конце концов Хао был прав: для нее пока это непосильная задача. —?Но в тот момент это казалось неважным. Я чувствовала такое всесилие, думала, что смогу перевернуть горы, ты бы только видел.Ему определенно хотелось на это посмотреть. Расцвет огненного элементаля, повышение уровня владения магией?— основной и побочной: единственный раз, когда он столкнулся с этим воочию, и элементаль не погиб от собственной мощи, Хао был заворожен его поистине разрушающей красотой.—?А потом вдруг огня стало слишком много, он был повсюду, и я,?— она не может, на ум не приходят точные слова. В лишнюю секунду там, под самым потолком, ей стало страшно, что она не справится, и огонь разгорится с новой силой, без возможности усмирить и взять под контроль. —?Мир вдруг закружился, и я потеряла сознание.—?Ты задохнулась,?— поясняет Хао, устало потирая шею и чувствуя, как после активного и напряженного дня на тело наваливается потребность в отдыхе. —?В поглощении собственной стихии тоже нужно знать меру, оставлять себе немного пространства для получения кислорода, ведь из-за его отсутствия повышается риск перегореть и потухнуть. Поэтому подобные практики проводятся сначала в паре: выявляется возможный предел элементаля, а уже после он может действовать в одиночку.—?Понятно,?— коротко отзывается она и, взмахнув ресницами, сжимает победоносно кулак на уровне собственного лица. —?Надеюсь, в следующий раз кондиционер-герой воспользуется твоим советом и будет осторожнее!Хао от неожиданности моргает, а после замечает одну особенность…—?Что у тебя на руке? —?а вот этот вопрос становится опасным. Икнув, Милли тут же прячет обе руки за спину и делает шаг назад, Хао наступает активнее и даже агрессивнее, в глазах мелькает желание намылить кому-нибудь шею и, к сожалению паренька-иностранца, память о ярко-красном огнетушителе до сих пор свежа.—?Ничего,?— заверяет она быстро. Взгляд мечется?— где там Хана? —?а нижняя губа подбирается под верхней, как это бывает в приступы осознанной лжи. —?Правда, ничего особенного. Оно даже не болит.И тут же жмурится. Глупая!—?Так, значит, там кое-что все же есть? —?он хватает ее поперек талии, отрезая пути к отступлению, однако Милли не сдается, выгибая позвоночник. Черные балетки проскальзывают между расставленных ног Хао, но Милли удерживается от падения благодаря ему. Запрокидывает голову, обнажая прекрасную линию челюсти, белую шею с бьющейся манящей на ней жилкой.Пожалуй, для других это могло быть постыдным, отвратительным и неуместным, но они так редко позволяют себе подобные дурачества, что мир сам собой схлопывается до них двоих, и на посторонних становится плевать.—?Прекрати подметать волосами асфальт,?— просит Хао, замечая, как красные кончики касаются каменной плитки. Здоровой рукой Милли перекидывает кудрявую гриву через шею, попадая большей частью на лицо, отчего на свету от фонаря остаются алые глаза да брови, которыми она недвусмысленно-шутя двигает вверх-вниз.—?Как тебе моя вуаль? —?заманчиво интересуется, аккуратно убирая волосы со рта. Хао наблюдает за ней несколько секунд?— как молоко ее рук создает все больше прорезей на алом покрывале, пока не обнажает еще одно алое и не менее заманчивое…Она не успевает пискнуть. Рывком подкинув ее, Хао неожиданно для Милли, для покрасневшего и опешившего Йо, ее целует. Так просто, у всех на глазах и наплевав на общественное мнение. Милли обвивает его шею одной рукой, другой ласково проводит по щеке, допуская ошибку. Ненавязчиво он касается ее запястья и…—?Хао! —?круто разворачивает на сто восемьдесят градусов, не переставая самодовольно улыбаться. Губы влажные, и он бы провел по ним языком, собрав остатки поцелуя, если бы важная и интересующая вещь не попала в его власть.—?Будешь знать,?— коротко обрывает он, вынуждая Милли обессиленно хныкнуть. Хао аккуратно тянет запястье на себя, ловит им источник света и не без недовольства разглядывает водный ожог. Он так и знал.—?Он решил, что я горела! Это не делает его плохим человеком! —?уже зная, о чем он думает, Милли оправдывает иностранного парня, который впоследствии обратился за помощью для нее. Конечно, Хао с Ханой справились бы самостоятельно, однако пришлось бы долго объяснять на пальцах, что конкретно нужно ей для восстановления.И придя к этому выводу, Хао выпускает захваченную цель, Милли поворачивается к нему лицом и на удивление не видит рвения раздать подзатыльники провинившемуся и всем, кто встанет у него на пути. Пожалуй, и без обещания Хао достаточно на сегодня был хорошим человеком, по меркам социологов. Это не может не радовать.—?Поболит и заживет, не страшно,?— заверяет она, касаясь его плеча, и мягко улыбается. —?Лучше отправимся домой? Я жуть как устала.Отличное решение, Хао ничего не имеет против. Они возвращаются к Хане, усердно делающему вид, будто не наблюдал за ними последние пятнадцать минут.—?Конспиратор из тебя так себе,?— язвит Хао.—?Было бы лучше, скажи я: ?Духи, они так хорошо смотрятся вместе?? —?на что получает не менее язвительный ответ.—?Да хватит вам уже,?— пресекает дальнейшую перепалку Милли, беря ладонь Ханы в свою, и аккуратно?— так, чтобы никто посторонний не заметил,?— в недрах складок длинной джинсовой юбки переплетает пальцы с Хао.Они не беспокоятся о чужой психике, перемещаясь в гуще событий на другой континент, а когда оказываются дома, за окном уже далеко за полночь. Анна так и не вернулась.Милли потягивается на носочках, довольно мурлыкая под нос, и с резким выдохом встает обратно.—?Хана, ты не мог бы поставить чайник? Так хочется чаю,?— просит Милли, и от одного смысла фразы мальчишку тянет вытаращить в шоке глаза. Милли? Жуткому кофеману захотелась чай?!Потом он переключается на невозмутимого Хао, и просьба открывается со стороны банальной и безобидной уловки выпроводить его на кухню. Сейчас вечер, их совместная прогулка окончена, и, Хана практически уверен, им хочется урвать в безмолвии и пустынности дома немного больше знаков внимания, чем могли себе позволить в его присутствии.Но ?чай? это мощно.—?Еще б мусор попросила выкинуть,?— фыркает беззлобно Хана, закрывая позади себя седзи. От него пахнет дымом, поэтому первым делом он споласкивает руки и лицо прохладной водой в раковине, включает электрический чайник, потому что, может быть, чай попьет он, да и шум перекроет возможный разговор Милли с Хао или нечто иное.Не то чтобы Хане было противно или как-то неловко?— они с Лилиан неоднократно отходили от общей компании, если ему или ей хотелось знаков внимания, которые остальные посчитали бы смущающими или неуместными. Придерживаясь мнения, что личная жизнь предназначена для двоих, они практически не выражали собственных чувств на публике, отчего тот же Тайланд даже не сразу понял, что перед ним девушка Ханы.Конечно он мог бы пуститься в рассуждения, что в отношениях Хао и Милли ему плевать на происходящее?— его малое способно удивить, однако здесь больше вопрос комфорта, поэтому Хана не возникает. Он дает им достаточно времени: слив горячую воду в графин и набрав обратно холодную, он включает чайник заново, прикидывает в уме прошедшие минут десять и решает, что таки стоит Милли позвать ?на чай?, как она и хотела.Вот только происходящее в гостиной заставляет подавиться фразой и застыть.—?Я люблю тебя,?— сидя на диване, Милли опускает в смирении веки, позволяя протянутым рукам Хао, стоявшего позади, озариться зеленоватым светом. Он сосредотачивается, концентрируя энергию фуреку в кончиках пальцев, а когда отводит их, на одной из ладоней образуется магический переливающийся шарик. —?Люблю…Милли теряет сознание, падая на диван.Тогда как Милли из будущего резко морщится, хватаясь за голову. Красочные кадры под веками проносятся один за другим, восстанавливаясь, встают на свои места, и теперь она вспоминает события вечера не ?со стороны?, а так, как видела, слышала, ощущала их она сама.—?Что это? —?губами Ханы произносится вопрос Йо. Хао переводит взгляд на шарик, магический блеск слепит.?…штуку, называется ?кондиционер?.?Хао здесь нет?.?Как думаешь, ей понравится?..??М-м-м, пожалуй, не буду себе изменять и возьму банановый латте!?Фразы, произнесенные голосом Милли, самой Милли, в разные промежутки времени одновременно пугают и наталкивают на мысль о предназначении небольшого, на вид стеклянного, шара?— воспоминания Милли.—?Отдай его мне,?— даже не представляя, что он может сотворить и зачем, Хана делает шаг вперед. Ноги становятся свинцовыми, почти не слушаются. —?Хао.—?Не могу, да и вряд ли стал бы,?— в голос возвращается ледяная надменность. Хао смотрит на мальчишку свысока, про себя горячо проклиная его семью и, в особенности, мать с прабабкой. Бегло оглядывает Милли?— она проснется довольно быстро?— и перехватывает шар ладонью. Слышится треск.—?Не смей,?— шепчет грозно мальчишка, пусть Хао и не видит в нем какой-либо угрозы. Хана запинается, содрогаясь от охватывающих душу чувств?— подумать только, какая низость, наглость, варварство?— кровь в жилах мгновенно закипает, с губ срывается животный рык. —?Хао!Взрыв! Сотней маленьких осколков, не задевая кожи, мышц,?— белоснежный шарик разрывается, ссыпаясь вниз и тут же пропадая. Глаза Ханы стеклянеют, зрачки сужаются, в то время как Хао будто бы злорадствует:—?Ну что?Забавно интересуется, разбивая звоном тишину.—?Что теперь ты мне сделаешь?..