Часть 5 (1/1)

Судьба?— это то, с чем придется мириться,Ты знал, компромиссы с собой невозможны.Никто не поймет с чем сражается рыцарь,Никто не пойдет под чужие знамена? Кошка СашкаПрошлое любят вспоминать женщины и старики. Первые от глупой мечтательности, свойственной бабьей натуре, живут то прошлым, то будущим и постоянно недовольны настоящим! А у вторых ни мечтаний, ни чаяний уже не осталось, все позади. Вот и приходиться назад оборачиваться. Мне вроде бы рано еще воспоминаниям предаваться. Да как с собой совладаешь, когда снова на тебя смотрят эти серые пронзительные глаза… Снова, как и тогда…На поединке том настаивала Шелена. Поддевала меня, напрашивалась, а я, хоть желания не было давно с ней сражаться, уступил. Вышли мы на поляну, обнажили клинки и сошлись. Я выбрал атакующую тактику, хоть и старался ее случайно не задеть. Надеялся - выбью даркан из ее рук, да закончу с этим, объявив ее проигравшей. Но она же упрямая, всегда прет до конца! Так и здесь, уступать не собиралась?— дралась с лихим задором. И не поймешь, серьезно она вознамерилась меня прикончить или глупое озорство на уме. Я было хотел не воспринимать ее всерьез, только она на меня рассердилась. Обозвала как только она умеет, заодно прошлась по моему мужскому достоинству. Вот уж этого я стерпеть не смог! Ну, не дура ли баба?! Хоть и оборотень, а дура! Только что мы жизнями своими рисковали. Вырвали победу у неприятеля нелегкой ценой, сражались плечо к плечу. Друг другу жизнь не первый раз спасали. Но даже после этого она все равно собирается меня убить! С большим трудом мне удалось оттеснить ее чуть назад, она впечаталась спиной в ствол березы, а мой клинок уткнулся в ее горло.—?Ну, что ж ты медлишь, маг? —?с вызовом бросила она,?— Смотришь так, будто целовать собрался!—?Может и собрался! —?нахмурился я. Этот ее характер, вот что с ним сделаешь?! Хоть рот зашивай! Только я хотел сказать, что она проиграла, и я отпускаю ее, как она снова меня подначивает.—?Помню-помню,?— продолжала язвить Шелена,?— ночью все волки серы!Я почему-то облизнул губы и уставился на нее. Вряд ли я хотел ее поцеловать, скорее она играла на уверенности, что я никогда не решусь. Я отвлекся, и даркан просвистел в миллиметре от моей груди. Разозлившись, я некрасиво выругался. Хорошо ее словом припечатал, церемониться не стал. Лучшую рубашку мою порезала! В тот же миг я быстро перехватил ее руку, хоть поступать так было очень опасно. Но маневр удался, думаю, она или замешкалась, или сама позволила себя схватить. Только вот зачем? Видимо всю жизнь буду гадать. Тогда я болезненно вывихнул ее запястье, наверное, даже след оставил. Даркан вылетел из ее руки.—?Испугалась, что поцелую? —?холодно осведомился я, чуть приблизившись к ней.—?И не надейся! —?она тоже подалась навстречу. —?Кишка у тебя тонка, со мной целоваться. Вдруг я тебе голову откушу, а ты и не заметишь!Мне захотелось съездить по этой наглой физиономии, такая злость охватила меня. Злость и что-то еще…—?Сама меня боишься, не так ли? Вдруг я тебя поцелую, а тебе и понравится?! Что тогда делать? Как быть? —?дразнил я, еще сильнее приблизившись. Теперь мы в упор смотрели друг другу в глаза.—?Не понравится,?— выдохнула она и едва заметно качнулась вперед, наши губы слились. А после этого я как будто обезумел: бросил меч, схватил ее в охапку, приподнял над землей и снова прижал ее к дереву, не прекращая целовать. Никогда еще я не испытывал ничего подобного. Все годы томления и ожидания я вложил в свои действия. Никогда и никого не любил я так сильно и страстно. В целом мире не существовало ничего кроме нее, ее дыхания на моей коже, ее тела подо мной. Она была ненасытной, помнила про свои ?волчьи? повадки, но такое ее поведение только сильнее распаляло меня. Когда она чуть прикусила меня за плечо, я зарычал и повалил ее на траву. Я не помнил, каким я был человеком, она превратила меня в дикого зверя, в себе подобного, а может быть, ей просто удалось его разбудить? С Тайринн я был нежен, я робел перед ней, смотрел на нее с благоговением, прежде всего думал о ее удовольствии, удобстве и комфорте. Но тогда с Шеленой я вообще ни о чем не думал. Мое тело само вело меня, и я никогда не испытывал такого блаженства. Я не стыдился возможной грубости, случайных резких движений, слишком крепких объятий. Ведь даже они не могли до конца выразить то, что творилось со мной.Когда я устало повалился на спину, тяжело дышал и слышал только как безумно колотилось сердце, она была рядом. Я нарочно обнял ее, как бы извиняясь, если ей показалось, что я был груб. Тут же во мне поселилось чувство вины, ведь впервые я вел себя подобным образом. Однако стоило мне начать рассуждать здраво, как я увидел всю нелепость данной ситуации. И все-таки я прогнал эти мысли. В тот момент Шелена была для меня особенной. Я ласково провел рукой по ее лицу и позвал ее по имени, но она не ответила. Тогда я почувствовал, что с ней что-то не так. Не нужно быть магом, чтобы догадаться: она сожалеет. Или может быть, ей не понравилось? Обидные мысли для всякого мужчины…Медленно, точно во сне, она поднялась с места.—?Шел, ты куда? —?забеспокоился я, нутром чувствуя предстоящее предательство.—?Нужно привести себя в порядок,?— бросила она, не оборачиваясь,?— Я вернусь, жди меня здесь.Я сидел на траве и смотрел ей в след, как полный идиот. С каждым ее шагом во мне росла уверенность, что она не вернется. Я отвернулся и снова упал на траву, уткнувшись в нее лицом. Холодный запах земли, отрезвлял, расставляя все по своим местам. Вокруг меня была зима, но там, где мы с Шеленой только что отдыхали, расцветало лето, которое создавалось по ее просьбе. Я стиснул зубы. Она бросает меня. Я ей не нужен. Произошедшее между нами не более чем случайность, она поддалась инстинкту и пожалела. Кто я такой, чтобы любить меня, дорожить мной и думать обо мне? Мы враги. И всегда ими останемся. У врагов не может быть будущего. Но сердце упрямо пыталось втолковать что-то иное. Тогда я волевым решением заставил его замолчать, с расчетливостью хирурга, делающего надрез по живой плоти, напоминал ему о том, о чем оно предпочитало не вспоминать.У Шелены скверный характер, потому что она не человек. Она лишена всякой женской нежности, не признает своей слабости и никогда не позволит себе помочь. Она не думает о чувствах других, говоря первое, что пришло ей голову. Пожалуй, она не слишком умна или временами не в состоянии справиться со своим характером. Она живет достаточно долго, чтобы многому научиться, но ее мудрость скорее житейская. И все-таки она уникальный оборотень. Меняя ипостась, она не впадает в беспамятство, иная сущность не одерживает над ней верх, она остается собой: такой же упрямой стервой. Я обманулся на ее счет и расплачиваюсь за это… Я думал, что слова ?честь?, ?верность?, ?преданность??— для нее не пустой звук. А она так запросто отдалась своему врагу, будто для нее, женщины, это плевое дело. Уступила голосу плоти, а ведь она так же, как и другие женщины, пришла в этот мир чтобы когда-нибудь стать матерью… Так неужели она может вот так распоряжаться собой: позволяя нелюбимым рукам прикасаться к своему телу?—?Ненавижу,?— прошептал я.Раньше в моей жизни была только одна женщина?— Тайринн. Среди людей я был скорее волком, поскольку твердо верил: пару надо иметь одну и на всю жизнь. С этим не задалось. Но все же я не переставал любить Тайринн, даже когда она ?умерла?, и не думал искать ей замену. Потребовалось немало времени, чтобы Шелена заняла ее место в моем сердце.Причина такой закоренелой убежденности, скорее всего, крылась в детстве. У меня была крепкая семья. Отец, который очень повлиял на меня. Мать, которая была примером лучших женских качеств. Ее образ я приложил к Тайринн и поверил, что он идеально ей подходит. Но ошибся. Меня никогда не тянуло на интрижки как Мрака, возможно потому, что когда я был несмышленым ребенком, отец привел меня к своему брату, который умирал от ?любовной? болезни. Так мне было сказано. Дядя вел веселый образ жизни, не гнушался беспорядочными связями и в конце концов подцепил где-то заразу, которая точила его изнутри.—?Видишь, Верес,?— сказал мне отец,?— Он умирает в одиночестве, хотя любил многих. Женщина в жизни мужчины должна быть одна. Если он не может найти в единственной целый мир, то никогда не отыщет его ни в одной из них. Женщины?— как цветы. Один цветок приятен. Но проведи весь день в саду и твоя голова разболится. Один цветок, даже с самым тяжелым ароматом, не так трудно переносить. А сад безразличен к твоим нуждам, он сам требует постоянной заботы, и что бы ты ни делал, этого будет недостаточно.Так рассуждал мой отец, а я упрямо не понимал, как можно любить дурно пахнущие цветы и почему нельзя сразу выбрать хороший цветок? И только теперь стал я осознавать, что не только ты выбираешь, тебя тоже выбирают… Эта мысль скрашивала мое одиночество, успокаивала, утешала, возможно, не так я плох, просто я не разбираюсь в цветах.И вот теперь этот, с позволения сказать, дурнопахнущий цветочек стоит передо мной, улыбается так приветливо, а на уме у нее явно какая-нибудь пакость. И в самом деле: бросается мне на шею с наипротивнейшим визгом, что у меня аж в ушах зазвенело. Потом треплет меня по щекам, точно я щенок ее, и заливает бедному травнику всякую ересь. Пять лет не видел ее, думал боль и обида прошли, ан нет. Смотрю на нее красивую, цветущую, и зло берет.—?Какая встреча! —?радостно всплеснул руками Мирлас и полез за деньгами для этой обманщицы.—?Вот, держи, как договаривались! —?травник вручил ей мешочек с монетами и какой-то кулек,?— А это гостинец сыну, передай от меня.—?Спасибо,?— поблагодарила его Шелена,?— вечно ты его балуешь.—?Как не баловать, чудесный мальчонка растет! Эх, Шелена, Шелена… Нашла бы ты себе мужика, глядишь, еще бы таких же деток нарожали.—?Сыну? —?вмешался я, не в силах сдерживаться. О чем треплется этот мужик, уж не себя ли он тут в мужья предлагает? Я почувствовал, как от злости заходили желваки.—?У тебя есть сын? —?переспросил я снова, потому что отвечать мне, похоже, никто не собирался.—?А вы, видно, давненько не виделись,?— да, без тебя, Мирлас, разговор не разговор! Жги, голубчик! Что еще неожиданного скажешь? — Мальчика Светелом звать. Ему уже пять лет от роду,?— действительно удивил откровением травник, совершенно видимо позабыв, что Шелена рядом и сама может за себя рассказывать.—?А вы даже чем-то похожи?— подвел мужичок, разглядывая меня,?— Точно! —?тут его будто озарило,?— Глазами, глазами похожи. Один в один. А, Шелена, разве нет? —?он шутливо ткнул оборотниху в бок. Мое лицо неприветливо вытянулось. Так значит, малец, которого я видел в лесной избушке?— сын Шелены? Или у здешних это имя в почете?—?Ваша изба стоит у кромки леса? —?поинтересовался я, пропустив мимо ушей столь ценную информацию про сходство.—?А что столоваться негде, Мастер? —?елейным голоском пропела лицемерка.—?Да, Рест все удивлялся, какая, говорит, мать способна оставить сына одного так надолго??— не упустил случая ее поддеть,?— Мы даже думали, бросили его насовсем… А это ты, оказывается...Травник переводил с нее на меня недоуменный взгляд и молчал. Потом ухмыльнулся, понимающе крякнул и принялся перетирать какие-то склянки. Я искоса глянул на него. Каким же он мне вдруг стал ненавистным. Надо отметить, пожалуй, что травник был мужиком видным. Высоченный, здоровый, на таких только в поле пахать, а он, гляди ж, травки собирает! Я, конечно, ничем ему не уступал, но все равно ощущал неприятную злобу.И вдруг до меня стало доходить: мальцу уже пять лет, отец неизвестен, а главное, этот тип считает, что мы с ребенком похожи. Нет, дружище, тебе здесь ловить уже нечего! Я посмотрел на Мирласа и тоже ухмыльнулся. Только интересно, где Шелена еще одного такого же идиота откопала? Повезло ей, смотрю, в тот год... Или и не было никого? Я уставился на Шелену. Невысказанный вопрос повис в воздухе.—?Светел пригожий такой мальчонка, уж очень люблю я его,?— разливался соловьем травник, через ребенка, негодяй, подбивает клинья к матери! Правду говорят, лучшие друзья?— злейшие враги. Только что травник, сам того не желая, рассказал мне то, о чем, возможно, эта женщина желала умолчать.—?Светел,?— проворчал я, скривившись,?— что за имя для м… —?я замялся, и чуть было не сказал ?для моего сына?, но вовремя спохватился?— а моего ли вообще? —?для мальчика ты придумала? Не собаку же называла?!Не дав ей ничего ответить, я самым дружелюбным образом с фальшивой улыбочкой поблагодарил травника, а заодно поинтересовался, все ли дела с Шеленой он решил. После чего, получив утвердительный ответ, грубо схватил ее за руку и потащил за собой, буркнув на ходу, чтобы даже не думала вырываться. Покинув лавочку, я, к огромному облегчению, нигде не обнаружил Реста. Вдвоем мы преодолели улицу и скрылись в одном из безлюдных тупиков.—?Надо поговорить,?— холодно произнес я наконец, отпуская ее руку.—?Светел действительно твой сын? —?спросил я, хотя задать хотел совсем другой вопрос: Он мой сын, правда? Но выговорить эти слова мне просто не хватало духа.