1 часть (1/1)

Они где-то вблизи границы с Канадой, снег хрустит под тяжёлыми военными ботинками Алекс, ружье оттягивает плечо.Саймон впереди, его плечи нервозно подрагивают, но движения в разы тише и аккуратнее, будто они на секретной миссии Куантико, а не на охоте с ржавыми ружьями и парой тощих оленей на десятки километров лесополосы — смешно. Алекс вспоминает: на базе всё было по-другому. На базе перезаряжали пистолеты на скорость, корча ехидные гримасы; на базе заламывали руки с показной жестокостью, дожидаясь отмашки Лиама прекратить; на базе целились в голову исключительно из вредности — неоново-желтая краска отвратительно вымывалась из корней волос.Алекс не успевает толком понять, когда Саймон направляет на неё дуло ружья сейчас, в морозной реальности. Она знает этот взгляд — так учили смотреть на виновные во всех бедах этого мира манекены, так учили смотреть на тех, кого не жаль. Снег оседает пеплом на волосах, и Алекс думает — забавно. В голове ни одного сожаления, ни одной значимой мысли, ни одной улыбки Райана на перипетии сознания; в голове только тысяча и один способ вырубить Саймона и ни одной стоящей причины сделать это.— Стреляй, — оледеневшие губы едва движутся.Алекс должна была изменить этот мир, спасти его, самолично выгрызть глотки ублюдкам с поясами смерти под выглаженными рубашками. Что она сделала? Покалечила десяток судеб, отняла сумарно пару тысяч жизней, принесла Нью-Йорку разрушений на пару миллиардов Интересно, — думает Алекс, — они вычтут это из моей страховки?(Интересно, входит ли в страховку пуля в лоб от лучшего друга?)— Стреляй, — Алекс кричит до боли в связках, птицы над головой испугано кричат в унисон, срываясь с тяжелых ветвей.Кому-то нужно платить за отнятые жизни, Алекс хоть один раз готова расплатиться своей. Алекс закрывает глаза, потому что знает — Саймон не выстрелит, если поймает её взгляд. Саймон не выстрелит с семьюдесятью процентной вероятностью, но Алекс упускает момент, когда надеется на оставшиеся тридцать.Алекс закрывает глаза, потому что ей впервые страшно умереть.Саймон стреляет в дерево чуть правее её плеча, и Алекс забывает дышать, в груди печёт чёртов инстинкт самосохранения.Алекс нужно бежать. Бежать, ориентируясь на оставленные следы, на GPS в телефоне, на маячок Райана в паре километров отсюда. Но Алекс падает коленями в снег, будто подрубленная марионетка перед палачом, и не смотрит на Саймона.Он брал на себя слишком много вины, Алекс наконец достаётся её законная половина.— Тебя следует возвести в ранг святых, Пэрриш, — Саймон устало выдыхает и протягивает руку. — Ты чёртов Иисус Нью-Йорка, сплошная пропаганда на Таймс Сквер и шоу Венди Уильямс — в тебя невозможно перестать верить, как ни старайся.Его пальцы дрожат от холода, её — от запоздало накатившего волной страха.Алекс и Саймон берут на себя слишком много ответственности; тому уроду-подрывнику её не остаётся вовсе.Они попытаются это исправить.