Глава 3. Тсукишима/Ямагучи (1/1)

Это была целиком и полностью его вина. Ямагучи печально смотрел вслед удаляющемуся Тсукишиме. Нет, правда, виноват только он один. Ведь Тадаши всегда знал, что не стоит раздражать Тсукки. Да и травмировался-то он случайно, просто...Тсукишима Кей и Ямагучи Тадаши дружили с самого детства. Хотя дружбой в прямом понимании это назвать было сложно. Тсукишима занимался своими делами, а Ямагучи просто всегда крутился рядом. ?Тсукки! Тсукки!? - ?Заткнись, Ямагучи?. Так и жили. Время для омеги-Тадаши текло стремительно, оттого незаметно. Им исполнилось десять лет, пятнадцать. Когда Тсукишиме стукнуло семнадцать, он собрал вещи и ушел из дома, в тот же день присоединяясь к банде Карасуно. Домашний мальчик Кей удивительно быстро влился в новую, незнакомую среду, а вот Ямагучи было, попервой, очень тяжело. ?Чего ты тогда за мной увязался? Возвращайся домой!? А Ямагучи не мог. Потому что знал - однажды Тсукки поймет, однажды за долгое трепетное ожидание ему, Тадаши, воздастся в полной мере. Однажды Кей непременно осознает, что слабак Ямагучи его пара.Такое случалось сплошь и рядом, только Ямагучи все никак не мог поверить, что именно он оказался в такой ситуации. Встретить свою пару в раннем возрасте считалось большой удачей только в том случае, если партнер сразу отвечал взаимностью. В остальных же вариантах развития отношений жизнь превращалась в мучительное ожидание. Быть отвергаемым снова и снова вошло в болезненную привычку. Как любой обыкновенный омега, Тадаши понял, что встретил свою пару, когда Тсукишима, руководствуясь какими-то своими мотивами, прогнал мальчишек, задиравших Ямагучи. В том возрасте Тадаши, конечно, не понимал, почему его повело за не по возрасту высоким, холодным Кеем. Он наивно принял это сначала за благодарность, потом за восхищение, следом за дружбу. Тсукишиме, казалось, было все равно. Наличие Ямагучи он воспринимал, как наказание за какие-то грехи, а потому принимал со стоической покорностью. Со временем же навязчивое присутствие омеги превратилось в привычку, и Кей и вовсе перестал акцентировать на этом внимание.Наверное, жизнь Ямагучи была бы совсем не сладкой, выбери Тсукишима другую банду. Но он выбрал воронов, и это в какой-то мере спасло омегу. Карасуно были семьей. Вот так просто, разные люди, живущие под одной крышей, со своими амбициями и индивидуальными мечтами, с болезненным и обыкновенным прошлым, такие разные по характеру и стилю мышления, были самым настоящим семейством. Лидер Даичи-сан, его омега Суга-сан, старшие в банде Танака-сенпай и Нишиноя-сенпай, спокойные и рассудительные Асахи-сан и Энношита-сан, неприметные Нарита-сан и Киношита-сан, и такие же воронята, как он сам, Хината и Кагеяма. В банде были даже две девушки: Кьеко-сан и Ячи-тян, которые занимались в основной готовкой и лечением пострадавших воронов. Небольшая Карасуно, тем не менее, вызывала уважение и у пафосных Аобаджосай, и у хитрых Некома, и даже у самой сильной банды района Шираторизавы. И, со временем, освоившись, Ямагучи искренне полюбил эту семью, особенно сильно привязавшись к Сугаваре и Хинате.Обычно у Ямагучи, традиционно работающего в паре с Тсукишимой, проблем не возникало. Кей и Тадаши, чаще всего, выполняли роль разведчиков и сборщиков информации. Просто в этот раз им не повезло нарваться на кочующую группировку у границы территории воронов. Такие перемещающиеся с место на место компании были головной болью всех банд в Токио. От них не страдал разве что знаменитый Деймон, и то только потому, что Хируму до обморока боялись все без исключения. Тсукишиме, откровенно говоря, даже напрягаться не пришлось, чтобы разбить небольшую группировку. И Ямагучи честно старался помочь, то есть не мешаться под ногами. Просто один из парней решил, что Тадаши - отличная цель для финальной атаки. Просто, уходя из-под удара, омега сильно приложился лодыжкой о кованную ограду клумбы. Просто неудача. Но Тсукишиму это вывело из себя настолько, что, отозвавшись парочкой нелестных эпитетов о кривоногости друга, он, не оборачиваясь, зашагал прочь, оставив Тадаши одного.Ямагучи повезло встретить на полпути к логову Нариту-сана. Увидев хромающего Тадаши, Казухито кинулся на помощь. Шагать, опираясь на чье-то плечо, оказалось намного удобнее. Только Ямагучи все никак не мог отделаться от ощущения, что это вовсе не то плечо, к которому он хотел бы привалиться.А по возвращению домой его ждало еще одно испытание.- Я-ма-гу-чи! - Хината протянул каждую гласную в его имени, пока на всех парах несся по коридору навстречу другу. - Ты как?! Сильно болит?! Я уже сказал Ячи-тян, она все приготовила для осмотра.Рыжий, как солнце, Хината прыгал вокруг, создавая непередаваемую атмосферу привычного мира и уверенности, к которым так и тянулся Ямагучи. И все же шумного Шое следовало успокоить, потому что молчание в понимании того автоматически превращалось в признак пребывания на смертном одре.- Я в порядке, Хината. Просто ударился ногой.- А ты знаешь, как для нас важны ноги, - лекторским тоном, совсем с ним не вяжущимся, заявил Хината, поднимая вверх указательный палец. - И, кстати, почему ты пришел с Нарита-саном? Тсукишима не объяснил, почему вернулся без тебя. Вообще ни слова не сказал!Вот именно этого Ямагучи и опасался. Правильный до мозга костей Хината, которому даже в голову не могла прийти мысль бросить товарища одного, ни за что бы не принял такое объяснение как ?Тсукки просто был зол на меня?. Нужно было как-то выкрутиться, только вот врать честному Хинате и светлому Сугаваре с каждым разом становилось все сложнее.- Просто... Понимаешь...- Он оставил тебя одного? - Хината смотрел очень серьезно, заглядывал, казалось, в самую душу. Тадаши сдался.- Он просто разозлился на мою неуклюжесть.- Друзья так не поступают, - припечатал Шое, а потом без лишних слов обхватил Ямагучи одной рукой за талию, а руку Тадаши взвалил себе на плечи. Хината был намного ниже, но упорно тащил его в сторону медкабинета. Глаза Ямагучи невольно наполнились слезами. Омеги могли годами терпеливо ждать своего альфу, прощая все обиды, но в тот момент Тадаши отчетливо ощутил, что терпение его стремительно кончалось. И ему было до дрожи страшно от того, что может с ним случиться, когда последняя ниточка, удерживающая его на краю пропасти отчаянья, порвется.Если спросить самого Тсукишиму, он бы и сам не ответил, почему Ямагучи стал настолько сильно его раздражать. Хотя, если быть откровенным, раздражался Кей не столько на Тадаши, сколько на собственную реакцию на все, что было с ним связано. Вот и в этот раз, когда Ямагучи неуклюже завалился на изгородь, первым порывом Тсукишимы было броситься к парню и подобно курице-наседке начать хлопотать вокруг пострадавшего. Сдержался альфа чудом, а непривычные чувства привели его в ярость. Уже на полпути домой Кей почувствовал укол совести. Все таки Ямагучи был его другом, и бросать его одного не стоило. Тсукишима даже повернул назад, но, не доходя до места стычки, увидел Тадаши, которого заботливо приобнимал Нарита-сан. От вида слегка покрасневшего, опирающегося на бету Ямагучи, последние тормоза слетели окончательно. Глаза затслала красная пелена ярости, сердце колотилось так, будто собиралось пробить грудную клетку и сбежать, а в ушах стоял неясный шум. В себя Тсукишима пришел уже в логове. Он чувствовал себя разбитым и несчастным, хотя жалеть себя Кей не привык. Тогда альфа впервые задумался над ситуацией.Со стороны всегда казалось, что Тсукишима недолюбливает Ямагучи. Тадаши таскался за ним повсюду, то и дело натыкаясь на стену игнорирования, и вечно холодный тон альфы заставлял омегу грустить, а всю Карасуно тихо негодовать. Но правда заключалась в том, что Кей был весьма привязан к Тадаши. Когда он заступился за омегу на детской площадке, он увидел в его глазах что-то такое, что заставило сердце екнуть и забиться чаще. После, сколько бы Кей не вглядывался в карие глаза Тадаши, сердце его молчало. С Ямагучи было удобно, и Тсукишима быстро привык к его постоянному присутствию. Без омеги поблизости Кей будто выходил из зоны комфорта, что, тем не менее, не мешало ему отпускать колкости в адрес друга. Просто такие уж у них были отношения. Но теперь они оказались на грани разрушения, и Тсукишима боялся, что именно он все испортит.С того злосчастного дня Кей стал активно избегать Тадаши. Правда, у самого Ямагучи тоже не получалось провести время с другом. Даичи-сан загонял альфу по разным поручениям, а омега все свободное время проводил с Хинатой, который будто задался целью не позволять Ямагучи видеться с Тсукишимой. И чем больше проходило времени, тем сильнее Тсукишима хотел, при виде Ямагучи, подойти и за шкирку утащить омегу в свою комнату. Все возрастающее желание, которому не было разумного объяснения, терзало Кея днем, ночью выливаясь в мутные сны с участием Тадаши, которые наутро оставляли в груди горьковатый осадок.- Слушай, Тсукишима, ты в последнее время еще более мрачный, чем обычно, - заявил как-то за завтраком Танака-сан. – Может, ты влюбился?Ноя-сан поддержал несмешную шутку, разговор как-то незаметно перетек совсем в другое русло. Ответа от Тсукишимы никто не ждал, а вот сам Кей глубоко задумался. А ведь и правда, что если...Был целый список вещей, которые Тсукишима Кей ненавидел. Например, он терпеть не мог бардак, или беспричинную суматоху, или чрезмерную эмоциональность. Но возглавлял список нелюбимых вещей альфы сам закон природы, согласно которому каждый альфа рано или поздно должен был найти свою омегу и влюбиться, без исключений. Тсукишима не любил, когда его ограничивали, а неизбежность влюбленности и невозможность самостоятельно выбирать партнера в его глазах были ничем иным, как принуждением и ограничением. Влюбляться Кей тоже не хотел. Люди, чьи головы были забиты розовыми сердечками и прочей ерундой, казались еще глупее, чем были на самом деле. Так что все, что было связано с инициацией, Тсукишиму безмерно раздражало. Только вот, кажется, то, чего он так боялся, все-таки случилось. А как иначе можно было объяснить эту возросшую чувствительность?А еще Кей ненавидел просить помощи. Особенно у сверстников. Он так привык быть ?крутым Тсукки?, что мысль о том, чтобы обратиться за подсказкой к кому-то, вызывала в нем острую неприязнь. Но посоветоваться, все же, стоило. Первым кандидатом на роль партнера для разговора ?по душам? стал Даичи-сан. Тсукишима походил вокруг лидера пару дней, а потом все же сдался. Безусловно, Савамура был сильным, опытным альфой, и мог ответить на все вопросы Тсукишимы, но вот сам Кей как-то слабо представлял, как будет обсуждать с ним свои личные переживания. Сугавара-сан подходил куда больше. При нем Тсукишима не стеснялся бы, и Коуши, без сомнений, дал бы стоящий совет. Но он был омегой, что автоматически исключало его кандидатуру. Танака-сан вообще даже не рассматривался. Во-первых, он был одиноким альфой, во-вторых, он наверняка разболтал бы секрет Тсукишимы всему Токио, а в третьих, Кей был не самого высокого мнения о его умственных способностях. Оставался последний кандидат, и Тсукишима скрепя сердце остановился на нем.Стоило признать, что после инициации Кагеяма сильно изменился. Высокомерный король вдруг перестал быть таким высокомерным. Он успокоился, Тсукишима сказал бы даже, что остепенился. Перестал остро реагировать на шутки и подколы, а его самоконтроль и сила возросли в несколько раз. Единственное, что раздражала в нем Кея – влюбленный взгляд, которым он смотрел на Хинату, но с этим можно было мириться, пока рыжей приманки не было поблизости.Время Тсукишима тоже подгадывал довольно долго. Сложно было поймать Кагеяму без его вездесущей второй половинки, но и такой момент, наконец, выпал. Карасуно устроили тренировку на принадлежащем теперь им заводе, и в перерыв, когда вороны столпились вокруг раздающих воду и полотенца Кьеко и Ячи, Тсукишима отозвал Кагеяму в сторону.- Нужно поговорить, - пробормотал он, кивая на сложенные неподалеку балки. Тобио на удивление легко согласился. Возможно, он тоже заметил, что с Тсукишимой творилось что-то неладное, и может даже Кагеяма догадывался о причине столь странного поведения, но он ничего не сказал, за что Кей был особенно ему благодарен.- Я задам тебе один вопрос. Ответь на него честно. Если решишь пошутить, то лучше сразу уйди. И не смей никому ничего ляпнуть, понятно? – начал Тсукишима, когда они устроились на балках. Кагеяма молча кивнул. Кей набрал в грудь побольше воздуха и выпалил негромко: - Как ты понял, что Хината твоя пара?Кагеяма посмотрел на него удивленно.- Просто понял и все. Это сложно описать словами. Похоже на сотрясение мозга, когда на мгновение весь мир начинает крутиться и дробиться на части, а когда собирается в цельную картинку снова, ты его уже не узнаешь. Потому что теперь смотришь на него совсем под другим углом.Тсукишима вздохнул. От слов Кагеямы ему стало тошно. Его, Кея, мир не распадался на части, но определенно сходил с ума. Неужели он ошибся?- А до этого? Ты же догадывался, что Хината – твой омега?Кагеяма задумчиво перевел глаза на свою пару. Взгляд его тут же потеплел. Шое крутился рядом с что-то рассказывающим Сугой. Там же стоял почему-то грустный Ямагучи. От этого зрелища сердце Тсукишимы на мгновение болезненно сжалось.- Не сказал бы, что я считал Хинату моим омегой. Он стал моим первым настоящим другом. С ним было комфортно и спокойно, но никаких романтических чувств я не испытывал. Хината просто был, и его существование воспринималось как должное. Но я рад, что это именно он. Теперь наши отношения стали полноценными.- Я не хочу! – сам от себя не ожидая, эмоционально воскликнул Тсукишима. – Не хочу, чтобы какой-то омега заставил меня потерять голову. Я не хочу меняться, не хочу терять себя!- Я тоже ненавидел саму мысль об инициации, - понимающе усмехнулся Кагеяма. – Принадлежать кому-то, что может быть отвратительнее. Мне казалось, что я потеряю все: гордость, самостоятельность, право выбора. Посвятить всю свою жизнь кому-то – разве это не рабство? – Тобио внимательно посмотрел на Кея, и тот невольно кивнул. – Нет, это не так. Со стороны, может, и кажется, что альфы теряют свою волю, но на самом деле все совсем по-другому. С тех пор, как я нашел Шое как мою пару, весь мир будто наполнился красками. Я наслаждаюсь каждым вздохом, смотрю вокруг и вижу то, чего не замечал до этого. И я говорю не о всякой романтической чепухе. Я буквально стал лучше видеть, слышать, чувствовать. Я стал сильнее, и продолжаю развиваться до сих пор. Я стал ?полноценным?, если это можно так назвать. Все это пугает, понимаю. Осознание – как выстрел в голову, взбивает твои мозги миксером, и ты теряешь почву под ногами. Но взамен старого, серого мира ты получаешь намного больше. Присмотрись, и ты увидишь, что бояться действительно нечего.Ответить Тсукишима уже не успел. К ним бежал Хината. Кей взглянул на Кагеяму. Тот сидел со спокойной улыбкой Будды, ожидая Шое. Рыжий вороненок затормозил у балок, тут же заполняя все свободное пространство своей энергией.- О чем болтаете?- Да так, ни о чем, - мотнул головой Кагеяма, протягивая руки, и Тсукишима не мог не заметить, как правильно широкие ладони легли на тонкую талию, как Хината неосознанно подался вперед, идеально вписываясь в объятия Тобио. ?Действительно одно целое?, - отстраненно подумал Тсукишима.Разговор с Кагеямой ничего не дал. Разве что Тсукишима теперь смотрел на него, как на умалишенного. Возможно, в словах Тобио и был резон, но Кей упорно старался его игнорировать. Конечно, теперь-то Кагеяме легко говорить! Он уже пережил осознание, бежать некуда, все мосты сожжены, остается только смириться и научиться получать удовольствие. Но вот он, Кей, не собирался так просто опускать руки. Наверняка альфы могут сопротивляться инстинктам даже после инициации. Ее, эту инициацию, на самом-то деле можно вообще не проходить. Что это такое, по сути? Просто процесс, при котором альфа покрывает омегу своим запахом, чтобы остальные знали, что этот омега занят. Если Тсукишима собирался бороться с природой, то ему и не нужно покрывать омегу. К тому же, это тоже своего рода ограничение свободы. От изменения запаха ведь никак не избавиться. Оставалось только решить вопрос с Ямагучи. Стоит ли рискнуть и вернуть прежние отношения? Или лучше довести дело до окончательного разрыва? Если будет слишком уж тяжело, Тсукишима всегда может покинуть Карасуно.Именно такие мысли крутились в голове альфы, пока он направлялся в столовую, недалеко от которой его поймал Сугавара. Сам Суга искренне переживал за всех воронят. И то, что сейчас творилось с Ямагучи, очень тревожило чуткого Коуши. Он достаточно ждал, надеясь на то, что Кей и Тадаши разберутся сами. Но, похоже, такого хеппи энда, как у Тобио и Шое, тут не намечалось, так что стоило мягко подтолкнуть обоих ?детишек? в правильном направлении.- Тсукишима-кун, я могу поговорить с тобой?- Да, конечно. – Под пристальным взглядом серых глаз Кей сжался. Что ж, он ожидал этого разговора.- Ты знаешь, о чем я хочу поговорить?- О Ямагучи.- Ему очень тяжело без тебя. – Тсукишима молчал. Суга покачал головой. – Кей, так нельзя...- Сугавара-сан, - перебил альфа, – при всем уважении, но это только наше дело!- В какой-то мере ты прав, и я не собираюсь лезть в ваши отношения, но, во-первых, я старший омега и отвечаю за Хинату и Ямагучи, а во-вторых, ваша размолвка влияет на слаженность работы, а это уже проблемы всей банды. Так что послушай меня внимательно! Сейчас, в этот самый момент, ты предаешь своего друга!Тсукишима вздрогнул, во все глаза уставившись на Сугавару. Он ожидал, что тот начнет распинаться о чувствах обиженного омеги, но Коуши говорил сейчас не о природе Тадаши. И это выбивало Кея из колеи.- Дружба не знает межвидовых различий, - продолжил тем временем Суга. – Не говори мне, что никогда не считал Ямагучи своим другом, все равно не поверю. Вы были вместе столько времени, и теперь ты решил все разрушить? Что ж, это твое дело, но ты мог бы проявить хоть каплю уважения к чувствам Ямагучи! Как думаешь, каково ему терять человека, с которым он близок с детства? Что бы там тобой не двигало, молча обрывать все связи – как минимум невежливо. Неужели после стольких лет ты не можешь просто поговорить с ним? Слова ранят, но недосказанность еще хуже. Она разъедает тебя изнутри. Поэтому я прошу тебя, Тсукишима-кун, поговори с Ямагучи. Ведь он единственный человек во всем мире, которому ты можешь открыть свои чувства, не боясь быть непонятым.Ответа Сугавара дожидаться не стал. Развернулся и скрылся в боковом проходе, оставив Кея наедине со своими мыслями.За все это время Тсукишима ни разу не вспомнил о том, что Ямагучи не просто омега, он его друг. И действительно, Тадаши мог замечательно слушать. Он позволял изливать ему душу, мягкими подбадриваниями залечивая невидимые раны. А он, Тсукишима, и забыл, как было хорошо просто иногда откровенно говорить, открывая свои мысли и чувства, и ощущать в ответ такую же искренность. Да, поговорить определенно стоило давно. Кей почувствовал себя последним идиотом. Нужно было найти Ямагучи. От мысли о том, что они останутся наедине впервые за долгое время, сердце сделало сальто в груди, и принялось выбивать дикий ритм.В столовой обнаружились Энношита-сан и Кагеяма с Хинатой. Тсукишима развернулся было, чтобы посмотреть в комнате Тадаши, а если его не будет и там, обыскать все логово, но одна мысль догнала его и легонько толкнула в спину.- Эй, Хината, не знаешь где Ямагучи?Рыжий вороненок удивленно вскинул глаза на Тсукишиму.- Даичи-сан еще днем послал его на встречу с кем-то из Фукуродани. Кажется, кто-то запрашивал разрешение пройти по нашей территории, и Даичи-сан попросил Ямагучи побыть проводником.Тсукишима кивнул. Дурацкое, конечно, было правило: если хочешь пройти через чью-то территорию – попроси сначала разрешения, чтобы тебя не приняли за вторженца. Но оно действовало уже много лет, оправдывая себя отсутствием беспричинных стычек и кровопролития.- Скоро он вернется?Хината посмотрел на часы на запястье у Кагеямы.- Уже должен был вернуться... Опаздывает, - добавил он негромко.Больше Кей ничего не спрашивал. Он решил, что подождет Ямагучи у себя, и как только тот вернется, поговорит с Тадаши. Чувство тревоги альфа старательно игнорировал.Конечно, Ямагучи знал, что гулять после заката по неблагополучным районам – плохая идея. Но он ведь туда и не пошел. После того, как Коноха-сан успешно закончил свои дела и покинул территорию воронов, на Тадаши напала тоска. Возвращаться в логово не хотелось категорически. Ямагучи чувствовал себя смертельно уставшим. После того случая Тсукишима с ним больше не разговаривал и вообще всячески избегал. Он бросал на омегу странные взгляды, которые, Тадаши знал, не предвещали ничего хорошего. Кажется, Кей решил от него избавиться. Это было больно. Так, что Ямагучи даже дышал с трудом и последние силы уходили на то, чтобы не плакать при всех. Хината и Суга-сан и так замечали постоянно красные глаза и мешки от недосыпа. Даже Ноя-сенпай как-то поинтересовался, все ли в порядке. А Асахи-сан и вовсе подговорил Ячи-тян удвоить Ямагучи порцию еды. От дружной заботы Карасуно, иногда чрезмерной, иногда неуклюжей, становилось еще горше, и, вспоминая ночами об ободряющих улыбках Даичи-сана, дружеских похлопываний по плечам Танаки-сана и постоянном присутствии где-то рядом кого-то из ?тройки бет?, омега зарывался глубже в подушку и приглушенно выл, раздираемый отчаяньем и болью. Но, похоже, бездонная чаша терпения Ямагучи, наконец, переполнилась.И все же стоило сразу вернуться домой. Хотя бы до свалки дойти и посидеть где-нибудь там. А вот на берегу канала, недалеко от моста – плохая идея. И Ямагучи понял это, когда почувствовал присутствие трех возбужденных альф. По спине пробежались мурашки, когда за спиной послышались приближающиеся голоса. Тадаши торопливо встал и, не оглядываясь и стараясь не сорваться на бег, направился прочь. Он почти поверил, что проблем удастся избежать, как его схватили за руку.- Эй, ты куда убегаешь? – На Тадаши дохнули перегаром. Тот испуганно обернулся, наткнувшись взглядом на троих ухмыляющихся парней.- Не надо, - выдохнул он, но в ответ ожидаемо рассмеялись.- Свободный милый омежка, какая удача. Неужели ты и правда думаешь, что мы такие благородные, что отпустим тебя? Обещаем, метку ставить не будем. Но ты уж постарайся нас порадовать!Мир вокруг завертелся каруселью, раздробился льдинками калейдоскопа. Кажется, его, упирающегося, отволокли под мост. Джинсовая куртка улетела куда-то в сторону, футболка разорвалась под настойчивыми руками. Тадаши было страшно. Такого ужаса он не испытывал никогда в своей жизни. Когда с него стащили штаны, омега взвыл, забрыкавшись еще больше, за что получил настолько мощную пощечину, что потерял ориентацию в пространстве. В себя его привела разрывающая изнутри боль. Ямагучи закричал, срывая голос, но надеяться на помощь не приходилось. Он честно сопротивлялся, пока его насиловал первый парень. Когда его место занял второй, врываясь в тело так же без предупреждения, Тадаши смог только заскулить. Он срывал себе ногти, цепляясь за землю, стараясь отползти, он плакал и задыхался, когда один из насильников засунул член ему в рот, он тонул в жгучей боли и терялся во времени и пространстве. И он чувствовал, что последний из трех парней продолжал издеваться над ним особенно долго, царапая светлое тело, прокусывая нежную кожу до крови. Когда же и он закончил, Ямагучи упал к их ногам марионеткой с обрезанными нитями. Мир расплывался красными всполохами перед глазами, но омега позволил себе провалиться в спасительную тьму только когда убедился, что остался один.Он не знал, сколько прошло времени. Когда он очнулся, Токио уже светился фонарями и вывесками ночных заведений. Тадаши поднялся на ноги с третьего раза. Он нашел разбросанные вещи, оделся и побрел. Он не знал, куда шел, даже не был уверен, двигается ли вообще. В душе было пусто, но из глаз почему-то градом катились слезы. Сил не было даже на то, чтобы пожалеть себя. Чувств внутри не осталось, но Ямагучи отчетливо осознавал, что произошло, и от этого его тошнило от самого себя. Ему хотелось перестать существовать, но для этого мозгу нужно было придумать, как исчезнуть из этого мира. А вымотанный Тадаши был на это не способен. У него кружилась голова и он не знал, где находится, но интуитивно старался не выходить на свет. Зрелище, которое он из себя представлял, наверное, было просто отвратительным. Что ж, он, Ямагучи Тадаши, всегда был жалок, и это был конец, достойный такого ничтожного существа, как он. В тот миг омега не думал о своей семье, ни об одной, состоящей из матери и отца, ни о другой, которая сейчас, взволнованная его длительным отсутствием, собралась в столовой. И ему казалось, что его никто никогда не любил, и что именно такого отношения он заслуживал.Второй раз он очнулся, если можно так сказать, у входа в логово. Тьма коридора манила, обещая покой и отпущение грехов, и Ямагучи поддался. Он наугад брел все дальше и дальше, пока до слуха не донеслись голоса, а позже впереди замаячил свет. Тадаши приблизился к проходу и замер, не в силах ступить в полосу, в которой тьма начинала рассеиваться.В столовой, которая служила и местом общего сбора, и зоной отдыха, и вообще была самым популярным местом в логове, собрались все вороны. Танака и Нишиноя что-то кричали о поисковой операции, Даичи пытался их успокоить, то и дело поглядывая на обеспокоенного Сугу. Напротив них сидели молчаливые Кагеяма и Хината. Последний, казалось, вообще вот-вот заревет, и поэтому Тобио заботливо обнимал его, успокаивая своим теплом. Асахи что-то обсуждал с Энношитой, а в самом дальнем углу примостились Кьеко, Ячи и хмурый Тсукишима. Комната вибрировала звуками голосов и энергией. Она была настолько полна жизни, что Ямагучи показалось, если он приблизится еще хоть на шаг – просто сгорит в этом свете. Та атмосфера, что всегда приносила его душе покой и радость, теперь заставляла ее стонать от безысходности. Зря ноги принесли его в логово. Теперь Ямагучи думал, что лучше бы он остался там, под мостом. Плавал Тадаши всегда плохо, а в его состоянии, да в холодной воде, точно не всплыл бы. О боли, которую это принесет всем его друзьям, и в особенности будущему альфе, омега не думал. Он был слишком измучен собственной болью, чтобы думать о чужой.?Мне здесь не место?, - решил Ямагучи в какой-то миг и сделал шаг назад, в непроглядную тьму. В ту же секунду глаза Сугавары метнулись к проходу. Он замер, а потом сорвался с места, кидаясь в коридор. Следом за ним, отставая на десятые доли секунды, побежал Хината.- Ямагучи! – выдохнул Суга, хватая омегу за руку, и дергая ближе к свету. Тадаши зажмурился. Тепло от ладони Коуши распространялось вверх по руке, пробираясь в сердце. – Где ты был?Отвечать не было ни сил ни желания. Ямагучи посмотрел сначала на Сугавару, потом на замершего Хинату. У него была тысяча причин, чтобы уйти навсегда и всего одна причина, чтобы остаться. Его семья. Он честно хотел что-то ответить, но вместо этого качнулся вперед, утыкаясь носом Коуши в плечо. Сугавара был теплым, надежным, пах домом, и Ямагучи позволил себе поверить, что все будет хорошо, проваливаясь в тьму.Тсукишима даже не сразу понял, что произошло. Сначала Сугавара и Хината сорвались куда-то, а потом Коуши вскрикнул, тут же ?телепортируя? в коридор Савамуру и Кагеяму. Карасуно заволновались. Нишиноя и Танака сунулись было следом за альфами, но тут же вылетели из коридора бледные, как смерть, на ходу раздавая указания Кьеко и Ячи готовить аптечку. Что происходило потом Кей уже не отразил. Он только почувствовал, как его сковывает ужас, а потом Савамура внес в столовую Ямагучи, и Тсукишима потерял себя.Тадаши был бледный, почти прозрачный. Веснушки особенно сильно стали выделяться на осунувшемся лице, перепачканном в пыли. Сам он весь тоже был грязным, футболка разорвана, открывая вид на глубокие царапины, укусы и начавшие уже наливаться фиолетово-лиловым синяки, пальцы на руках разодраны. Но хуже всего был тут же наполнивший комнату запах крови. От него голова Тсукишимы плыла, а грудь хотелось вскрыть, чтобы вырвать сердце. Потому что один человек просто не может испытать столько боли за раз. Кей не понял, как оказался возле Тадаши. Он упал перед бессознательным парнем на колени, зашептав что-то безумное. Кажется, его пытались оттащить в сторону, но Тсукишима дико рычал и готов был вцепиться в глотку любому, кто приблизится к его омеге. К его паре. Это было последнее, что успел осознать Кей. А потом в глазах потемнело и он отключился.Ямагучи приходил в себя медленно, будто системы старого компьютера оживали одна за другой. Сначала пришло осязание. Тадаши чувствовал, как затекло тело от долгого лежания в одной позе. Потом он услышал чье-то едва различимое спокойное дыхание. А после пришел и запах. Знакомый, родной до дрожи, сейчас в нем были какие-то особые нотки, делающие его идеальным. Ямагучи попытался открыть глаза. Пришлось потратить некоторое время, чтобы ?поймать фокус?.Он лежал в медкабинете в логове. Ямагучи хорошо знал это место, потому что часто помогал Кьеко-сан. Однако с такого ракурса он смотрел на комнату впервые. Тадаши пошевелился. Вверх по позвоночнику прострелила боль. Омега поморщился, зато окончательно пришел в себя, а заодно и вспомнил, почему оказался тут. Настроение, еще не успевшее толком сформироваться, тут же испортилось окончательно и бесповоротно. Как он теперь будет смотреть в глаза друзьям? Как вообще сможет находиться в одном помещении с Тсукишимой... От последней мысли сердце сжали тиски боли. Ямагучи даже удивился, что все еще может ее испытывать. Кажется, его персональный ад еще не закончился. Какой-то шорох справа заставил Ямагучи оторваться от бесцельного самобичевания и вспомнить о том, что он тут, кажется, не один.Поза выглядела неудобной. Тсукишима, сидя на низкой табуретке, спал, сложив голову на руки, а те, в свою очередь, на кровать. Он выглядел уставшим и обеспокоенным даже во сне. Ямагучи тяжело вздохнул. Возможно, это его последний шанс вот так спокойно рассматривать Кея. Наверное, он больше никогда не сможет не то, что прикоснуться к нему, даже приблизиться. О том, что Тсукишима был его альфой, Тадаши в тот момент не думал. Следуя порыву, он протянул руку и, едва касаясь кончиками пальцев, провел по щеке Кея, а после невесомо погладил того по волосам. Прикосновения были совсем легкими, но Тсукишима их почувствовал, проснувшись и тут же распахнув глаза. Ямагучи испуганно отдернул руку, и даже сам дернулся в сторону, но пронзившая тело боль напомнила о том, что лучше от мыслей о побеге пока отказаться.- Ямагучи? – Голос хриплый со сна. Тадаши подумал, что его фамилию произносили в последнее время так часто и с такими разными интонациями, но такую он услышал впервые. Он даже не мог понять, чего в голосе Кея было больше: облегчения и радости или замаскированного стона. – Ты очнулся.Тадаши молчал. Он не знал, как себя вести, что думать, ?куда бежать и что делать?. Тсукишима смотрел на него так, как никогда не смотрел, и от этого взгляда, голодного, страстного, полного невысказанных слов и путанных обещаний, Ямагучи становилось страшно. И он не хотел верить, что больше всего в этих глазах было любви и нежности.- Как ты? – Тсукишима присел на краешек кровати, пригладил спутанные волосы омеги, а потом скользнул ладонью на щеку, замерев так, только слегка поглаживая веснушки.- Нормально, - нашел в себе силы на ответ Тадаши, неотрывно наблюдая за альфой. Опять повисла тишина. Тсукишима вздохнул.- Ямагучи, мне столько нужно тебе сказать, за столько извиниться! Я... – Он оборвал себя на полуслове, а потом резко наклонился, нежно целуя Тадаши в лоб. Сердце омеги глухо ухнуло и он, наконец, все понял. Пока он лежал без сознания, Тсукишима осознал. Почему-то эта мысль не принесла должного облегчения. Внутренности только сильнее скрутило болью, и, не в силах сдерживать слезы, Ямагучи всхлипнул.- Ох, милый, прости, я сделал больно? – Видеть такого Тсукишиму, ласкового, заботливого, встревоженного, непривычного, было невыносимо. После всего этого времени холода и игнорирования, вся эта любовь казалась фальшивой, неправильной, слишком сладкой. От нее Ямагучи становилось только хуже. Он дернулся, когда Тсукишима попытался его обнять, чтобы успокоить. Потом отполз на другой край кровати и, свернувшись клубочком, заревел в голос. Хлопнула дверь, послышались голоса, и через некоторое время все стихло.Когда его ласково погладили по голове, Тадаши едва не дернулся снова, но быстро узнал знакомую руку. Он отнял ладони от заплаканного лица и уставился на Сугавару.- Суга-сан, - хлюпнул носом Ямагучи, чувствуя, как распирает изнутри желание выговориться. В голове роились миллионы вопросов, и так сложно было из всей этой орды выбрать один, самый главный. – Что со мной?- Ты просто очень устал. Сильные эмоции не пойдут сейчас тебе на пользу.- Я... Они... Со мной... Меня... – Ямагучи попытался как-то сформулировать, но Коуши покачал головой, снова погладив Тадаши.- Знаю. Все хорошо. Ничего не изменилось. Для нас – ничего.Наверное, именно этих слов Ямагучи и ждал. Он расслабился, выдыхая и с этим выдохом отпуская всю напряженность последних дней.- Я пока побуду тут, а когда будешь готов, позову Тсукишиму. Вам действительно нужно поговорить.Ямагучи кивнул, прикрывая глаза. Теперь он скрупулезно собирал осколки разбитой души, собираясь преподнести Кею то, что осталось. Не важно, примет он такого, разбитого Ямагучи, или нет. Пришло время перевернуть страницу в жизни.- Он меня ненавидит, - прошептал Тсукишима. Он сидел возле медкабинета на полу, крепко обхватив ноги руками и спрятав лицо на коленях. Хината, который сидел тут же, вздохнул.- Он твой омега, он в принципе не может тебя возненавидеть, - терпеливо, уже, наверное, в сотый раз повторил Шое. Когда из медкабинета донеслись рыдания, они с Сугой-саном оперативно разделили обязанности, и ему, Хинате, достался разговор с растерянным альфой, а ?маме-Суге? с несчастным омегой. Хината был уверен, что Сугавара найдет правильные слова, чтобы успокоить Ямагучи. Но вот как успокоить двухметрового Тсукишиму, который тоже чуть не плакал, оставалось для Шое загадкой.- Выходит, он будет любить меня через силу? Это еще хуже! Ненавижу этот закон! Не хочу, чтобы он страдал! Но ведь мы теперь не можем расстаться!- Я тебя сейчас ударю, - холодно предупредил Шое. От непривычных стальных ноток в голосе Хинаты Тсукишима поднял голову. Этого рыжий вороненок и добивался, крепко ухватив альфу за челку и не позволяя тем самым спрятать глаза. – Ямагучи очень многое пережил за последние 24 часа, и еще больше за последнюю неделю твоего игнора! А сколько всего было до этого, и не сосчитать! Он вымотался, и не знал, чего от тебя ожидать. Вам обоим нужно успокоиться. Сейчас Ямагучи придет в себя, а ты пока остуди голову. А потом пойдешь и спокойно с ним поговоришь. Извинишься за то, что вел себя как задница столько лет, скажешь, как сильно ты его любишь, пообещаешь всегда быть рядом и заботиться о его счастье. Ты не представляешь как сложно любить того, кто этого не замечает и не ценит, и как тяжело потом поверить, что испытание терпением, наконец, закончилось. Ямагучи был терпелив все эти годы. Теперь твоя очередь.Высказавшись, Хината отпустил альфу. Он не знал, смог ли донести до того свои мысли, но надеялся, что не сделал хуже. Все же тяжело играть роль купидона. Нужно было Ойкаву-сана попросить. У него хорошо получалось разбираться в отношениях альф и омег.Размышления молодых воронов прервала тихо скрипнувшая дверь. Тсукишима с замиранием сердца посмотрел на Сугавару и, получив одобрительный кивок, поднялся с пола и бесшумно проскочил в комнату.- Даже если у тебя самого все сложилось более чем удачно, найдутся те, кто потреплют тебе нервы, - философски изрек Коуши, смотря на закрывшуюся дверь.- С нами было так же тяжело, Суга-сан? – спросил Хината. Сугавара усмехнулся.- С вами до сих пор тяжело.Он потрепал рыжие волосы и зашагал в сторону кабинета Даичи. Ему срочно требовалась порция крепких объятий и терпких поцелуев для восстановления душевного равновесия.Тсукишима и Ямагучи в тот день так и не поговорили. Они несколько минут молча смотрели друг другу в глаза, а потом Тадаши спрятался в объятиях Кея от всего мира, и сердце альфы рассказывало ему все то, что не могло сорваться с его губ.