Глава 12 (1/2)
Декабрь оказался хлопотным месяцем. Неро, ругаясь на чём свет стоит, привёз из муниципалитета приказ о подготовке к праздникам. Юу озадачился. Неро же продолжал проклинать праздники, украшения, муниципалитет и дьявольские традиции. Поняв, что от напарника ничего не добиться, кроме ругательств, Юу отправился за разъяснениями к отцу Кавамуре.В церкви было тихо и торжественно. Юу постоял на пороге, выискивая глазами отца Кавамуру, после чего неуверенно прошёл внутрь. Отец Кавамура нашёлся в своём кабинете. Судя по всему, он составлял воскресную проповедь. Здесь же присутствовал и отец Ниикура – сидел в огромном мягком кресле и читал ?Рождественские повести? Диккенса.
- Проходи, сын мой, – отец Ниикура смотрел на Юу поверх очков. Отец Кавамура поднял голову. – Что привело тебя в нашу скромную обитель? Желаешь облегчить душу?- Я посоветоваться пришёл, – признался Юу. – По поводу украшения закреплённого за мной участка.
- А что тут советоваться? – спросил отец Кавамура, откладывая ручку в сторону, и повернулся к отцу Ниикуре. – Тут надо чай пить. Зови Кё. А мы с Юу-куном пока на стол накроем.Отец Ниикура лениво закрыл книгу и взял со стола телефон. Юу вышел из кабинета вслед за отцом Кавамурой.Брат Нишимура пришёл в гости не с пустыми руками – размеры принесённой им коробки конфет впечатляли. Конечно, половину этой роскоши слопает сам брат Нишимура, но и остальным будет где разгуляться. Юу помог отцу Кавамуре сервировать стол, хотя никак не мог взять в толк, к чему такие приготовления, раз всё равно все свои, но, видимо, отец Кавамура просто не мог по-другому.
- Главное – это ёлка, – глубокомысленно заметил брат Нишимура, утаскивая из коробки самую красивую конфету. – И чтобы гирлянд побольше, – прочавкал он и отхлебнул чаю.
- Не подавись, – отец Ниикура, как всегда, был настроен весьма дружелюбно.- Не оговаривай человека, – нахмурился отец Кавамура. Отец Ниикура придал своему лицу выражение святой невинности. Отец Кавамура покачал головой и обратился к Юу: – Бери, бери конфеты, не стесняйся.- Спасибо, – пробормотал Юу и скромно взял самую маленькую конфетку. Отец Ниикура ловко набрал из коробки конфеты всех сортов и высыпал их на стол возле чашки Юу.- Господи, благодарю Тебя за сына-скромника, – молвил он и крест свой погладил. Юу покраснел. Святые отцы не переставали его смущать.- А я, значит, вас уже не устраиваю? – обиделся брат Нишимура и шмыгнул носом.- Я так и знал, что он ревновать начнёт, – расстроился отец Кавамура.
- Ты притчу о блудном сыне помнишь ли? – вопросил отец Ниикура. Брат Нишимура задумчиво почесал бритый затылок и сник. Судя по всему, притчи он не помнил. Отец Ниикура усмехнулся. – Для чего ты у меня взял детскую Библию, понять не могу. Если ты её не читаешь, то верни. А если читаешь, то читай вдумчиво, а не по диагонали, как нынче модно.
Брат Нишимура надулся и зашмыгал носом чаще – то ли раскаивался, то ли просто страдал аллергией на притчи. Но отец Ниикура, желающий осчастливить присутствующих словом Божиим, оставался твёрд и на чужие сопли не поддавался.
- У некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав все, пошёл в дальнюю сторону и там расточил имение своё, живя распутно. Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошёл, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево своё рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: сколько наёмников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наёмников твоих. Встал и пошёл к отцу своему. И когда он был ещё далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного телёнка, и заколите; станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся. И начали веселиться. Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое? Он сказал ему: брат твой пришёл, и отец твой заколол откормленного телёнка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришёл, ты заколол для него откормленного телёнка. Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и всё моё твоё, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся.
Отец Ниикура замолчал и обвёл победным взором свою духовную семью. Брат Нишимура стыдливо лопал конфеты. Отец Кавамура мечтательным взором смотрел в окно на угасающий день. Юу сидел, благонравно сложив руки на коленях, и ждал очередного откровения. Отец Ниикура огладил крест и хитро прищурился.- Ладно, спишу это торжественное молчание на силу Слова Божьего и бархатный тембр моего голоса, проникающего в самую душу.
Отец Кавамура перевёл мечтательный взор на отца Ниикуру и медленно расстегнул пуговичку на высоком воротничке сутаны. Отец Ниикура протянул руку и пуговичку застегнул.- Согласен, про голос было лишнее, – заявил он и налил себе ещё чаю. Брат Нишимура вслепую пошебуршал в коробке, но ничего не нашёл. Он удивлённо заглянул в коробку, но та была пуста.- Сожрали, гады, – неприязненно пробормотал брат Нишимура и алчно покосился на горку конфет, лежащую возле чашки Юу. Ямагучи поделил горку пополам и придвинул половину брату Нишимуре. Тот заметно повеселел. Щедрый духовный брат его вполне устраивал. – Так что, ёлка-то будет?- Будет, – кивнул отец Ниикура. – Ты, Юу, зайди ко мне в воскресенье, мы с ребятами что-нибудь к тому времени придумаем. А ты сам пока обойди все дома, поговори с жильцами, выясни – может, кому помощь нужна в украшении, ибо не всякий способен залезть на стремянку, чтобы гирлянду повесить. Если что, мои ребята помогут. Ты не стесняйся, приходи.- Спасибо, отец Каору, – обрадовался Юу. Деловитость отца Ниикуры успокоила его. Интересно, а как будет справляться Неро?
- В прошлом году мы вообще не украшали площадь – некому было, дворник прежний уволился как раз перед Рождеством. А Неро-кун не любит лишнюю возню, как он сам говорит, – вздохнул отец Кавамура. – Наверное, поэтому он так никогда и не выигрывал конкурс на лучшую улицу. Но теперь, я думаю, всё изменится, правда, carino? – обратился он к Юу. Тот смущённо закивал. – Цветы разведёшь, плющ всякий… Отец Ниикура поможет с рассадой…- Ну, это ты зря, – молвил отец Ниикура, помешивая ложечкой сахар. – Цветами я не занимаюсь. Вот ежели помидоры какие посадить или, к примеру, капусту – тогда это ко мне. А пестики-тычинки, извини, не мой профиль. Так что придётся тебе, сын мой, самому потрудиться.