1 часть (1/1)
В юные годы многие восхищаются супергероями из книг или фильмов. Мне в этом плане повезло больше. У меня был живой пример для подражания – Гай, папин телохранитель.Гай не любил детей, но ко мне всегда относился хорошо. Хорошо – значит, на равных, не свысока. Для меня, младшего в семье, это было очень важно.Старший брат считал меня путающейся под ногами мелюзгой, а сестра называла ?пусечкой? и сюсюкала надо мной, и я равно ненавидел их обоих.Отец любил меня и везде брал с собой. Я обожал его, однако в те времена мне хотелось иметь примером для подражания какого-нибудь супергероя, а отец на эту роль подходил мало. Низенький и пухлый, он вызывал скорее снисходительную улыбку, чем восхищение.На самом деле, отец был отличным предпринимателем и умудрялся получать прибыль в любые кризисы, однако в детстве я не ценил этого его таланта. Мне хотелось подражать кому-то сильному и смелому, и Гай подходил на эту роль как нельзя лучше.Гаю было лет 25. Я обожал разглядывать его накачанные мышцы и шрам-ожог на пол-лица. Этот шрам был для меня особой меткой супергероя. Гай никогда не говорил, как получил ожог, но я верил, что он спасал на пожаре людей.Гай мало говорил. Он вообще редко с кем-то общался, чаще отрабатывал боевые приёмы или читал.Я до сих пор не понимаю, как он согласился сделать меня своим учеником. Возможно, дело было в моём упорстве: я действительно хотел научиться драться и готов был беспрекословно выполнять требования Гая.Мы занимались каждый день. Гай показывал мне разные приёмы, терпеливо поправлял, когда я ошибался.Несколько месяцев я чувствовал себя самым счастливым на свете и всерьёз мечтал стать бойцом, а потом случилось ЭТО.***Мы сидели на берегу моря, варили на костре еду и чувствовали себя абсолютно счастливыми. Нас было четверо – я, отец, наш шофёр и Гай. Многие осуждали отца за такие поездки почти без охраны, но ему хотелось иногда отдохнуть и насладиться природой.Итак, мы сидели на берегу. В кронах деревьев шелестел ветер. Я воображал, что лес рассказывает о подвигах легендарных героев, и был абсолютно счастлив.Когда раздался выстрел, я даже не сразу понял, что происходит. Шофёр вдруг выронил ложку, которой мешал варево, и начал медленно клониться на бок, потом упал на землю. Гай вскочил, выхватил свой пистолет.– Кто здесь?Ещё один выстрел заставил его выронить оружие. Гай схватился за окровавленную кисть правой руки. Отец заслонил меня и крикнул в сторону леса, где засели снайперы:– Что вам нужно?Раздалось ещё несколько выстрелов. Отец упал на колени. Я увидел, что из его лодыжки начинает течь кровь, и осознал, что на нас действительно напали.?Гай?..?Мне казалось, что сейчас Гай поднимет окровавленной рукой пистолет и перестреляет всех, кто прячется в лесу, но, к моему ужасу, Гай тяжело повалился на землю. На его рубашке всё ярче проступало пятно крови.Вот тут я действительно испугался.Из леса тем временем вышло несколько человек в масках. Возглавлял их мужчина с катаной на поясе.– Сайто, – сказал он моему отцу презрительно. – Совсем без охраны гуляешь.– Что вам нужно? – повторил отец.– Что нужно? – Незнакомец усмехнулся – То же, что и всем – твои деньги. Выпиши чек на миллион, и мы квиты.– Пообещайте, что не тронете моего сына, – сказал отец хрипло.Незнакомец пожал плечами:– Выпишешь – не тронем.Когда отец сделал то, что ему велели, и передал чек мужчине, тот удовлетворённо кивнул, после чего вынул катану и ударил отца.Я даже не успел рассмотреть, как летело лезвие. Просто рука отца вдруг отсоединилась от плеча и упала на землю. Вопль, который последовал за этим, я не забуду никогда. Он до сих пор снится мне в самых страшных кошмарах. Отец, схватившись за плечо, осел на землю. Из раны хлестала кровь, заливая всё вокруг. Я попытался отвернуться, но тело не слушалось. Меня тошнило от ужаса, перед глазами темнело. Я не мог поверить, что всё это происходит с нами на самом деле. Я закрыл глаза и постарался убедить себя, что это сон.?Гай, спаси нас, сделай же хоть что-нибудь!? – молил я мысленно.Выстрел. Стук чьего-то тела. Ругань, ещё крики, стоны. Я даже не пытался определить, кто и в кого стреляет. Гай научил меня нескольким боевым приёмам, но я при всём желании не смог бы применить их сейчас: тело совсем не слушалось меня. Было страшно, как никогда в жизни.Я не знаю, сколько продолжалась бойня – мне казалось, что целую вечность. Потом кто-то схватил меня за шиворот:– Иди сюда, щенок.Меня протащили по земле и грубо усадили, прислонив к чему-то мягкому. Я приоткрыл глаза и увидел, что опираюсь на грудь нашего водителя. Вернее, трупа нашего водителя. Его рубашка была залита кровью, нос сломан, зубы выбиты, череп проломлен до мозга. Меня вырвало прямо на это кровавое месиво.– Ровно сиди, – рявкнул один из людей в масках. – Мы обещали не убивать тебя, но пару фокусов покажем. Ты знаешь, что такое фаер-шоу? Эй, открой глаза, сопляк, и смотри сюда. Глаза открой, или мы тебе их выжжем.Я кое-как разлепил веки и посмотрел на садиста. Тот указал куда-то вправо:– Вон там. Смотри и не смей отворачиваться, не то покалечим. И уши руками не зажимай.Я повернул голову, и меня парализовало от ужаса: мой отец и Гай сидели спиной друг к другу, связанные верёвкой, а вокруг них высилась куча хвороста.– Сейчас ты, мальчик, полюбуешься на отличный человеческий факел. – Мужчина облил хворост бензином и поднёс к нему зажигалку. Слёзы застилали мне глаза, и это хоть немного спасало: я не видел всех подробностей ?шоу?. К сожалению, мои уши ничего не застилало. Я не верил, что любимые люди могут так кричать. Казалось, что вопли разносятся на сотни километров.?Нет! Нет! Всё, хватит! Пусть кто-нибудь услышит их, придёт и спасёт нас всех!? – заорал я мысленно.И тут из леса раздался выстрел. И ещё один. И ещё. Человек, который грозился выжечь мне глаза, пошатнулся и упал. Ещё один бандит тоже пошатнулся, но не упал, а наставил на меня пистолет:– Ещё один выстрел – и мальчишке конец! – сказал он громко.Пуля неизвестного снайпера уложила его раньше, чем он успел спустить курок.Что было дальше, я увидеть не успел: всё закружилось перед глазами, и я потерял сознание.***Подробности того трагического вечера мне рассказали уже в больнице.Оказалось, что помощь подоспела, потому что её вызвал Гай. У него в часах был специальный механизм, который при нажатии нужной комбинации кнопок посылал сигнал нашей службе охраны. Это придумала мама: она очень боялась за нас с отцом, когда мы ездили вот так, почти одни. Мама знала, что без Гая отец вряд ли куда-либо отправится, и часы дарили ей хоть какое-то спокойствие.Главу бандитов убили ещё до того, как его подчинённые устроили костёр: тяжелораненый Гай в подходящий момент поднял пистолет левой рукой, выстрелил – и попал в цель.Как ни странно, и Гай, и мой отец выжили; погиб только шофёр. Мне долго не разрешали их навестить: они были в очень тяжёлом состоянии, а у меня после пережитого стало плохо с нервами. Когда же я наконец смог увидеться с ними, то испытал шок: до чего они изменились!Вместо одной руки у отца висел пустой рукав, вторая была изуродована ожогами. У Гая были целы обе руки, но они настолько обгорели, что он не мог больше ни драться, ни стрелять.Лицо у отца было более-менее в порядке, а вот у Гая обгорела одна щека – та, на которой раньше была чистая кожа. Теперь обе половины его лица были покрыты ожогами, и выглядело это довольно жутко. Тем не менее, я был ужасно рад видеть их обоих и уверен, что мы сможем забыть о страшном происшествии и жить так же хорошо, как раньше.Отец смог. А Гай покончил с собой полгода спустя.С одной стороны я понимал, почему он это сделал: он ведь стал инвалидом и больше не смог заниматься единственным делом, которое по-настоящему любил – драться. С другой стороны, после этого поступка я вдруг перестал считать его героем. Просто перестал, и всё.Я ничего не мог с собой поделать. Мне казалось, что самоубийство в такой ситуации – слабость, а я ценил в Гае именно силу. Нет, я не перестал любить Гая и чтить его память, но у меня появился новый кумир – отец.Пока он болел, коммерческие дела взял на себя мой старший брат. Дельцом он оказался никудышным и чуть не угробил весь бизнес. Отцу пришлось возрождать всё практически с нуля, и он сумел это сделать. А я старался, насколько мог, вникнуть в его дела. Отец не противился, и уже через несколько лет передал мне часть своих обязанностей.После происшествия на берегу реки я забросил тренировки по рукопашному бою. Поначалу и я, и Гай были не в состоянии заниматься, а после его смерти я вдруг понял, что никогда не стану бойцом. Во-первых, потому что любые тренировки будут напоминать мне о Гае и его глупой гибели. Во-вторых, после нервного потрясения я уже не мог быстро реагировать на выпады противника. А в-третьих, я нашёл себя в совсем другом деле – в бизнесе.В целом, всё сложилось не так уж плохо. Я стал сильнее и избавился от детской наивности. Но жестокую пользу того инцидента у моря я осознал уже потом. А поначалу, особенно сразу после смерти Гая, мне казалось, что у меня была прекрасная мечта, а её располосовали катаной, расстреляли и сожгли страшные люди. Мечту убили – а я остался. И мне пришлось строить новую мечту. И я смог. Ведь что не убивает, то делает нас сильнее. А может быть, мне просто повезло.