Глава 17. — Ничего уже не вернёшь. — А ты хочешь? (1/1)

POV Дженнифер:В занавешенное окно прорывается тусклый солнечный свет. Погода за окном дождливая, — судя по мерным ударам капель о стекло, — собственно, как и вчера, какая будет завтра и на ближайшие пару месяцев. Дожди — главный минус Сан-Франциско, охваченного зимой. Сегодня суббота и девочки собираются пойти на фильм, потом в Город Вок, а после закончить отдых в караоке. В общем, для меня подготовлена целая концертная программа, лишь бы Джош Хатчерсон не посещал моих мыслей. Однако, как уже видно, парень ныряет мне в голову при любом удобном случае, не оставляя и малейших попыток на сопротивление. Отгоняя прочь ненужные мысли, глубоко вздохнув, всё-таки решаюсь подняться и начать собираться; выходить из дома все равно придётся, ведь подруги не оставят и шанса отговориться, потащат неготовую, неумытую, так что лучше привести себя и мысли в порядок, настроиться на лад натянутых улыбок и псевдохорошего настроения. Хотя, если откровенно, то я их понимаю, более того, если, не дай Бог, с кем-то из них случилось что-либо подобное, я была бы неумолима. Так что девочек не в чем винить, они лишь хотят, чтобы я поскорее вышла из столь депрессивного состояния. Только как прикажите радоваться жизни и делать вид, что ничего не случилось, когда мир в буквальном смысле рушится на части?Снова отгоняя эти идиотские мысли, покидаю комнату и чуть не врезаюсь в Шей, которая подскакивает на месте, как только я распахиваю дверь.— Вот и умничка, раз уже поднялась, а то так и целый день проспать можно, — я улыбаюсь, стараясь придать выражению лица больше искренности, однако, замечая, как у Вудли задёргалась бровь, понимаю, что ничего путного не вышло. — Сходи в душ, завтрак ждёт на кухне, — заметно расстроившаяся подруга скрывается за поворотом.Душ меня несколько ободряет, а вкусный завтрак и вовсе добавляет пару баллов в копилку хорошего настроения. Самочувствие заметно улучшается, и я с энтузиазмом подхожу к выбору одежды. Обратив внимание на просветлевшие радостью лица подруг, твёрдо решаю, что сегодня постараюсь действительно отвлечься от Хатчерсона.***— Девушка, можно с Вами познакомится? — я поворачиваюсь на голос, доносившийся из-за спины. Рассматриваю незнакомца, медленно поднимаясь от ног до головы, окидывая парня оценивающим взглядом. Брюнет. Высокий. Симпатичный. То, что нужно.— Конечно, можно, — расплываюсь в широкой улыбке, прогоняя силуэт Хатчерсона, который моё сознание уже поставило в сравнении с незнакомцем. И я даже не думаю о том, что не прошло и недели, что это неправильно: вот так забывать отношения, ныряя в омут с головой. Кажется, выпитое накануне шампанское начинает действовать, так что я, не задумываясь, протягиваю руку для приветствия, — Дженнифер, — он обхватывает ладонь, руку тут же пробивает холод. У Джоша всегда были тёплые руки. Чёрт, уходи, чёртов Хатчерсон, почему ты не можешь спокойно уйти?— Николас, можно просто Ник, — он оставляет лёгкий отпечаток на тыльной стороне ладони. — Потанцуем? — зал заполняется нежной мелодией, кажется, что-то из Ширана*. Я киваю, не в силах вымолвить и слова, начинаю входить в азарт, а я ведь уже и забыла, каково это — флиртовать с парнями. Молодой человек ловко обхватывает меня за талию, даже как-то по-хозяйски, отчего в голове снова всплывает образ Хатчерсона и возможные варианты его реакции. Во время моих рассуждений Николас чем-то интересуется, а я, увлечённая своими мыслями, не сразу понимаю, что он разговаривает со мной. Приходится переспросить, чтобы ответить.— Ты смешная, — без злобы в голосе произносит парень, вместо того, чтобы повторить вопрос. Я улыбаюсь, представляя, как глупо выгляжу со стороны: подвыпившая, сто процентов с покрасневшим лицом, да и ко всему прочему, не слышу о чём со мной пытаются вести диалог. Я улыбаюсь в ответ на тёплую улыбку парня, а затем медленная музыка сменяется ритмичной. Слишком резко вырываю свою руку из его, когда ритм и басы чуть ли не оглушают, мигом сбивая всё алкогольное состояние. Я провожу руками по волосам, судорожно оглядывая помещение в поисках подруг, снова пропуская вопросы от Николаса мимо ушей. Извинившись, оставляю парня в одиночестве, естественно, не давая никаких объяснений. В одно мгновение я меняю мнение ко всему происходящему, в одно мгновение мне кажется, что я неправа, что всё делаю неправильно. Хотя, так оно и было. И дело тут даже не Хатчерсоне, который оставил меня, толком и не попрощавшись. Тут, скорее, появляется отвращение к самой себе, ведь я не могу и никогда не могла быстро забывать серьёзные отношения. Едва уговариваю подруг обойтись без караоке, лучше по пути домой заехать в какой-нибудь магазин, набрать еды и устроить домашний просмотр фильма. Под большим натиском аргументов, которые были столь нелепы, что я предпочитаю вообще о них не говорить, девочки всё-таки соглашаются отправиться домой.— Ты хоть оставила номер тому красавчику? — тихо интересуется Лили уже в такси. Я лишь отрицательно киваю головой, снова ныряя в поток мыслей.***Проходит ещё неделя, прежде чем на моё лицо снова возвращается искренняя улыбка, а не её жалкое подобие. Этому, к слову, я обязана вечно жизнерадостному парню Коллинз, который настолько умело пародировал начальника, что даже Мистер Харрельсон, находившийся прямо за спиной своего невнимательного интерна, зааплодировал вместе со всеми, громко нахваливая мастерство Джейми.— Бауэр, какого лешего ты забыл в медицинском? В тебе погибает великий актёр, — сказал тогда врач, дружелюбно похлопывая по плечу подопечного. Джейми поперхнулся киселём, узнав знакомый голос, вещающий ему о том, чтобы парень не строил планов на ближайшие три дня и ночи, ведь центр всегда с теплом примет неосмотрительного Бауэра.***А ещё через два дня я решаю двигаться дальше, ведь от Хатчерсона не поступило ни единой весточки, даже когда он возвращался за некоторыми вещами; о чём я случайно узнала из разговора коллег, которые обсуждали эту тему в ординаторской и неплотно прикрыли дверь. В тот день я не находила себе места ни в центре, ни уже дома, так и не заснув до трёх ночи, разглядывая телефон и внимательно вслушиваясь в шаги за дверью. Мечтая, что сейчас раздастся телефонный звонок, высветится такое ожидаемое и одновременно нет имя парня. Однако, ничего не произошло, ни в тот день, ни на следующий. И я снова потеряла надежду увидеть его, хотя бы ещё один раз.***Сегодня я просыпаюсь за пару минут до будильника, который был поставлен на пол часа раньше обычного, потому что с этого понедельника я решила начать новую жизнь, и первым шагом к этому стало пробуждение пораньше. Холодный душ и плотный завтрак заполняют моё утро, а также, ко всему прочему, приятный разговор с девочками, которые несказанно рады моей перемене настроения.День начался и продолжался прекрасно, так что я и не смела ожидать каких-либо кардинальных изменений в моей жизни. Однако, как только мы пришли в центр и получили пациентов, я открыла карточку моего больного и ахнула. На меня глядело улыбающееся лицо того парня — Николаса, с которым я познакомилась в Городе Вок. Сначала я несколько расстроилась, однако потом подумала: если он до сих пор хочет со мной общаться, я была бы готова и даже немного рада.— Добрый день, Николас, вот и пришёл лечащий врач, которого Вы, наверняка, заждались, — я вхожу в палату и застаю своего пациента в несколько неудобном, для разговора лицом к лицу, положении. Парень развернулся, намереваясь что-либо сказать, однако, посмотрев на меня внимательнее, тут же захлопнул рот. Затем снова открыл, а после снова закрыл. Непонимающий блеск в глазах испарился, и тёплая улыбка поползла по его губам. Парень снова раскрыл рот, однако на сей раз заговорил:— А вот и та, которая сбежала от меня в кафе. Признаться, я был огорчён Вашим столь скорым уходом. Дженнифер, кажется? — он слегка прищурился, однако не оттого что был слаб на глаза: так делают, когда пытаются припомнить что-то такое, что выскользнуло из памяти. — Надеюсь, в этот раз Вы останетесь в моём обществе чуть дольше, потому что если Вы не вмешаетесь, я буквально буду чувствовать себя ещё хуже, чем в прошлый раз, — я позволяю себе улыбнуться.— Насколько мне известно, Вы всего лишь легли на обследование, — я усаживаюсь напротив пациента.— А вдруг у меня что-то серьёзное?— Обещаю, что не оставлю Вас погибать, а попробую спасти жизнь, — я улыбаюсь, понимая, что с того самого момента, как вошла в палату напрочь забыла о Хатчерсоне. И не разу не вспомнила о нём, конечно, до этого момента. — Мне пора, однако я скоро снова загляну.— Буду ждать, — я покидаю палату, широко улыбаясь. Решаюсь первым делом рассказать всё девочкам, чтобы быть полностью уверенной в правильности решения, дать парню шанс. Захожу в полупустую ординаторскую, сердце пропускает удар, а, может, и вовсе замирает. Знакомая белобрысая макушка расположилась на диване, и когда я нарочито-медленно обхожу мебель, он поворачивает голову, я чертыхаюсь, опираясь о стол, возле которого так вовремя остановилась. Джош. Я потряхиваю головой, надеясь, что сейчас разгляжу в парне кого-то слишком похожего на Хатчерсона, глубоко вздохну, понимая, что обозналась и…— Я, знаешь, ожидал более тёплого приёма, — он горько ухмыляется, делая небольшой шаг навстречу. Я, с запозданием в секунду, делаю огромный шаг назад, продолжая придерживаться за стол. — Зачем? — меня хватает лишь на одно жалкое слово. Голос непривычно-высок, а вокруг всё давно поплыло.— Я думал, смогу, но…— Нет, Джош, — я его прерываю, не хочу даже думать о том, что это всё взаправду. Не-хо-чу. — Пожалуйста, скажи, что ты снова уедешь, — не знаю, почему хочу это услышать, может, потому, что только отошла от расставания. Только решила забыть и отпустить.— Не хочу врать, — он продолжает буравить меня взглядом. — Дженни, ты разве не рада? — я встречаю преграду в виде стены, к которой медленно пятилась за всё время нашего разговора. Он оказывается рядом, обхватывает мою голову руками, по щекам уже давно текут слёзы. Джош аккуратно проводит по влажным следам, а я до боли закусываю губу. — Ничего уже не вернёшь, — надломленным голосом произношу я. Не дергаюсь, не пытаюсь вырваться, у меня просто нет на это сил.— А ты хочешь? — твёрдо спрашивает он.— Нет, — уверенно отвечаю я, даже не подумав. Он всматривается в мои глаза, долго. Я замечаю перемену в его взгляде, когда он слишком резко выпускает мою голову. В глазах читается боль. Острая. Рваная. Такая же, какой он наградил меня в последний день нашей встречи. Я, опустив взгляд, без препятствий покидаю ординаторскую, даже не обернувшись.