21 (1/1)

То место было похоже на бар или ресторан. Он точно не знал, как правильно его назвать. Повсюду смех, за окнами отголосками, по улицам пролетают звуки летящих снарядов. Но люди внутри делают вид, что и не замечают этого. Все так привыкли к войне, что вечеринку из-за такого пустяка, как бомбежка, прикрывать никто не будет. Кто-то хлопнул его по плечу, проходя мимо. Дружеский жест, из-за которого шампанское в его бокале чуть не перелилось на начищенные до блеска, новые ботинки. Форма к счастью тоже не пострадала. Идеальная, парадная форма, он надел ее чуть ли не впервые. Новый Год все-таки! Джеймс останавливается посередине зала, осматриваясь. Отыскав наконец-то одну из двух светлых макушек Роджерсов, он движется в ее сторону, пробираясь через стоящих, между столами, людей. Как можно быть такой идеальной? Даже на войне? Она всегда выглядит превосходно, но сегодня кажется она тут звезда. Сьюзен в окружении молодых офицеров звонко смеется. Ее идеальную фигуру обтягивает нежно бежевое платье, с вырезом оголяющим плечи, рукавами в ? и короткие, кожаные перчатки такого же оттенка. В ушах блестят новенькие, бриллиантовые серьги, комплектом к подвеске. Она стоит в пол-оборота, но замечая его краем глаза, поворачивается. Отчего волнистый, светлый локон, нарочито выпадающий из прически, касается голого плеча. У нее волосы цвета сливочного масла. Голубые глаза. Аккуратно подводная дуга светлых бровей. И очаровательные стрелки, подчеркивающие кошачий разрез глаз. Она улыбается ему покрытыми красной помадой губами. И извинившись перед новым друзьями, оставляет их. —?У тебя есть сигарета? —?подойдя ближе, тихо спрашивает она. От нее пахнет цветочными, масляными духами. По дороге она случайно разбила флакон, так ему теперь кажется, что весь их отряд источает этот аромат. Она тогда так плакала над этим флаконом?— Стивен отобрал у меня последнюю пачку?— жалуется Сью?— Скучаю по его астме. —?Есть?— усмехается Джеймс, вытаскивая из кармана парадных брюк пачку Lucky. Она вытаскивает одну и тянет его в сторону, в угол, к окну где на подоконнике стоит еще чистая пепельница. Стаскивает с руки перчатку, обнажая идеальные длинные пальцы, и зажав сигарету в зубах, прикуривает от протянутой им зажигалки. —?А где Стивен? Видел его? —?выдохнув дым, спрашивает она. Стивен. Ее волнует только это. Барнс с досадой усмехается, могла бы и заметить новую форму и вообще. —?Кажется, щебечет со своей подружкой?— прикуривая, отвечает он. Сьюзен смеется и опирается на угол стены. —?Совсем стыд потерял. Новый год вот-вот, а он с девками зажимается?— притворно сердито говорит девушка. Джеймс смеется?— А где твоя подружка? Та француженка?— она старательно пытается вспомнить имя той девушки, но Барнс освобождает ее от этого. —?Виви?— говорит он. Сьюзен кивает?— Думаю, нам не по пути?— чуть наклонившись к ней, говорит Барнс и усмехается. —?Значит, этот год мы встречаем вдвоем? —?ее идеальная бровь выгибается, а на губах все еще сияет улыбка. —?А где Джонс? —?осматривая зал, спрашивает Барнс. Сьюзен кривится. —?Работает?— она жестом подзывает снующего меж толпой официанта, с бутылками шампанского?— Оставь это здесь, дорогой?— говорит Сью, забирая ведерко со льдом и шампанским. Джеймс забирает с его подноса пару чистых бокалов. Когда он тянется к бутылке, чтобы открыть ее, получает перчаткой по рукам. —?Еще рано, Барнс! —?восклицает она. Джеймс снова смеется, поднимая руки в знак повиновения?— Написал список дел, для нового года? —?Конечно?— тянет он, затем с усмешкой добавляет?— Там всего один пункт. —?И какой же?— Сью тушит сигарету в пепельнице и внимательно смотрит на него. —?Выпить настоящего американского виски, стоя над трупом Красного черепа?— на одном дыхание произносит он. И переводит взгляд от зала к ней. Кажется, она впечатлена и разочарована одновременно. Может, ожидала чего-то более прозаичного или более ?барнсовского?, как она обычно говорила. Когда, наконец, время на больших часах дошло до ?без трех минут полночь?, музыку приглушили. Официанты, разнесшие по всему залу бутылки с шампанским, наконец, смогли передохнуть. Радио с хрипом транслировало обращение Черчилля. Так что смешки и разговоры быстро стихли. Каждый вслушивался в слова. ?Пусть у детей будет ночь смеха и веселья. Пусть подарки Санта Клауса добавят их забавам удовольствия. Мы же, взрослые, разделим их наслаждения, прежде чем вновь погрузимся в решение суровых проблем, стоящих перед нами. Погрузимся в проблемы с верой, что наши дети сохранят право на жизнь в свободном и благопристойном мире. С милостью Божьей, счастливого Нового Года всем вам!? Резкий хлопок заставил Сьюзен вздрогнуть, и тут же рассмеяться. Комната наполнилась снегом из конфетти и серпантина. Радостные возгласы и смех возобновились. Всюду слышались хлопки выстреливающих пробок и женский смех, звон бокалов. —?Давай! —?легко пихнув его в плечо, смеялась Сью. Справившись с пробкой мастерски, буквально за пару секунд, он разлил по бокалам, которые она держала пузырящийся напиток. —?С Новым Годом, сержант Барнс! —?улыбнулась она и коснулась губами его щеки, оставляя след от красной помады. Он помнил, как стирал такую же красную помаду со своих губ. Как целовал ее, прижимая к холодной, кирпичной стене. Нет, это была не она, не Сьюзен. И почему он так уверен в этом? —?Что? —?наконец, не выдержав прикрикнула Лана. Джеймс часто заморгал. Кажется, это было не по-настоящему. Может воспоминание? Неплохое, к слову. —?Что? —?переспрашивает он, отпивая еще не остывший кофе, из чашки. —?Тебе на заметку, люди не любят когда на них пялятся?— поднимаясь из-за стола, говорит она?— Особенно когда они едят! —?Ты не ела?— замечает он. —?Аппетит пропал?— через плечо бросает Лана?— Спасибо. Джеймс потупливает взгляд в тарелку. Нахождение Ланы здесь, очевидно, способствует возвращению его памяти. Хотя вспомнив лицо той, другой девушки?— Сьюзен, он замечает, что ни так уж они и похожи. И спутать их мог пожалуй только тот, чьи мозги вытащили, изжарили и засунули обратно, то есть, он сам. —?Кто такой Джонс? —?спрашивает он, отвлекаясь от созерцания тарелки. —?Какой именно тебя интересует? —?усаживаясь на диван, спрашивает девушка. —?Я не знаю?— пожимает он плечами?— Просто вспомнил эту фамилию или имя, и?— он замолкает, затем добавляет?— Может ты повернешься ко мне, лицом? —?Лана раздраженно выдыхает и делает это так, что даже он слышит. —?Эндрю Джонс, муж Сьюзен?— игнорируя его просьбу, говорит она?— Мой дед, у них была дочь Джулия?— моя мать. И сын, который умер еще маленьким. Эдди младший. Исчерпывающе? —?Джеймс молчит, прокручивая в руках кружку с кофе. Значит, тогда она уже была замужем или только собиралась. Перед глазами снова всплыла та кирпичная стена и аромат цветочных духов, не такой как был у Сьюзен. Но те же светлые волосы и красивая фигура. —?А мы с тобой?— наконец, он решается озвучить этот вопрос, но подобрать слова не может. Весьма скудный словарный запас Зимнего Солдата, помноженный на правила приличия Баки Барнса. —?Трахались? —?а вот ей кажется ?приличия? не знакомы?— Да?— просто отвечает Лана. Злорадно усмехается, буквально чувствуя его взгляд на своей спине и то, как вытягивается его лицо. Теперь-то он точно знает, что это было?— Вспомнил? —?наконец, сев к нему в пол оборота, говорит Лана, пытаясь скрыть под милой улыбкой и хлопающими ресницами свое злорадство. Как она и ожидала, Джеймс смотрит на нее, и его лицо действительно слегка вытянулось. —?Да?— отвечает он, и чтобы не оставаться в долгу добавляет?— А еще я вспомнил то, что ты на ГИДРУ работаешь. —?Работала?— поправила девушка?— Как и ты?— она усмехнулась?— Дай сигарету, пожалуйста. —?Встань и возьми?— выкладывая из кармана на стол пачку, говорит он. Лана сползает с дивана и подойдя к столу, выуживает из пачки сразу несколько. —?А еще помнишь, ты избил меня?— прикуривая, говорит она. —?Если бы я тебя ?избил?, ты бы вряд ли смогла бы ходить?— усмехается Джеймс, откидываясь на спинку стула. —?Приятель?— чуть поддавшись вперед, сквозь зубы цедит Лана?— Я на обезболах теперь месяц жить буду. Хоть бы извинился?— она возвращается к дивану, попутно добавляя?— Мудак. Что делать в этом доме, он не представлял. Раньше у него не было столько свободного времени, и на что его тратить Солдат был без понятия. Здесь не было ничего и никого. Кроме Ланы, на которую у него были другие планы. Вообще идея ?прихватить ее с собой? сразу казалась ему глупой. Но теперь он был в этом убежден. Тогда, стоя посреди Зала славы, он понял, что знает эту девушку, чье лицо было на каждом углу здесь. Он прочитал доску о ней. не такую помпезную, как та, что посвящалась Стиву Роджерсу и даже та, что была его собственной. Но на ее доске были выбиты слова о Ревущих, о тех временах. Все то, что он должен был знать, но не мог вспомнить. Зато смог вспомнить, где видел ее, тот дом, в котором он был. План вырисовался в голове сам по себе, и показался ему ?хорошим?, но глупым с точки зрения безопасности, для него. Ведь одному уходить всегда проще, с ней это стало проблемой. С другой стороны, он отчаянно хотел вспомнить, кто он такой и она могла помочь. Но пользы от Ланы не больше, чем от комода, стоящего в углу. Она весь день молчит, исследуя страницы книги, которую взяла в шкафу. Делает вид, будто его и нет, вовсе. От попыток раскопать в своей памяти хоть что-то разболелась голова, так что решив прекратить свое изгнание в кухне, к вечеру он все-таки садится в кресло у камина. Он бы пошел рубить дрова. Но их и так было предостаточно. Растопив камин еще утром, Барнс периодически подбрасывал в него поленья и возвращался на кухню. Когда он опустился в кресло, Лана бросила на него короткий взгляд и снова уткнулась в книгу. Он никак не мог понять, на что она сердится. И свое непонимание он объяснял весьма просто, он не помнит, что сделал. Вряд ли бы она стала злиться на то, что находится здесь. Хотя, возможно. Но мужчина упорно отталкивал эту мысль. Он что-то сделал, определенно. Спрашивать у нее самой было плохой идеей. Головная боль все не утихала. Джеймс откинул голову на спинку кресла рассматривая потолок. Терпеть боль, ему казалось чем-то нормальным, но голова обычно не болела. Обрывочные воспоминания о ранениях, побоях, все это куда приятнее, как оказалось. Так проходят дни. В молчании и напряжении, которое с каждым часом все крепнет. Скоро его уже можно будет ножом резать. Вдобавок к этому каждый момент, открывание двери, вытаскивание посуды из шкафчика, любая мелочь вызывает какое-то воспоминание или чувство, будто это уже было. А с этим приходит и головная боль. Барнс уже начинает скучать по обнулениям, к слову воспоминания о нем причиняет самую сильную боль. Кроме боли он чувствует, как раздражение наполняет его. В пострадавшие от его раздражения уже можно записать пару кружек, лопнувших в руке, после коротких разговоров с Ланой. Кафель в ванной, которой он разбил кулаком, к счастью живой рукой и к сожалению, так как острыми осколками плитки разрезал кожу на костяшках, до костей. Его попытки не смотреть в зеркало, во время умывания, так как смотреть на себя, было почти невыносимо. Ему казалось, что там кто-то другой. Не он. Он вспомнил, как смотрел на себя, когда еще был Баки Барнсом, и тот парень выглядел совсем не так. Собственно закончилась эта боязнь зеркал, порядочно отросшей бородой и злостью появляющейся каждый раз, когда он хоть краем глаза замечал свое отражение. Лана. Ему хочется убить ее, и, довольно часто. Ее привычка закатывать глаза раздражает. Возмущенно вскинутые брови, раздражают. Это молчаливое выражение лица ?иди нахуй? просто бесит. Но пока она рядом он вспоминал, что-то хорошее. Моменты, когда он еще был человеком. Однако теперь, к положительным воспоминаниям начали прилагаться и ужасные: убийства, пытки. Он вспомнил пока что только 4, но кажется, это было далеко не все. Пока он мог только догадывается о масштабах. Но даже эта толика давила на плечи, сильным грузом. Стараясь зацепить и ее, Барнс с завидной регулярностью путал ее имя. Смотреть, как она бесится от этого, было единственным развлечением. До того момента, пока она не ворвалась к нему в душ, приставляя к горлу кухонный нож. И разозленная, будто фурия из ада, прошипела: —?Меня зовут Лана! Не Лора, не Лина, не Лаура. Лана! —?она уже практически шагнула к нему, под струи воды упирая лезвие прямо к шеи?— Еще раз назовешь меня как-то по другому, я тебя выпотрошу нахрен! —?он просто смотрел на нее, наблюдая как девушка старательно пытается сосредоточить свой взгляд на его лице. Весь гнев, что накопился, она выплеснула за эти 3 секунды. Так что злиться ей теперь было трудно. —?Ладно?— спокойно говорит мужчина?— Извини. Брось дров в камин?— будто вспомнив, зачем ее звал, добавляет Барнс. По правде говоря, ему не жаль. Это так для проформы. Он ведь извинился, значит теперь все нормально. Она убирает нож от его горла и выходит из ванной, громко хлопнув дверью напоследок. С того момента прошло еще несколько дней. И все было так же, как и до этого. За исключением того, что имя он ее больше не ?путал?. Кажется, шутка затянулась. Хотя если бы она убила его, тогда эти дикие боли прекратились бы. Все стало куда хуже, когда ?женщина не полезнее комода?, разбила его часы. Они ее взбесили или вроде того, и девушка просто швырнула их об пол и придавила ногой с криком вроде ?как меня заебала эта пищалка?. Тогда он потерял контроль, кажется, его голову занял Зимний Солдат. В один рывок, преодолевший расстояние между ними и сжав ее шею, поднял над полом. Он чуть не убил ее, вовремя одумавшись, он бросил ее как куклу к противоположной стене и вышел на улицу. Смотреть на нее сейчас было чревато последствиями, для нее. Очнувшись лежащей на полу Лана, с трудом поднялась. Проглатывая пару таблеток, пузырьки с которыми она теперь носила в кармане постоянно. Вины она не чувствовала, как и злости на него, которая, в раз улетучилась. Она уже заключила, что злится скорее на себя, а не на него. Но раз уж он срывается на ней, почему бы ей не делать тоже самое? Здесь, в этом доме они оба в ловушке. И в эту ловушку их загнал сам Солдат. Теперь, пусть и отдувается за все. Так она думала до того момента, пока через 5 дней, сон не сморил его ближе к ночи и он уснул. Когда Лана проснулась от дикого крика, который мало был похож на человеческий. Тогда то она и почувствовала и вину, и страх, и, хуй знает что еще. Все эти чувства обрушились на нее с такой силой, что девушка почувствовала, как по щекам покатились слезы. Поднявшись с дивана, она осторожно ступила к месту, где он спал. Барнс расположился на полу. Найдя на чердаке старый матрас и еще пару одеял. Бледный свет из окна и от камина, позволяли ей только заметить, как блестит от пота его кожа. Его ноги и руки беспорядочно метались, будто он пытался вырваться, но не выходило. —?Джеймс?— тихо позвала она. Поняв, что это не возымеет никакого эффекта, она опустилась рядом. Как разбудить того, кому снятся пытки и у него железная рука? Которой он отшвырнет Лану, пробив ею стену. Он все кричал, а Лана лихорадочно соображала, что делать. Она села на него, сжимая коленями бедра, пытаясь остановить его ноги. Боязливо косясь на его железную руку, девушка похлопала его по щекам. —?Джеймс?— снова позвала, теперь уже громче, но эффект был такой же?— никакого. Проделывая это еще пару минут Лана, наконец, привела его в чувства. Джеймс резко сел. Так что она оказалась прямо нос к носу с ним. Его грудь часто вздымалась, а все тело дрожало. Он непонимающе осматривался по сторонам, будто не мог понять, где находится. Остановив взгляд на ней, он внимательно смотрел в ее зеленые глаза. Коснувшись дрожащими, после кошмара, пальцами он стер слезу с ее щек. Лана поддалась чуть вперед, крепко обнимая его. Чувствуя, как он опускает голову ей на плечо, девушка чуть было, снова не расплакалась. Нужно успокоить его, подумала Лана, но как это сделать? —?Война закончилась?— прошептала она, заученные слова Стива?— Ты дома?— это было единственное, что приходило ей в голову?— Ты дома?— повторила Лана. Его живая рука опустилась на ее поясницу, сильнее прижимая к себе. Лана не знала сколько они так просидели, точное время она могла определить как ?до того момента, как он начал нормально дышать?. Все его тело охватил жар, а тонкая ткань футболки неприятно липла к телу. Лане стало жаль его и этому его состоянию была виной она сама. —?Я что-то сделал? —?тихо спросил он. Джеймс чувствовал, как ее слезы капают на его шею, но она, кажется, была цела. Чем он мог так напугать ее? Этот вопрос не давал покоя. —?Нет?— шепчет Лана, над самым его ухом. От этого по телу прокатывается волна приятного тепла. Он сжимает в пальцах ткань ее футболки?— Прости меня?— так же тихо говорит Лана?— За часы, я не хотела, чтобы все так?— она замолкает когда чувствует его кивок. И все думает, эти парни вообще умеют обижаться? Стив ей все на свете простил и этот тоже. И раз уж они так хорошо сидят, Лана решает уточнить волнующий ее вопрос?— Джим?— он поднимает голову, смотря в ее глаза. Да, кажется это еще одна плохая идея. Зачем ей знать лишнее? Но все же набравшись смелости она произносит?— Ты любил ее? —?он задумывается, будто пытается вспомнить. И теперь в его голове проясняется, почему она злится. Он ведь с самого начала принял ее за Сьюзен, кого это не взбесит? —?Я не помню?— честно отвечает мужчина?— Кажется, мы были друзьями, но я помню ничего такого?— Лана опускает глаза. Во всей этой ебанутой ситуации, это лучший ответ, который она могла услышать. ?Не помнит? это вроде как и да и нет, а там уж сама выбирай, что тебе больше нравится. Во всяком случае, он не сказал ?да?, это само по себе радует ее. —?Зачем тебе я? —?снова задает вопрос Лана. К слову, у это уже самый длинный их диалог, за последнюю неделю?— Ты ведь уже знаешь, что я не она. Я, конечно, всю Ее книжную эпопею знаю наизусть, но я не она?— это уж точно, смотря на нее, думает Барнс. Что ей ответить он не знает. Скажет, что отсюда пока не выехать, соврет. Сказать, что не отпустит ее, потому что она его сдаст? Это тоже сомнительный страх. Ну, сдаст она это место, а пока доберется до телефона, он уже будет в другом месте. Сказать, что оберегает ее? Да с чего бы ему это делать? Баки Барнс наверняка бы нашел, что ответить. Кажется, он был говорливым парнем. Джеймс с шумом выдыхает, просто опускается на подушку, совершенно позабыв, что сжимает ее в объятиях довольно крепко. Так, что ей приходится опуститься вместе с ним. —?Это что, ответ? —?усмехается Лана, нависая над его лицом. Теперь он заметил, что она все еще прижата к нему, и лежит сверху. Все еще сжимая ногами его бедра. Довольно компрометирующая поза. Жуткий сон отступил, так что он теперь находит эту ситуацию забавной. И одновременно не очень хорошей. От такой ее близости в голову лезут разные мысли и идеи, а время весьма неподходящее?— Я же говорила, нужно было лапать меня пока я была не в себе?— шепчет девушка и упираясь руками ему в грудь, пытается подняться. Его рука против воли разжимается, и он позволяет ей подняться. Барнс провожает взглядом ее ноги, обтянутые шерстяными колготками до дивана.