Часть 19 (2/2)

Я стаскиваю неудобные джинсы и оказываюсь в одних боксерах. Фу, Томас во всей своей красе… Не ожидал, что увижу его почти голым да ещё и в виде собственного отражения. Даже смешно становится…Я отбрасываю назад брейды (надо их отрезать) и подхожу к шкафу, открывая его. Там куча безразмерного тряпья, которое я надевать не хочу. Ни за что. Ни. За. Что. НИ ЗА ЧТО!Порывшись в одежде, я откопал более-менее нормальные джинсы, которые брат одевал только на важные встречи, чтобы мама не зудила по поводу его мешков, и обычную обтягивающую майку. Кажется, в ней Том летом ходил на пляж, чтобы соблазнить девчонок на спор, потому что белая майка так сильно обтягивала его (уже мою) грудь, что сквозь неё идеально прочерчивались все рельефы и кубики.

Оборжаться…

Я поправляю всё, что только можно было поправить, хватаю портфель брата, который валялся на полу у двери (чес слово, не знаю, что там или КТО там внутри), и выхожу в коридор, замирая.

Брат стоит в дверях моей комнаты. На нём обычные чёрные джинсы, серая футболка и кроссовки, которые валялись под моей кроватью и про которые я давно забыл. При этом никаких браслетов, цепочек, разных побрякушек. И даже макияжа вообще нет – я успел это заметить, прежде чем Том надел тёмные очки. На плече моя сумка.Но это не я. Точнее я, просто не совсем я. Не знаю, как сказать. Обычно я весь поблёскиваю от разных кожаных курток, ремней и аксессуаров. Сейчас я похож на обычно парня.

Брат замечает меня.- Что за херь? – он подходит ближе и останавливается напротив. – Что это? – хватает пальцами мою (его) майку и оттягивает. – Сдурел совсем? Я так не хожу!

Я скрестил руки на груди.- А я ТАК не хожу, - киваю на его вид.

Том теряется и отступает.- Уж извини, ходить, как блядь, я не намерен.Я закатываю глаза и иду к лестнице.- А я не намерен ходить в твоих мешках.

Я слышу, как он идёт за мной. Я перескакиваю одну из ступенек, а потом до меня доносится скрип: очевидно, брат наступил на ту, через которую я перескочил.- Но ты реально как шлюха вечно одеваешься, - бурчит он. – Поэтому тебя и хотят всякие Кэпы и не Кэпы…Он замолкает, когда мы оказываемся в дверях кухни, потому что прямо в этот момент на нас смотрит наша мама и непонимающе моргает. Наверное, странно видеть, как близнецы, ненавидящие друг друга (а я всё ещё ненавижу Тома) болтают утром, спускаясь на завтрак. Обычно всё начинается по-другому.

Я выхожу из комнаты, спускаюсь по лестницы, брат выскакивает следом, пихает меня, отчего я чуть не падаю, мы перегрызаемся матными фразочками, язвительными подколами, потом Том садится в машину и уезжает, а я иду пешком или еду на автобусе. И так всегда. Одни крики да брани по утрам.

- Привет, - бросаю я, первым заходя внутрь и идя к холодильнику.

Я открываю его и беру по привычке свой йогурт. Брат подходит следом и отбирает его.

- Это моё, придурок, - Том отходит в сторону и садится на стул.

Я прикрываю глаза, вспоминая, что каждый день, кроме вчерашнего, когда я захотел выпить тоже колы, я брал йогурт, а он газировку. Вздыхаю и беру холодную стеклянную банку, захлопывая ногой дверку. Поворачиваюсь к остальным – мама всё ещё смотрит на меня с непониманием, а потом хмурится.

Мы никогда с братом не завтракали дома, чтобы меньше проводить временидруг с другом, поэтому перед нами на столе нет яичницы с беконом или тостов, как в нормальных семьях. Мать пьёт кофе уже одетая. Ей на работу через двадцать минут.- Не забудь, Том, после тренировки сразу домой, ты ещё наказан, - она переводит взгляд на брата и теперь обращается к моему телу. – Я сегодня в Магдебург по делам, так что приеду только завтра, - она замолкает. – Не хочешь, чтобы я попросила миссис Кларсон присмотреть за домом, она может приготовить вам ужин.

Том смотрит на меня. Мы оба понимаем, что мама просто боится оставлять нас наедине, считает, что мы переубиваем друг друга за время её отсутствия. Миссис Кларсон – это жирная толстуха из дома напротив. Мать часто оставляла её у нас дома, когда уезжала, потому что однажды мы чуть не спалили всё тут к чертям, когда пытались приготовить чего-нибудь поесть. Это было в детстве, и после того, как мы с Томом перестали нормально общаться, а вот это уже было по той же причине, что и сегодня. Эта корова по имени миссис Кларсон всегда сидела на диване и смотрела программу для таких же упитанных стерв, как и она. Она заказывала нам пиццу и отправляла спать ровно восемь. А потом Том подпалил ей зажигалкой волосы, и она больше не захотела к нам приходить.

А ещё у неё есть дочь. Такая же толстуха, как и она. Когда мы были детьми, она часто клеилась к Тому, а я говорил ей, что он любит только меня. А когда я с братом рассорился, то наплёл ей, что он в тайне сходит по ней с ума и хочет её конкретно. Она даже пыталась домогаться до него в нашем саду, а если посмотреть на её габариты, то у Тома сопротивляться почти не получалось. Тогда он огрел её какой-то деревяшкой по башке и свалил домой. Помню, даже на улицу не выходил около недели. А потом она уехала в другой город к отцу, и все как-то про неё забыли.- Нет, мам, не стоит, - невинно говорит Том, снова смотря на неё. – Мы прекрасно вместе справимся, правда, братик?Я даже поперхнулся колой.

- Д-да…

Мать недоверчиво смотрит на меня, а потом, кажется, сдаётся.- Ладно. Но только ты подвезёшь брата до универа, и никаких драк! – она встаёт из-за стола и подходит к посудомойке, погружая в неё пустую кружку.

Мы переглядываемся с братом, а потом я говорю:- Ладно, поехали.

Я оставляю недопитую бутылку на столе и первым направляюсь к выходу, замечая, как Том берёт всё ещё запечатанную банку с моим йогуртом и следует за мной. Это как-то странно… Всё это слишком не так, как должно было быть…

Всё начинает принимать самый паршивый оборот за всю историю моей жизни. Я ненавижу свою жизнь…