Глава 23 "Ритуал" (1/1)
Дикая крыса, пойманная и посаженная в клетку, всегда будет стремиться на свободу.Там же.Жар пылающего сарая опалял щеки, смоченные слезами. Ринтарцы…Только что пал Лтарь. Да еще глупо как, - баба какая-то ведром с землей огрела, пол головы размозжила.Гиз потер мокрые щеки. Друг. Сколько они прошли вместе? Ринтарцы… Твари черноглазые.Бабой уже занялись, и вряд ли она доживет до утра. Сука. Лтаря угробила. Мысли о друге по кругу метались в голове, не веря случившемуся.Мужчина сжал кулаки крепче: злость так и била наружу.Одр ткнул его в спину. Рядом стоял Настер:- Пошли, до-шманаем хаты. Гиз, соберись. Это война. Лтаря уже не вернуть.Парень кивнул. ?Действительно. Война.?Плечо саднило, пропитав левую косу кровью. Рана не новая, на Малых Лодках рубанули, сейчас растеребил, заболела. Ринтарские домишки были почти такие же, как Саврянские. Лишь печи тут строили не в середине дома, а у стены, да крыши поострее делали. Хотя кто сказал, что люди сильно отличаются? У всех кровь одинаково красная.Настер, пожилой, но крепкий шел впереди. Рядом сним, будто кутенок у ног старого пса, шел Одр. Гиз с ним ровесники. Только Одрис с Лтарем не дружил, наплевать поди. Лицо довольное – никак, успел помять чернокосую. Альгиз сплюнул.Пустой дом. В сарае девочка с соломенной куклой. Не тронули, только курам шеи посворачивали и забрали.Пустой дом. Старик на полу. Мертв. Троица двинулась дальше, когда Альгиз притормозил у землянки.- Гиз, пошли. Вряд ли там кто-то. К тому же в землянках нищаки одни живут.Белокосый дернул плечом, мол, отстань.Тверь выбилась легко, будто открытая была. Темнота стальным кинжалом впилась в глаза..Альгиз давно славился тонким слухом, сразу понял, дом не пуст. – Да нечего тут ловить. - Буркнул Одр, лениво что-то смахивая с полки- Есть. – Мотнул головой молодой мужчина, подходя к печи. Узкая ступня при его приближении дернулась. Гиз схватился и потянул. Хрупкая, черноволосая девушка шлепнулась на пол и тут же вскочила. Глаза ринтарки были испуганно расширены, а руки, в страхе, прижаты к груди.- Твоя добыча. – Усмехнулся Нестер. Одр хотел было возмутиться, но старший вновь добавил: - Пусть развлечется. Нервы успокоит. Не каждый день теряешь друга.Савряне пробежались по дому, собирая еду и мало-мальски ценные вещи. После, хмыкнув на последок вышли. Альгиз перевел взгляд на девушку.Слишком взрослая, чтобы быть домашней дочерью.Слишком юная, чтобы быть матерью.Впрочем, девичьи прелести были вполне ничего. При каждом вздохе грудь натягивала острыми сосками платье. Впрочем, вряд ли хозяйка об этом думала. Девушка была столь сильно напугана, что, казалось, и не соображает вовсе. ?Пусть развлечется. Нервы успокоит. Не каждый день теряешь друга.?Саврянин подошел к ней, ухватился за ворот. В одну щепку разорванное платье покоилось у грязных, босых ног весчанки. Та ойкнула, и прижала руки к груди, прикрываясь.Гиз хмыкнул, понимая, что эта хрупкая жизнь оказалась в его руках. Захочет, отберет, захочет - оставит.Саврянин прильнул к её губам. Маленький, розовый ротик весчанки, оказался бесстрастным. Молодой воин прошелся в жарких поцелуях по её шее, чувствуя, как его мужественность, упрятанная за льняными брюками, становится жестче, крепче, превращая его в возбужденного зверя, которому надо взять и покорить. Саврянин разделся под пристальным взглядом незнакомки.Одним движением, он бросил её на тюфяк, и бесцеремонно вошел. Узкая и сухая поначалу, её нежная плоть увлажнилась, желанно принимая в себя его неистовые удары.Как ни странно, перед глазами то и дело появлялось лицо Лтаря. То, как они брали девок в двух деревнях до этой, то как он посмеиваясь делился с Гизом похлебкой, то, каким было его лицо в ту щепку, когда пришло письмо о смерти его матери…Девушка, лежавшая под ним, наверняка чья-то жена, казалось, будто начала отвечать на его движения. Из её губ то и дело вырывался гортанный стон, полный не боли, а почти желания. Это только сильнее завело молодого воина, солдата саврянской армии. Он страстно и самозабвенно вколачивался в извивающуюся девицу. Мысли про Лтаря наконец-то покинули голову.?Да, красивая… Забрать бы с собой, как война кончится…Готовить, видно умеет, работящая, страстная…?Глаза девушки, широко распахивались, и в какую-то щепу в них будто вспыхнуло осознание. Она изменилась тут же, начала пинаться и отпихиваться, попыталась закричать.?Не бывать этому? - Со странным холодом вдруг понял Альгиз. Рука наотмашь хлестнула по лицу, умерив пыл ринтарской девки. Позже, со странным стыдом саврянин понял, что это было лишним. Но в ту щепку он лишь прижал руками девичьи плечи и продолжал это сладостное насилие, пока не излился в нее, притихшую и расплакавшуюся. Обвисший, все еще влажный член выскользнул из весчанки. Саврянин потянулся за одеждой.Странная жалость, пустота и стыд поселились на душе. Пламя, страсть и нежность куда-то ушли, не оставив после себя и следа. Девушка лежала на тюфяке, и если бы не дрожь и всхлипы, можно было решить, что она умерла.Смотря на девушку, с которой сейчас сделал то, на что имеет право только муж, Альгиз со странной болью ощутил всю тяжесть последних месяцев.?Что же мы творим? Эта война, сколько горя она несет? И мне, и ей, и тысяче других людей…Нет, точно, коли выживу, в лес жить уйду?.- Прости меня пожалуйста. – Тихо сказал он, бросив на пол единственный имеющийся у него серебряный. Дурак. Как будто ей от него стало бы легче. Лицо женщины будто передернуло рябью, и в одну щепку глаза, темные как спелая вишня, приобрели кошачье золото. Брови стали светлее, скулы поднялись выше, а подбородок заострился. И вот, на Альгиза улыбаясь, смотрит Рыска. - Па-ап?- Что? Как??Этого быть никак не может… что за…?- Пап, можно?Темная ниша землянки закружилась, подернулась дымком. Сердце, уже давно не молодое, забилось испуганно, учащенно. Рыска вздрогнула, увидев, как ошалело и испуганно на нее уставился лесник.- Что-то случилось? Я не вовремя? – Робко спросила бывшая видунья, норовя шмыгнуть обратно, за дверь.- А? не… Дурной сон. Очень. Все хорошо. – Будто стирая с лица паутину отмахнулся саврянин, садясь на постели.- Точно? – Недоверчиво спросила девушка.- Ага. А у тебя-то что стряслось?Рыска неожиданно смутилась:- Да я так, поесть принесла. И это…извиниться.- Поесть – эт хорошо. – Хмыкнул бывший вояка, окончательно приходя в себя. – А извиниться за что?- За вчерашнее. – Щеки девушки умильно запунцовели.- Насчет мамки что-ль? - Ага.Сказочник вздохнул, вставая.- Да Саший с этими извинениями. Все нормально. – Прохладная колодезная вода, горстями бросаемая в лицо, хрустаьлными каплями висла на бороде и волосах. - А какая крыса между вами пробежала?Рыска молчала, упорядочивая мысли и подбирая слова.- Сложно сказать. Мать меня никогда не любила. Поначалу может только. А как ребенок у нее от Колая появился, дык все. Это была одна семья: отец, мать и сын. А дочери у них и не было. Так, ?дрянь жабоглазая? на побегушках. – Поморщилась Рыска, глядя в распахнутое окно. Деньки, как нарочно, все погожие были, один к одному, небо ясное, солнце теплое. – Вот, отвел меня однажды Колай на хутор, там и жила. Почти не колотили, разве что по рукам, как глупость какую сделаю, или работу испорчу.- Эх, Рыска. Прости меня.- За что? – Безразлично спросила девушка, не отрывая взгляда от окна.- Что жизнь тебе так испоганил.Весчанка неожиданно улыбнулась:- Ну, так ты ж мне её и дал. - И то верно. – Усмехнулся саврянин, натягивая недавно выстиранную, свежую рубаху. – Куда тогда ходили?Рыска хмыкнула своим мыслям:- Свататься.- К кому?- Ко мне.На щепу сказочник аж рот раскрыл.- Чаго?- Да вот замуж меня отдают. - Кокетливо захлопала ресницами бывшая видунья.- Хто? – Все так же ошалело спросил саврянин.- Тсаврена саврянская.- Так, Рыска, голову мне не дури. Какая тсаревна? Какое ?замуж?? – Нахмурился Альгиз.Рыска вновь усмехнулась, и пересказала позапрошлый вечер.- От дела… А отца родного спросить? – Больше для острастки побухтел саврянин. А через щепку снова повторил: - От дела…- Пап, что мне делать? – Рыска, после разговора с Жаром хоть и успокоилась, да все равно переживала.Егерь сел напротив дочери, взяв её ладони в свою. Пронзительно яркие глаза уставились в поразительно похожие:- Ты его любишь?Рыска опустила взгляд, и тихо выдохнула:- Люблю.Свободной рукой лесник прикоснулся к подбородку дочери, вынуждая поднять взгляд:- И он тебя тоже. Веришь?- Верю.- Боишься?- Боюсь.- А ты не бойся, раз веришь и любишь. – Улыбнулся лесник, легонько поцеловав девушку в лоб. – К тому же, случись что, я тебя не брошу. Я готов поддерживать и защитить. Всегда.- Правда?- Правда. Хоть и чужой человек, да, все-таки отец. Да и полюбил я тебя, Рыска. Веришь, нет, еслиб знал что родится такая девуля, забрал бы тебя непременно.Почему-то сказочнице вспомнилась та полукровка, в портном магазине. Она и её отец.Быть может, у Рыски, все-таки не такая уж плохая семья?***- Волосы срезать не буду. – Уперся Альк, скрестив руки на груди.- Тогда обрезки ногтей.- На какую крысу они вам сдались?- Нужны. Или волосы или ногти.Саврянин вздохнул. За последние несколько лучин его уже утомили всякими ?надо? да ?нужно?. Альк, расплел правую косу, которую утром еще Рыска плела.- Много надо?- Нет.Несколько длинных волосинок, будто серебряные струны легли поперек протянутой ладони. Незнакомый путник удовлетворенно кивнул и смотал их в колечко.- Что еще?- Пока ничего.- Я могу идти?- До полуночи ты должен быть здесь.Саврянин нахмурился:- Почему?- Так надо.Альк вновь огляделся. Помещение, в котором находился, он прежде не видел.В бытность учеником пристани, существовал ряд комнат и помещений, в которых ставленников не пускали. Верхний поверх самой высокой башни был, как раз, одним из таких мест.Круглая комната имела двенадцать широких окон, а между ними стояли кресла и стеллажи, наполненные книгами. То там, то тут, на широких столах покоились листки и свитки, будто плесенью покрытые пылью. С потолка свисали, покачиваясь на ржавых цепях, масляные лампы.Путник, тем временем открыл люковую дверцу и начал спускаться.Альк, игнорируя его, подошел к ближайшему окну.Площадь распростертая под ним была будто столешница стола, изукрашенная яркими точками движущихся людей. Близ пристани таких точек было меньше, будто создавая неприступный ореол вокруг здания. Негромкое гудение осиного роя под потолком навевало сон.Ночлег рядом с Рыской всегда нравился Альку, да только вот выспаться, толком не удавалось. К тому же тягостные раздумья, летунами вившиеся в голове, усугубили ночную бессонницу. С сомнением оглядев ближайшее кресло, Альк вальяжно в нем устроился, и, сладко зевнув, провалился в сон.***- Свадьба-свадьба, звон бубенцов… - Куда прешь? А, ой извините! – Мужик испуганно округлил глаза, видя, что рыкнул на мольца храма Пресвятого.- Хольга простит. – Отмахнулся Жар от угрюмого прохожего, продолжая намурлыкивать незатейливый мотивчик. – Злато кольцо страшнее оков…Переулок ремесленников, как обычно, встретил его массой удивительных запахов. Непривычная смесь била в ноздри, дробясь на множество отдельных ароматов: выделанной кожи, подгоревшего хлеба, даже тонкая нотка масляных духов прорезалась сквозь это многообразие.Как ни странно, возле мастерских ювелиров ничем не пахло, или запахи были столь странными и тонкими, что описание их было делом крайне сложным.- Не-ед! - Дверной колокольчик приветственно звякнул над ухом.- О, гляди-ка: Жар! Да поменяются Боги местами. Два дня к ряду зрить тебя мне не приходилось. А что без подружки? Лоня о ней много добрых слов сказала.- Ну-ну! Если боги махнутся местами, то чем же станет пресветлый Огний? – нравоучительно пожурил Жар.- Бабой. – Гоготнул ювелир. – Ладно, приятель не дуйся.- Да путем. – Отмахнулся лже-бог. – Рыска сегодня по каким-то делам мотается. - Ясно. – Протянул мастер, вытирая руки о передник. – А сам-то чего пожаловал?- О, а это дело долгое. – Усмехнулся паренек, подходя к Недову верстаку и доставая завернутый в шелковую ткань кус золота.Мастер уважительно присвистнул, взяв металл в руки:- От оно как. И чего тебе с этого надо?- Рыску, с которой приходил, помнишь? - Угу.- Замуж выходит.- Счастья ей. – Бесстрастно кивнул мужчина, продолжив слушать Жара, ожидая уже конкретного заказа.- В общем мне нужна мужская печатка и брошь с вот таким рисунком.Шелковый кусочек ткани оказался ничем иным а женским платком, с искусно вышитым на нем барса, сидящего на черном поле, под синим небом усыпанном звездами.Жар поморщился, вспоминая, скольких усилий стоило выпросить его у Крысолова. Ювелир присвистнул:- Мда… Это вылетит тебе в копеечку.- А чего поделать, Нед? Дам, сколько запросишь.Мужчина задумался.- Когда работа должна быть?- Полторы семидицы.- Ты смерти моей хочешь?!Взгляд Жара стал уж совсем смущенным.- Ладно, берусь. И то, только по старой дружбе. – Вздохнул ювелир. – Что же о цене, то сто.- Побойся богов! – Охнул Жар, хоть и ожидал большей суммы.- Ты прав, а то сочтут меня еще милостивее их. – Хмыкнул ювелир, вешая платочек на гвоздь у верстака. - Сто десять монет через неделю. Большего брать не буду.Жар с десяток щепок сверлил мастера взглядом, потом хлопнул по плечу:- Я знал, что ты поможешь, Нед. Спасибо!- Да пошел ты. – Усмехнулся тот, хлопая в ответ. – Бывай, Жар.Послушник весело отсалютовал и был таков.Улица бурным потоком текла навстречу и подталкивала со спины.Жар привычно приглядывался к лицам, безошибочно разделяя люд по сословьям.Вон, дочка купеческая вышагивает. Иш, важная, вон, рукавища-то какие длинные. Неужто одна? А не, вон братец идет, зыркает на всех из под сросшейся брови.Баба с ведром новым, стражники, бездомные дети с котенком на руках…Вон парочка каких-то щеголей уж больно подозрительно на Жара глядит, вон, даже пальцем указать не постеснялись. Не спроста.Заметив ответный взгляд, двое о чем-то зашептались.Жар ловко развернулся и влился во встречный поток, примечая какой-то невзрачный переулочек, по сути щель в домах.- Свадьба-свадьба, звон бубенцов. - С озабоченным видом завел прилипчивую песенку Пресветлый Огний, медленно прокладывая тропу к тому закоулку. – Злато кольцо страшнее оков.Переулочек был темным, склизким от помоев, и запах из него, прямо таки сшибал.- Тьфу. – Фыркнул воришка, прикрывая нос рукавом и заходя глубже. Темнота не была кромешной, но и рассмотреть в ней что-либо, было тяжело.- Очи невесты прекрасней небес…Тень закрыла просвет за спиной. Жар испугано обернулся. Тут же чья-то тяжелая, вонючая рука легла ему на рот. Лже бог протестующее завыл, пытаясь сорвать ту своими. Да вот только нож, спустя щепку оказавшийся у горла заставил его замереть.- Посмотри-ка, точно он?- Он, он. Та парочка из-за которой Лашбу с напарником пришибли, вчера с ним якшалась.Жар, замерев, вспомнил Рыскин рассказ о том, как на них с Альком напали щипачи, и как их прихлопнули лоэньцы.- Отлично-отлично. И он сейчас от ювелира чапал, а? – Сладко произнес другой.- Точно. Надо ошманать бы.- Ты лучше кончай его. Ошманать и потом можно. – Загораживающий свет таракан двинулся к послушнику.Подобные обстоятельства Жара совсем уж не устроили. Он вновь попытался что-то сказать, но рука слишком сильно сдавила челюсть. Казалось, еще чуть-чуть и хрустнет шея, разлучая его с жизнью.Смерть от рук ?коллег? пугала. И этот страх, казалось, нашел выход.Жар вскинул руку.Яркий, белоснежный свет полыхнувший с ладони, на крохотную щепку осветил лицо одного из щипачей.Тихий вскрик, странное шипение, и с омерзительным хлюпаньем разбойник шлепнулся в помои. И не поднялся.- Дрозд! – Удивленно позвал напарник мертвеца. В щепку Жар, извернувшись, коснулся и его.Воришка стоял с ошеломлением глядя то на мертвецов, то на свои руки.В следующую щепу его вырвало.***День без Алька протекал тяжко, нудно. Рыска чувствовала себя чуждо и неуместно в этом полном чужих людей, городе. Ближе к обеду, весчанка не выдержала и пошла к отцу. После теплого, хоть и короткого разговора, тягомотина скуки вновь накинулась на девушку.Пытаясь хоть как-то с ней бороться, весчанка достала подвенечное платье.Нежный атлас, белого, с легким яблочным оттенком, растекался в руках будто лесной ручеек.Маленький мешочек с бусинками прозрачного лунного камня приятно лег в руку. Рядом лежал такой же – с драгоценным, хоть и крохотным жемчугом?- Рыска, это очень дорогой жемчуг. Если с деньгами совсем беда будет, ты можешь его продать или обменять.- Рей, я не возьму! Он слишком дорогой!- Бери, сказала. Это подарок. – Уверенно, как и всегда нахмурилась Алькова сестрица. – Пригодится, нутром чую.?Весчанка нежно улыбнулась, высыпая небольшую горсточку на кровать.Моточек тончайшей серебряной нити, который тоже дала Рейна, был там же.Девушка вздохнула и принялась за работу.Прошло несколько лучин когда раздался робкий стук. Вспомнив о задвинутой щеколде, весчанка отворила дверь, впуская в комнату Жара. На друге будто лица не было. У рта залегли глубокие складки, глаза будто опустели.- Жар, что случилось? – Испуганно спросила весчанка, хватая того за плечи.- Рыска, я разбойников убил. – Чужим, ошеломленным голосом произнес Жар. – Магией.***Сон развеяла жужжащая в сапоге оса.- Мать твою! – Буркнул Альк, выдергивая ногу из сапога.Оса провалилась и продолжила жужжать в обувном нутре более недовольно. Саврянин сонно повел головой. Та была будто котелок.- Одурманили что ли... - Тяжело поднял взгляд видун.- А, проснулся? Как раз вовремя.Белокосый видун сфокусировал взгляд на говорившем.Помещение за время его сна неуловимо преобразилось. В центре появился стол, явно один из тех, что был завален свитками. Его собратья, кстати, неведомым образом исчезли.Кроме этого, чердак посетили люди. На всех были натянуты капюшоны и лица скрывали повязки. Подобные ?маски? были на всех кроме двоих: Вар и непонятно как сюда попавший дед в нищенской одежде.За окном зияла темнота припозднившегося вечера, и если бы не рыжие огоньки масляных ламп, башенный чердак бы утонул во мраке.- Ну чтож, вставай Альк. Начнем приготовления.Затекшее за время сна, тело слушалось неохотно. Желания говорить не было, и напряжение угнетавшее последние дни, куда-то пропало, оставив на своем месте усталое ожидание.- Что делать?- Раздевайся.- Еще чего.- Альк.Видун обернулся на говорившего, и как будто бы прислушался к его оборвавшемуся голосу. ?Джаред. Ага.?Поняв, что выглядит сродни запуганному ребенку, видун презрительно усмехнулся, хлестанув колючим взглядом по закрытым лицам, и стянул через голову рубаху. Отстегнул пояс, распустил завязки брюк. Шагнул оставляя под ними погребенный сапог.- Распусти волосы и ложись на стол. Вещи оставь в кресле.С надменным оскалом, саврянин сладко потянулся. По его догадкам в сборе была пара женщин, чьи щеки наверняка ало зарделись.Дубовая поверхность, будто могильная плита, обожгла холодным поцелуем обнаженные ягодицы и лопатки.Люди сомкнулись в ровный круг, центром которого стал стол. Саврянин с удивлением отметил, что присутствующих двенадцать, не считая старика, и все они стоят так, что за их спинами окна, а меж плеч покачиваются лампы.- На пятом году тебя учили отключать внутренний голос. Сделай это.Альк глубоко вздохнул.?Мысли. Выгнать мысли как крыс из дому. Дом? Что же значит дом у бездомного. Хм, ?бездомный? какая глупость. У него есть дом в котором живет отец, и будет, в котором жила леди Анора. Интересно, Рыске понравится её будущий дом? Великоват конечно, для сельской девкй, но она ж хозяйственная… И такая хрупкая. Вся его. Его маленькая женщина…?Видун вновь вздохнул. ?Так. Прочь. Прочь мысли.?Перед глазами медленно образовалась темнота. То и дело отголоски разума лезли, и мелькали картинки, но саврянин волей крепко вцепился в тишину. Сложней стало удерживать пустоту, когда заговорили, а позже и запели те двенадцать что стояли в круге.Чувствуя, как замедляется дыхание, Альк все же сумел удержать молчание в голове. На задворках сознания появилось легкое понимание, что в общем-то он и не понимает ни ринтарских слов, ни звучащей песни, ничего другого. Весь шум стал будто чужой язык.В темноте закрытых век была лишь пустота. Отчасти саврянин чувствовал, как рукам причинили боль. Чувствовал, как его губы что-то шепчут, на незнакомом, будто бы уже давно забытом языке.Пустота затмевала все, и была столь прекрасна и незнакома, что и время оставалось где-то в другом, несуществующем в такой потрясающей пустоте.Его тянуло, выкручивало, сознание устремилось куда-то в высь.- Альк! Альк! Эй, мальчишка! Зажги! Зажги его!?Кого? Кого его?? – мысли были столь омерзительно громки на фоне только что окончившейся пустоты. Злость вторглась в сознание. Сознание. Пока это было единственным что пришло из пустоты в это тело. Тело лишь оставалось оболочкой и послушное чужому приказу, призвало дар. Пальцы, приложенные к чему-то теплому и живому выпустили путничью магию.Грохнул гром, возвращая человека полностью в тело.Саврянин рывком сел, распахивая глаза.Но обретенная ясность припозднилась – нищий ничком лежал подле стола. Его глаза были полны легкого страха и странного ожидания. Застывшего. Уже навсегда.- Что я натворил? – Шепот, непроизвольно сорвавшийся со склеившихся, от долгого молчания, прорезал тишину.- Наконец-то! Я же говорил, что получится. – Сказал кто-то.- Да, но парню это могло бы навредить! – Зло, и как-то очень знакомо ответил другой.?Крысолов??- Оно и должно было. – Голос Джареда, видун тоже узнал быстро. – Он как минимум лучину корчился бы от боли. Странно…- Подлецы. – Зло буркнул саврянин, направляясь к креслу с одеждой.В первую щепку никто и не заметил, как Альк упал на колени. Гильдия вздрогнула, услышав его нечеловеческий, полный боли вой.Крики саврянина гуляли под потолком, и отражались от стен.И, если бы в поднявшейся суматохе кто-нибудь бы прислушался, то услышал бы еще один болезненный вой, только женский. Звенящий, поверхами семью ниже, на этаже видунов-первогодок.Из хрупкой женской руки выпал нежный атлас, и драгоценные бусины жемчуга покатились по холодному камню полов.__________________________________________* http://cs316122.userapi.com/v316122462/549c/zd66H8Zd4fY.jpg Зарисовка. Альк после ритуала.