Не здесь (1/1)

Я не уверена, что именно почувствовала в тот момент. Осколки пролетели мгновенно царапая холодом кожу. Но, как оказалось, с падающим стеклом это явление имело мало общего. Прошипел электрический всплеск и мгновенно похолодало. Когда я открыла глаза, я не поверила тому, что предо мной предстало... Сначала был запах. До боли знакомый... мое тело обхватил крепкий густой морозец. Я обнаружила себя прижавшись к сырой, холодной и мягкой земле, покрывшейся тонкой корочкой снега. Я подняла глаза, чтобы оглядеться. И едва осознала, куда меня занесло, как на глазах навернулись слезы.Это была та самая опустошенная фашистами деревня, в которой я нашла томик стихов. Я утёрла набежавшую влагу, от которой становилось ещё холоднее, и пошла вперёд, обхватив себя руками. В деревне все было по-прежнему на своих местах, так, как я помнила. Единственное, на что я надеялась, что фашисты не успели повсюду понатыкать мин. Несмотря на то, что мы успели их перестрелять... оставшиеся из нас. Вдруг кто-нибудь уцелел и все-таки довёл дело до конца? Все-таки это невероятно подло. Заминировать населённый пункт после разгрома... Они, вероятно, не думали, что война когда-то закончится. И кому-то нужно будет забрать тела. Хотя, наверное, они думали, что останутся. А фашистам даром не сдались чьи-то родные. Хотя и мы так делили, подрывая их поезда и выкладывая мины, там где должен был пройти вражеский солдат. Я почувствовала неприятный запах. Пахло разлагающееся плотью, но не сильно. Кого хочешь затошнит от такого. Я кинула взгляд в сторону братской могилы, которую устроили горе-завоеватели. Но ведь если прошло уже столько лет, тела ведь полностью разложились бы... Разве нет? Или?Мне снова показалось, что я одна. Один на одном со всем миром...Мои ноги набрели на порог. Мне было горько снова видеть этот дом. Мои товарищи пали здесь, но не только они. Дверь светёлка была открыта, и я вошла. На полу все так же лежал чайник и разбитая ваза с сухими цветами. А на стене были пятна крови. Человеку выстрелим в голову, а потом похоронили вместе с остальными. Но пятна вовсе не выглядели на 50-60 лет. Они были довольно свежие, побагровевшие, но не совсем выцветшие, как обычно бывает... Я беспокойно задышала, шагая дальше. В комнате, где я и нашла ту маленькую книжку, все было на своих местах. Шкаф был все так же повален, стул тоже. Скорее всего они выволокли отсюда кого-то, кто отчаянно пытался за что-то ухватиться. Я увидела небольшой сундук под кроватью. Домишка-то был совсем малюсенький, промёрзший и заброшенный. Кухня, да комната на двоих человек. Я вытащила тайник и открыла. Все в нем покрылось пылью - плотной серой пеленой. Я заприметила кое-что любопытное. Что-то похожее на рамку для фотографии. Мне стало дурно, ведь вполне возможно, что это фотография погибших жильцов. И все же я решила увидеть. Краем одеяла я стёрла пыль. На фотографии была семья. Отец, мать и дочь. Мне стало тошнотворно грустно. Отец, как и все мужчины, ушёл на войну, а что фашисты сделали с девушками, я предпочла не думать. Война забрала многое не у меня одной... Но я решила бороться. В соседней комнате послышались шаги. Я сначала встрепенулась, сердце застучало, как сумасшедшее, и я медленно, вставая с колен, достала нож. Затихло, но я знала, что он все ещё там. Тень мелькнула в дверном проеме и я метнулась, готовая перерезать неприятелю глотку, но в ту же самую секунду, до меня донеслось: - Алекс!!!В моих глазах мгновенно отразилась голубая кожа и я, пронзительно вскрикнув, отшвырнула нож, так что тот со звоном улетел в стену, и упала на колени, отчаянно пытаясь отдышаться.- Ты чего? - Эйб!!! Какого черта ты так пугаешь?! Я думала это фашисты!!!- Знаю, я почувствовал тебя ещё снаружи. Мне показалось весьма странным наличие тел, не до конца ещё разложившихся. Все насквозь было пропитано смертью.- Ты все это видишь?- Вижу.- И что стало с этой семьей тоже?- Чтобы увидеть, мне нужно коснуться. - Я не уверена, что хочу это знать. Девочку и мать изнасиловали, а потом убили. Выволокли обоих отсюда, когда те хватались хоть за что-то, пытаясь предотвратить неизбежное.Он молча прошёл и коснулся опрокинутого стула. С минуту после он ответил:- Ты хочешь знать правду? - и протянул мне руку.Я нахмурилась, не ожидая такого увидеть. Но руку все же протянула. Тут же с места меня выбросило, словно волной, на голые скалы - в прошлое этого дома. Я увидела маму, которая вбежала в комнату и схватив дочку за руку, затолкала в погреб, закрыв половиком и подвинув стол над это местом, чтобы из-за белой скатерти не было ничего видно. Люк можно было открыть под столом, но не было шансов, что кто-то случайно на него наступит и поймёт, что под полом пустота.Снаружи слышались крики, бег и стрельба. Мать, взявшись за старое ружьё, встала, ожидая неприятеля. Не пришлось долго ждать, чтобы дверь выбили и на пороге возникло двое солдат, в масках, вооруженных. Она выстрелила в одного, что он не успел и опомниться. Второму же, более удачливому, удалось ранить женщину в ногу, лишь поверхностно. Она скрылась за стенкой, перезаряжая дрожащими пальцами оружие. Но солдат знал, как перезаряжаемся ружьё и знал, что у него есть уйма времени, чтоб её убить. И он рванулся вперед, держа палец на курке, а дуло на планируемой цели. Она поняла время - враг, и поэтому решила действовать по-другому. Стул полетел в неприятеля первым, а затем, когда враг начал стрелять не глядя, ударила его изо всех сил рукоятью ружья. Он повалился, а она метнулась к выходу. Он тут же за ней, держась рукой за разбитый нос, выкрикивал ругательства на немецком одно за другим. А когда он схватил её за руку, готовясь отправить на тот свет, ему в голову попала пуля. И он обрушился на неё всем весом. Женщине удалось выбраться, она бежала в сторону леса. Но Эйбу было видно только то, что происходило в доме. Когда шум утих, девочка все ещё была там, боясь шелохнуться. Она все ещё была там и не знала жива ли её мать. Спустя время, снова послышались шаги. И в доме оказалась Девушка, в компании отряда. Алекс узнала в ней себя, измученную войной. Она вспомнила, как ей не удавалось поспать и поесть, а старые раны не успевали затягиваться, как появлялись новые.Она одернула руку, высвободив её из ладоней Эйба. Мне стало не по себе, потому как я знала, чем это кончится. - Алекс, - тихо потянул Эйб.- Ну что? - фыркнула я, - Я видела.- Это ведь то самое место, о котором ты мне говорила, - то ли уточнил, то ли отметил для себя он.- Опять копался в моем разуме? Эйб, это личная территория, как ты можешь так просто...Сапиен мгновенно с нечеловеческой скоростью перехватил мою руку, которой я отмахнулась в порыве эмоций. - Александра, - повторил он более твёрдо, внимательно глядя на меня. От того, как он на меня посмотрел, я больше не смогла произнести ни звука. - Ты больше не на войне, ты... - тут он было хотел сказать что-то ещё, как вдруг почему-то замолк.- Я... - отозвалась я не громко, иначе не получилось, - ... что?Он кажется пытался подобрать нужные слова, хотя на самом деле, видимо, пытался перебороть себя, чтобы сказать... что? В голове заметалось вдруг множество мыслей и одновременно ни одной. Ведь все и каждая были сконцентрированы на нем. И ни одна не имела точный ответ.- Эйб? - тихо позвала его я.Вдруг снаружи загремели голоса, совершенно чужие и не знакомые. Сапиен вдруг отвернул голову и провёл другой рукой по воздуху, воспринимая непрошенных гостей. Они были совсем рядом, за тонкой стеной хаты, в которую нас занесло волею ли судьбы, или же злой шуткой - не важно. Вдруг он открыл глаза. По поверхности их скользнула тонкая пленка - второе веко, как у всех амфибий - и в них просчитался некий то ли страх, то ли непонимание.- Эйб? - повторила.- Это... фашисты. И они одержимы.- Чем? Злостью, желанием разрушать... безумием? - переспросила я, не уловив происходящего, - или ты имеешь ввиду..?- Да, именно этим, - подтвердил мою мысль, зная, что я поняла верно. Как же так... как же? Куда же нас таки занесло? Вдруг послышались шаги в хате. Старый, скрипучий пол выдавал всякого сюда входящего. Мы с Эйбом снова переглянулись. И вдруг началось.Ощутилось непонятное дрожание в воздухе, тревожное, протяжное и злое... дело было не в стремительно движущихся в нашу сторону солдатах, сознание которых опустел скверной, нет. И я поняла все слишком поздно...Мои глаза бегали по сторонам с сумасшедшей скоростью, я пыталась отыскать источник. И про себя, умоляла, что не теряю рассудок. Вдруг впереди, там где стоял Эйб, опустело... он исчез среди пространства, а в моих руках остался лишь угольный песок... и тот исчез. Я осталась один на один со своим страхом. Страхом в шинели и сапогах, со шмайсером на перевес. Я ненавидела эти автоматы всем сердцем, ненавидела железо, пули, отлитые ради жизни, и в то же время рождённые, чтобы убивать... Подошвы их ступили на порог, обернувшись на меня все, как один. Ни один не выстрелил. Они лишь смотрели. И я не видела ни одного лица, только маски-противогазы, и невидимые взгляды, направленные на меня, прямо в душу. В моей голове проносилось так много. Расстаться с жизнью? Сейчас? Так просто? Когда я как кажется только обрела... На глаза невольно набегали слезы. Надоело. Надоело терять. Я было смирилась с тем, что так или иначе потеряю все. Каждого товарища, каждую пулю, каждого человека, с которым столкнусь. Для меня не существовало ничего, существовала только я, до поры до времени. И вот оно настало.Они и не думали двигаться с места, только лишь безмолвно наблюдали. Я догадывалась, что скрывается под масками. Одно мгновение, ещё, ещё, и я ощутила, что надо бежать, пока меня не заволокло с головой в омут страха. Я не могла ни дернуться, ни шелохнуться. Ноги будто окаменели. Наивная, думала, мол с ?чертями? водится - дело простое. Да вот и нет, как оказалось. Я была точно уверена, что страх чувствовала не с проста и пошевелиться не могла по той же причине. Они разошлись в стороны в комнате оказался ещё один. Он был немного выше ростом, крепче. На нем был чёрный кожаный плащ и непонятная униформа. Такого солдата я ещё ни разу в своей жизни не видела. Он вошёл весьма целенаправленно, но медленно, словно паук, знающий, что жертва никуда не денется, и получающий удовольствие от своего превосходства. Стало быть так должно было это казаться, ведь, если он демон, то с чего бы ему наслаждаться такими человеческими страстями? Или..? А ведомы ли демонам человеческие чувства?Он подошёл довольно близко и с каждым шагом я чувствовала неизбежное. Но что? Что ему нужно? Чего может хотеть демон от человека? Нога его ступала нещадно вдавливая старые половицы, каждая из которых больно поскрипывала в такт марша смерти. И я попыталась отшатнуться, но тело не было в моей власти, поэтому все что вышло - вздох. Он встал, сквозь стальную маску глядя прямо на меня, и казалось, ждал. Моя грудь вздымалась, шея и плечи уводили меня назад - попятится, убежать - тщетно. Я переводила глаза с маски на его руки, затем на двух его сопровождающих, на одного, на второго, на их руки, снова на него. Откуда? Откуда ждать удара?Наконец он протянул обе руки к моему лицу, тогда, когда он встал почти вплотную. От офицера пахло клиникой, и ещё тем характерным запахом, который можешь почувствовать только во время войны. В этот момент восприятия были такими отчетливыми, как никогда. Сердце сильно билось, как будто одно в пустой комнате. Словно из неоткуда возник у него в руках предмет, который я уже не видела, потому что не могла шевельнуться.- Возьми, - послышался потусторонний голос, а затем водрузил на голову мою венец из стальных ветвей.Меня как будто в воду окунули. Я распахнула глаза, хватая ртом воздух. Оказалось, что все это время я не дышала, не видела, словно спала. И когда наконец открыла глаза - передо мной была уже совсем не та картина.Я почувствовала слегка влажные руки, обхватывающие меня, и приятную прохладу. Но страх попрежнему держал меня за горло.- Что это была за херня? - сказала я и, как только пришла немного больше в сознание, осознала, что то, что я произнесла вовсе не имело смысла, судя по растерянному лицу Эйба. Хотя оно у него всегда было такое - немного озадаченное. - Александра? - вопросительно произнёс он.- Я... Где... они? - вдруг я схватилась за голову, пытаясь понять, насколько сильно у меня едет крыша.И вдруг снова... снова меня изо всех сил выбросило вниз, и я упала, словно на лёд в середине зимы, когда он особенно крепкий. И сквозь звон мне все слышалась пальба. И крики... А когда открыла глаза, офицера уже не было, но то, что я увидела, было не лучше.