Глава 2 (1/1)

— И это вы называете — Дистанция менее трех пустотных единиц! Сгустившееся в боевой рубке напряжение заставляло матросов и унтеров обливаться потом, а также тихо читать молитвы Богу-Императору. Когитаторы стрекотали, выдавая огромное количество информации, обстановка крайне стремительно менялась, а пальцы плясали на курках, гашетках, рунических клавиатурах и кнопках. У верных Империуму канониров уж точно. Хаосит, словно издеваясь, вот уже почти час медленно описывал дугу вокруг мрачной и полностью внешне обесточенной громады имперского крейсера, активно сканируя корпус своей до сих пор каким-то темным образом функционирующей аппаратурой. Помимо тревожного писка бортовых систем, сообщающих о внешнем облучении, вновь заныла голова. Нервы на пределе. Противник ищет любые, хотя бы минимальные признаки активного функционирования бортовых систем, но экипаж от обнаружения спасает, как ни странно, самый страшный враг космического корабля — огонь. Бушующее на орудийных и нижних технических палубах пламя, которое не удалось потушить до сих пор, создавало в центре корпуса огромную засветку для любых вражеских систем слежения и сканирования. Фиолетово-черное пламя, питаемое, казалось, самим варпом, продолжало гореть даже тогда, когда кислород в отсеке полностью заканчивался, и крайне плохо тушилось доступными методами.— Дистанция до цели две целые и одна шестая пустотной единицы, — старший канонир бледен, но держится молодцом, уверенный в своих силах. Фрейзер отмечает это краем глаза, заодно оценивая общую обстановку на мостике, а потом ныряет обратно в успокаивающую и размытую полутьму единения с тактическим когитатором крейсера. Это позволяет слегка расслабить напряженные до предела нервы. Время здесь течет почти в десять раз медленнее, но зато позволяет грамотно, точно и внимательно просчитывать тактику и стратегию предстоящего боя. Космическое сражение превращается в огромные трехмерные шахматы, ну или в трехмерный же регицид, переходя из плоскости битвы духа, силы воли, умения и смелости, в тонкую битву разумов, в которой все сводится к как можно более выгодному для себя и невыгодному для врага размену имеющимися в наличии ресурсами. Чем эффективнее этот размен и чем умнее тот, кто командует кораблем, тем меньше потери среди своих и тем больше среди врагов, и тем выше шансы уцелеть самому и уничтожить противника. Жестокая игра, имя которой — жизнь. Лейтенант-коммандер знает, что враг ждёт. Ждёт и проверяет своего оппонента, перед тем как приблизиться до нескольких жалких километров, чтобы выпустить абордажные боты, набитые еретиками и ренегатами, жаждущими убить дезорганизованных и разделенных имперцев во славу своих Богов. Чем ближе дистанция, тем выше шанс того, что торпедные аппараты ?Хранителя Оберона? соберут богатейшую кровавую жатву. Тем выше вероятность того, что пустотные щиты ?Убийцы? слетят, не выдержав напора пучков энергии, направляемых лэнс-излучателями. Тем выше возможность того, что у кого-то из лояльных Императору канониров сдадут нервы и весь план полетит в варп, разрушенный малодушным исполнителем. Фрейзер понимал, что ответный залп с такой дистанции не оставит им шанса. Плазменные макро-снаряды пробьют и так потрепанную броню, после чего рванут в глубине корпуса, уничтожая экипаж ?Лунного? окончательно и бесповоротно. А значит, противнику нельзя было дать возможности сделать этот залп.* * *— Дистанция?— Девять десятых пустотной единицы и быстро сокращается, — отрапортовал бледный как мел оператор, обливаясь потом.— Есть! — не сдержался временный капитан имперского крейсера. — Они клюнули! Приготовиться к экстренному маневрированию. Магос, каков статус двигателей?— Все готово, сэр, — проскрипел сервочереп. — Жду только приказа.— Канонир Биро? — обернулся к старшему артиллерийскому офицеру Фрейзер. — Доложите, что у вас.— Противник в прицеле. Уклонение с такой дистанции невозможно. Поджарим ублюдков, — было видно, что мужчина волнуется, но он умудрялся не слишком показывать это. Фрейзер коротко кивнул скорее самому себе, с легким недоумением замечая, что его лицо все так же напоминает рожу дорвавшегося до свежей плоти зомби, а затем удивился тому, что перед боем в голову лезла всякая фигня. Впрочем, возможно организм просто требовал разрядки, спасая мозг от перенапряжения, а нервы от выгорания… Из мыслей попаданца выдернул очередной возглас от поста управления.— Сэр, дистанция до цели менее половины пустотной единицы! Достижение оперативной точки Алеф менее чем через семь... шесть... пять… Четыре, три, два, один… Точка достигнута!— Начать маневр уклонения! — взревел капитан, вцепляясь в поручни трона. — Канониры, выстрел обоими лэнс-турелями через восемь секунд! За Императора, сукины дети!— За Императора, сэр! — дружно громыхнул экипаж.* * * Должно быть, хаоситский капитан очень сильно удивился, когда имперский крейсер, который по всем параметрам и показаниям должен был лишиться всего офицерского состава и абсолютного большинства экипажа, вдруг начал выполнять боевой разворот, а затем, повернув ровно на сорок три градуса, замер. Миг, другой, и прямо по курсу крейсера предателей уставились жерла шести торпедных аппаратов. А затем, полыхнув там, в глубине корпуса, наружу вырвались три истинных Копья Императора, разом врубив плазменные движки и рванувшись вперед. Менее чем через три секунды после этого в окружающее ?Час Резни? мерцание пустотных щитов ударили, словно бивни, два луча разрушительной энергии, приступив к тому, для чего они и были созданы. Мощность защищающей крейсер отступников преграды полетела вниз, а когда энергетическое воздействие наконец завершилось, до ослабленных на семьдесят процентов пустотных щитов добрались остаточные импульсы. Избыточная зарядка лэнс-батарей крейсеров типа ?Лунный? позволяла провернуть подобный фокус, резко и скачкообразно увеличив давление. По факту, мощность пустотных щитов противника упала до десяти процентов, что поставило хаоситского капитана перед дилеммой. В этой ситуации можно было восстанавливать щиты перед вторым залпом, можно было резким маневром на грани перегрузок попытаться уклониться от части торпед, а можно было произвести ответный залп, уповая на крепость брони и многочисленные турели и уничтожая вражеское судно. Вот только Фрейзер смог просчитать логику хаоситского капитана, основываясь на столь длительных маневрах и пируэтах при приближении к подбитому ?Лунному?, и пришел к выводу, что тот предпочтет избежать наибольшей угрозы, а именно торпед, чтобы потом разбираться со столь наглыми рабами Трупа-на-Троне.— Тектрий, крути нас! — заорал попаданец, а все, находящиеся на мостике, спешно вцепились в наиболее зафиксированные элементы конструкции.— Исполняю, сэр… — проскрипел техножрец, одновременно управляющий огромным количеством техники. — Держитесь. А ?Хранитель Оберона? уже вращался вокруг своей горизонтальной оси, оказываясь повернутым к маневрирующему противнику левым бортом. Тут функционировала только одна лэнс-турель, но канониры хорошо постарались, а потому избыточный заряд вонзился точно в корму ?Убийцы?, стремительно пропиливая адамантий. За те четыре секунды, которые потребовались лучу на преодоление трех метров бронеплит и почти пяти тысяч километров до цели, попаданец успел помянуть Императора, Кузькину мать и русский дух, после чего в реальном времени пронаблюдал в высоком разрешении с помощью прицельной матрицы, как на корпусе вражеского крейсера вспухает, словно нарыв, яркая точка детонации одного из реакторов. Раз… И время восстановило свой неспешный бег, а вывалившийся из очередного сеанса глубокого единения с тактическим когитатором капитан смог увидеть растягивающееся в счастливой, понимающей улыбке лицо старшего канонира. А еще секунду спустя мостик взорвался радостными криками и ликованием тех, кто вырвал свои жизни из лап костлявой. Люди вскакивали из-за рабочих терминалов когитаторов, бросались обниматься, кричали и славили Императора, в то время как получивший повреждения корабль противника сделал ответный ход. Видимо, капитан вражеского крейсера, понимая, что от всех торпед отклониться просто-напросто не успеет, а затем и оценив повреждения, решил, что это недобитое имперское корыто обходится ему слишком дорого. Как бы то ни было, но противник частью корпуса развернулся к ?Хранителю Оберона? и начал процедуру варп-прыжка, напоследок отвесив своему визави жиденький залп из орудий правого борта, которые своего реактора не лишились и вполне могли стрелять. Впрочем, этот залп всего лишь из трех орудий успел натворить дел. Наводимые в спешке плазменные макро-орудия выплюнули свои убойнейшие ракето-снаряды и заткнулись, так как вся энергия устремилась на варп-привод.— Капитан, противник стреляет. Фиксирую три поражающих элемента, — сообщил Тектрий. — Наши действия?— РАЗВОРАЧИВАЙ!!! — экспрессией в голосе Фрейзера можно было изгонять в варп демонов.— Не понял, сэр…— Носом нас к нему разворачивай! — проорал попаданец, обливаясь холодным потом и надеясь, что броня выдержит. Два десятка томительных секунд, а затем еще полминуты воющих сирен и общего приказа: ?Приготовиться к удару? по общей связи завершились мощнейшим ударом по носовой части крейсера, из-за которого ?Хранитель Оберона?, все еще продолжающий медленно лететь вперед благодаря полученному при экстренном покидании варпа импульсу, остановился и полетел уже назад. Сила двух последовательных ударов и дальнейшей детонации была такова, что абсолютное большинство плафонов в помещении полопалось, а людей приложило вначале о ложементы и кресла, а затем о панели и тумбы перед ними, заодно увеличив и так не маленький список погибших еще на несколько человек…* * *— Что у нас с потерями? — морщась от боли, поинтересовался Фрейзер.— Более трех десятков человек погибло, — склонил голову старший канонир, не переставая при этом бинтовать капитану рассеченную голову.— Да сколько ж можно-то, а? — страдальчески вопросил лейтенант-коммандер. С момента столь неожиданного завершения боя прошло уже более трех часов, за которые потрепанный хаосит успел свалить в варп, плюнув на огрызающуюся добычу, а побитый жизнью и плазмой отступников ?Хранитель Оберона? второй раз за этот долбаный день был вынужден едва ли не с нуля восстанавливать боеспособность. Если бы капитан еретиков знал, какие повреждения получил его оппонент, то он бы, вероятнее всего, немедленно прервал бы активацию варп-привода и занялся бы окончательной аннигиляцией врага, но Император сохранил своих верных защитников и все завершилось так, как завершилось, причем, судя по пиктам и записям когитаторов, последнее боестолкновение имперцы по очкам выиграли. Во всяком случае, у хаосита был выбит минимум один борт вместе со всей артиллерией, что в условиях Двенадцатого Черного Крестового похода не ремонтировалось, а требовало отправки на демонические миры-кузницы. Да и в экипаже у противника потери явно были велики… Из размышлений Фрейзера вырвал резкий пиликающий звук, неожиданно ворвавшийся на постепенно приходящую в себя боевую рубку. Недоуменно переглянувшись с Биро, попаданец ткнул на клавишу приема вызова. Жесткое лицо с короткой и откровенно козлиной бороденкой, вместе с парой мелких шрамов и холодными водянистыми глазами возникло прямо над гололитической панелью, а затем развернулось, осматривая помещение.— Назовите себя! — властно потребовал неизвестный.— Лейтенант-коммандер Николас Фрейзер, — осторожно представился попаданец.— Где капитан Гриссом? — холодно и жестко поинтересовался неизвестный.— Лишился рассудка после разрыва варп-прыжка, — ответил Фрейзер. — А вы, простите, кто?..— Инквизитор Ордо Еретикус Фэйдус Фалконет Хорст, — представился неизвестный. — Вы командуете кораблем?— Так точно… — попытался ответить лейтенант-коммандер.— Прекрасно. Николас Фрейзер, вы обвиняетесь в предательстве Империума, своевольном оставлении поля боя и сговоре с силами Хаоса, — оскалился Инквизитор. — Старший канонир, оглушите предателя.— Слушаюсь, — откликнулся Биро, а затем обернулся к охреневшему от происходящего попаданцу: — Прошу прощения, сэр. Инквизиция во всем разберется. С этими словами по многострадальной голове лейтенант-коммандера Имперского Флота прилетело пудовым кулаком, качественно и надежно вырубая попаданца…