В забытьи теплоты (1/1)

Silent Hill 4 The Room - Room of AngelНе для всех тепло одинаково. Кому-то достаточно лишь пары ласковых слов чтобы отогреть душу, а кого-то и годы нежных, преисполненных искренностью и заботой, объятий не спасут. Не согреют от давящего со всех сторон холода, главный источник которого – безразличие. И все те, кто тщетно играли в любовь, проигрывали в очередной раз. Прикрываясь красивой завесой чувств и плетёным обманом слов, они даже понятия не имели, о чём говорили, произнося такое простое: ?Я люблю…?. У нас с Шотой всё было иначе.Несмотря на дождливую погоду и серость туч за окном, Адам улыбался, просыпаясь. Сладко потягивался, позволяя себе чуть дольше обычного задержаться в сонной дрёме. Ещё не открывая глаз, чувствовал внимание родного человека, никогда не дремлющего в такие моменты, наблюдающего за тем, как его белокурое чудо возвращалось из мира грёз.- Доброе утро, Шота, - и голос его чуть хрипловатый ото сна, всё равно продолжал оставаться ангельским, столь чистым и живым, что, казалось, даже пробивался сквозь завесу серых крыл над городом.- Что тебе снилось? – он провожает взглядом уже вставшего Адама и даже так, продолжает оставаться рядом, будто бы хранитель за спиной. Оберегая от любых печалей и невзгод.- Ты же знаешь, - шепчет едва слышно. Гордится и ощущает, как на плечо приятной тяжестью Шота укладывает подбородок. Длинные пальцы невесомо скользят по тонкой ткани футболки, едва касаясь кожи, рождая дрожь. – Мне снился ты, такой… прекрасный в своей строгости. Ты был моим учителем.- Даже так, - звонко цокнув языком, Шота обнимает крепко, ещё не вжимая в раковину, но уже позволяя отчётливо ощутить всего себя. Ему нравится этот ответ. Он вообще любит, когда быть с Адамом ему удаётся не только наяву, но и во снах. Целует возлюбленного в макушку и ускользает прочь, наконец, позволяя мужчине приступить к утренним обыденным процедурам.И Адам вновь может вдохнуть полной грудью. Торопливо умывая лицо и сбивая наваждение. Он вспоминает, что сегодня у него слишком много дел и совершенно нет времени чтобы медлить. На самом деле, у него нет времени даже на завтрак, но уже через пятнадцать минут он сидит на кухне, размешивая сахар в свежеприготовленном кофе. Напротив нетронутая чашка с горьким напитком Шоты – он не любит сладкое совершенно и, кажется, единственным исключением из этого правила становится лишь Адам. И иначе, нежели сладким, нельзя назвать отношение к нему – хрупкому ангелу, чьи крылья незримы для простых людей. Но Шота видит их отчётливо. Немо восторгается вздымающейся громадой белоснежного величия и не спешит нарушать тишины.Адам чувствует этот взгляд даже не поднимая головы, рассматривает гладь едва успокоившегося кофе и с детской наивностью радуется нарушающим это спокойствие каплям, срывающимся с ещё мокрых волос. Совсем недолго, но ему кажется, что эти капли – его личный дождь, куда более приветливый, чем тот, что сейчас затопляет улицу холодной влагой.- Может, чёрт с ней, с работой? – тёплая ладонь покровительственно накрывает руку Адама, и он кивает согласно, подумав от силы пару секунд.- Лишь бы с тобой рядом быть, - шепчет в ответ. Прикрывает глаза, когда с его лба убирают влажные прядки и чуть подаётся вперёд, приоткрывая губы навстречу нежному поцелую.А когда Шота, по своему обыкновению, внезапно покидает кухню, Адам вновь теряется, разливая свой кофе по светлой глади стола. Звук разбивающихся о паркет капель так схож со стуком дождя, барабанящего в окно, что Адам забывает даже огорчиться собственной неуклюжести.Он вообще о многом забывает, когда Шота оказывается так близок к нему, когда один вдох на двоих становится обыденной частью утра, плавно перерастающего в обед, а затем и в сумерки вечера.Он запоздало звонит на работу, спешно извиняется за очередной прогул, придумывая новую небылицу на ходу, и не перестаёт ощущать себя во власти темноволосого божества в чьих раскосых глазах плещется превосходство наравне с преданностью. Адам по привычке соглашается с выговором и десятком предупреждений, доносящихся из телефонной трубки, но будь их и сотня, и тысяча, его мысли остались бы неизменны. А в мыслях был лишь он, властный и притягательный, такой, что от малейшего воспоминания о близости тело начинает мелко дрожать в предвкушении чего-то нового.И стоявший мгновениями ранее позади Шота скрывается в ванной комнате, где шепот включенной воды служит для Адама приглашением. А времени, за которое он успевает скинуть с себя остатки вещей, хватает ровно настолько, чтобы крохотная комнатка более чем наполовину наполнилась паром. И в этом молочном тумане, будто в белизне облачной ваты, всё воспринимается иначе – касания без права ответить, поцелуи без возможности перечить им, перехватывая инициативу. Каждый шаг, каждое действие так хаотично и выверено, в тоже время, что сплетение чувств начинает более походить на танец.Вот только тот остаётся незаконченным, прерванный звонком в дверь. Адам не хочет останавливаться, но правила всегда одни – этой игры больше нет. Как нет и облачной выси. Есть лишь пустая ванная комната, поток остывшей воды и ненавистный непрекращающийся перезвон в коридоре. Нужно идти, открывать и разыгрывать заинтересованность перед кем-то совершенно неинтересным.Накинув халат прямо на влажное тело Адам ворчит себе под нос всевозможные проклятия и заготовленные на такой случай речи, но на деле же умудряется промолчать, лишь вопросительно приподнимает бровь, оглядывая пришедшего.- Эй, Адам! Как дела? Я думал мы давно не виделись, и решил… - тёмноволосый высокий паренёк от силы лет двадцати смолк, неуверенно переступив с ноги на ногу. Он с любопытством заглянул через плечо мужчины, кивая в сторону открытой двери ванной. – У тебя кто-то есть?- Нет… - Адам пугается собственных слов, хоть и виду не подаёт. Но тут же перестаёт мысленно перебирать всевозможных знакомых, тщетно стараясь вспомнить имя нежданного гостя, а потом срывается, осознавая окончательно: - У меня никого нет! И ты… не нужен. Уходи!Хлопок двери. Гневно, прямо перед носом пришедшего. Обрывая провода никчёмного звонка, забывая выключить воду в душевой кабине, он падает на кровать обречёно, будто надломленное сильным ветром молодое деревце. Эти ненужные встречи с ненужными людьми заставляют каждый раз думать о том, что было неважно, но в тоже время так убийственно сильно.- Они все врут, - родные живительные объятия накрывают со спины, затягивая в спасительную близость, заставляя перестать дрожать и, наконец, вдохнуть полной грудью, глотая клочок необходимой реальности. Она горькими следами оседает на губах, но те тут же зацеловывают, не давая горечи испортить их мягкость.- Но ведь… - тихо, вновь ломаясь на всхлипе.- Врут, - более убедительно, целуя вновь, заставляя закрыть глаза и отдаться ощущению даримого тепла всецело.Тепло – это лишь то, что позволяет чувствовать себя уютнее. А уют совершенно не обязателен там, где есть чувство глубокой и всепоглощающей любви. Так было и у нас с Шотой. Всегда. Изо дня в день, из ночи в ночь. И даже теперь, когда стены уютной квартиры сменились белизной больничных палат и коридоров, когда врачи убеждали меня в нереальности вымышленного возлюбленного, Шота продолжал оставаться рядом. И тепло его нежных ладоней касалось плеч, придавая веру в собственные крылья.