Глава 11. Возвращение (1/1)

Саундтрек: http://pleer.com/tracks/9677278XFsbИ совершенно замечательное лайв-видео (кстати, можно сравнить Цайфера с Каору чисто внешне, если кому захочется): http://www.youtube.com/watch?v=yxyUDmJfw1U&index=22&list=PLBB89BC1DA42F03D0Вернувшийся из мирового турне Цайфер пылал энтузиазмом, вследствие чего моя тоска и обида отступили, давая возможность снова дышать полной грудью. Уж не знаю, чем его там зарядили, но активность этого человека зашкаливала. Каждый вечер он забирал Аямэ из садика и ехал ко мне на работу, чтобы потом непременно посетить кондитерскую Кикучи-сана. Дочка была в восторге, а я... Я понимал, что Цайфер всё это делает не просто так, но проще было не думать об этом. И я старался не думать. Понятно, что это чистой воды малодушие, но выжидательная позиция меня вполне устраивала. Я не хотел ничего менять в отношениях с Такигавой, всё ещё надеясь на что-то. Ну и дурак.Ничему тебя, Тошия, жизнь не учит.В тот день мы оставили Аямэ у Тетсу-сана, а сами поехали на передвижную выставку импрессионистов – Ичиро пожелал приобщиться к искусству, а я просто не мог упустить такое событие. Мы прекрасно провели время, а потом решили пообедать в ресторанчике при галерее. Пока ждали заказ, обсуждали великие полотна, а Такигава интересовался, можно ли вот в таком же стиле сделать обложку его следующего альбома – видимо, вдохновился. А потом нас прервали: к нашему столику подошёл Ниикура и попросил разрешения присоединиться к нам. Я смотрел на него и думал, что должен испытывать желание хотя бы покалечить его, но вместо этого чувствовал лишь растерянность. Да ты зомбировал уже сам себя, Тошия.Тебя лечить пора. Электричеством. Помолчи, а?Ниикура присел за наш столик и робко поинтересовался у Такигавы, читал ли тот его новую книгу. - Как же, как же, Ниикура-сан, в тот же день прочитал, – ехидно, но с претензией на вежливость ответил Цайфер, а я весь сжался. Этот тон не сулил ничего хорошего, и я понятия не имел, как разрядить обстановку. – Мы с Хироши устроили онлайн-чтения. Занятная история, скажу я Вам. Занятная, но несколько не соответствующая действительности. Не тянет на исповедь, знаете ли. Правдивости не хватает для столь громкого названия.Ниикура переменился в лице. - Я не стремился к исторической правде, Такигава-сан...- Неужели? – почти искренне удивился Цайфер, подцепляя палочками кусочек мяса. – Вы были пугающе правдивы, когда писали о своём отрочестве и юности. Что же помешало Вам и дальше придерживаться правды?Ичиро с интересом смотрел на Ниикуру, не забывая, впрочем, уделять должное внимание обеду. Я же вяло ковырялся палочками в своей тарелке и избегал смотреть на Ниикуру. - Вы же понимаете, Такигава-сан, что журналисты сразу провели параллели и вычислили действующих лиц моего романа. Я предполагал это, поэтому решил оставить героя Тошии в Италии, чтобы никто не мог вмешаться в его жизнь и нарушить её спокойное течение, – я даже перестал издеваться над мясом и поднял голову, удивлённо глядя на Каору. Он улыбнулся мне, а я, кажется, покраснел.Слабак и тряпка ты, Тошия.Никакого достоинства.Позор моим сединам.Цайфер позволил себе расхохотаться, разрушив мою личную идиллию.- Вы лукавите, Ниикура-сан. Правда просто выколола бы Вам глаза. Вы бы не успевали оправдываться. Бросить в трудную минуту человека, который сделал всё, чтобы Ваша мечта стала реальностью, – это подло. Вы просто испугались общественного резонанса и падения рейтингов. Возразите мне, если я не прав, – Такигава обвиняюще смотрел на Ниикуру, а тот на глазах как-то съёжился и опустил голову. Я хотел вмешаться, прекратить этот разговор, но Цайфер опередил меня, оставив деньги за заказ на столике, и обратился ко мне: – Мы уходим, Тошия. Было приятно пообщаться, Ниикура-сан. Всего доброго. И на будущее: если не хотите слышать правду, не спрашивайте у меня моё мнение, – это было сказано уже Ниикуре. Тот кивнул, а мы направились к выходу из ресторана. Я считал, что Такигава перегнул палку, но говорить ему что-то не было никакого желания. Я хотел домой. Слишком много эмоций, слишком много событий. Оставшийся вечер я провёл словно сомнамбула – ни на что не реагировал и полностью погрузился в себя. Встреча с Ниикурой совершенно выбила меня из колеи. Если бы не Такигава, я бы непременно выслушал Каору и постарался понять мотивы его поступков. Я же всегда так делал, но вот Цайфер... Цайфер спутал все карты и разрушил возможность возобновления отношений с Ниикурой. Зачем он это сделал? Что двигало им в тот момент? Ревность, Тошия. Разве ты этого не понял?Да, пожалуй...Как в мелодраме какой-то, честное слово.Да-да, мне тоже противно, Тошия. И особенно противен ты сам.Да я сам себе противен.Редкое единодушие.От ужина я отказался – кусок в горло не лез. Цайфер покормил Аямэ, терпеливо выслушивая её щебетание о проведённом ею у Кикучи-сана времени, а я воспринимал всё отстранённо и не принимал участия в разговоре. Сытая Аямэ изъявила желание порисовать, и Такигава послушно пошёл за ней в комнату, а я так и остался на кухне. Мне казалось, что сейчас я в полной мере ощутил всё, что испытывал Каору – как будто за меня всё решают, а мне оставляют роль марионетки. Цайфер не имел никакого права так разговаривать с Ниикурой и делать выводы, даже не дав человеку объясниться. Но в этом был он весь, прямолинейный и жёсткий, – такой, каким никогда не буду я. Наверное, поэтому Такигава до сих пор одинок. Вряд ли кто-то добровольно согласится жить с таким упрямым и категоричным человеком. Зря ты так, Тошия.Будь Такигава другим, мир никогда бы не узнал Цайфера.Да какое мне дело до мира?! С собой бы разобраться.Время растворилось в моих попытках понять себя и свои чувства. Несколько раз заходил Такигава, но ничего не спрашивал, просто смотрел на меня, а потом уходил. Я слышал шум воды в ванной, смех Аямэ, но сил встать не было. Вода в ванной стихла, шаги Цайфера затихли в комнате дочери, а я продолжал сидеть, словно приклеенный, пока на кухню не зашёл Такигава, чтобы сказать, что Аямэ спит. Я кивнул, поднялся и ушёл в спальню. Говорить с Цайфером я не хотел, устраивать разборки не было сил, и я вытащил из заначки бутылку виски. За бокалом и льдом пришлось возвращаться в кухню, а содовой у меня не оказалось. Такигава курил и о чём-то думал, так что моё появление он то ли не заметил, то ли просто не стал комментировать. Составить компанию я его не пригласил. Решил, что прекрасно напьюсь сам с собой.И со своим верным внутренним голосом.Ну да, как-то так.Виски обжигал горло, и я цедил его понемногу, но моё состояние не менялось, оставаясь паршивым. За окном шёл дождь – я слышал его мягкий шум и звук разбивающихся о карниз капель. Ночник на тумбочке отбрасывал причудливые тени, и я вглядывался в странные силуэты, пытаясь отвлечься, только ничего не выходило. Я упустил шанс вернуть Каору – не без помощи Цайфера, разумеется, – и теперь вряд ли у меня появится ещё один. Было обидно, а ещё душила недосказанность. Чёртов треугольник отчаянно смахивал на бермудский, и выхода не наблюдалось. Лёд позвякивал в бокале, и я вслушивался в тихий звон, пьянея. Реальность уплывала от меня, в голове пустело и позвякивало в такт льдинкам, а мне было хорошо и не нужно было ни о чём думать. Я слишком погрузился в свои мысли и не заметил, как в спальню зашёл Цайфер. Очнулся только в тот момент, когда он сел рядом и отнял у меня бокал, подозрительно вглядываясь в содержимое. Потом отхлебнул и хмыкнул:- Пьёшь?- Как видишь, – поддерживать разговор желания не было. Мне хотелось одиночества, но Такигава уходить, похоже, не собирался.- Алкоголь твоих проблем не решит, – заметил Цайфер, а я только дёрнул плечом в ответ на его сентенцию. Тоже мне, трезвенник нашёлся. Такигава залпом допил остатки и отставил пустой бокал в сторону. – Ты запутался, Тошия. Сам придумал себе лабиринт и потерялся в нём. И выбраться в одиночку уже не получится. Я молчал, не желая ни признавать правоту его слов, ни опровергать их. Но Такигава повернулся ко мне и обхватил пальцами подбородок, притягивая моё лицо к себе. Чёрт его знает, почему я не возмутился сразу, не оттолкнул его, – может, это всё алкоголь? – а покорно прикрыл глаза, почувствовав на своих губах его губы. Ничего похожего на прошлый наш поцелуй – только нежность, которой мне так отчаянно не хватало. И я поддался, отвечая Цайферу, а потом и сам не понял, как оказался лежащим на кровати, а Такигава покрывал жадными поцелуями мою шею и медленно расстёгивал пуговицы на рубашке, исследуя губами обнажающееся тело. Глаза закрывались сами собой, я таял под чужими прикосновениями, нуждался в них, путаясь пальцами в тяжёлых прядях волос Ичиро, кусал ноющие от поцелуев губы, сдерживая стоны. У меня просто давно никого не было – жалкое и неубедительное оправдание, но я почти поверил в него в тот момент. Полумрак комнаты, мягкий оранжевый свет ночника, тихий шум дождя за окном, моё имя – Тотчи, – произнесённое так, что я едва не потерял остатки рассудка – этого было так много и так мало одновременно...Мысль о том, что я сейчас совершу огромную ошибку, пронзила меня внезапно – так бьёт током, – и я оттолкнул Цайфера. Он непонимающе смотрел на меня совершенно сумасшедшим взглядом, но я, даже чувствуя его возбуждение, не собирался поддаваться влиянию момента. Секс без обязательств явно не подходил Такигаве, а секс с продолжением – мне, поэтому стоило прекратить всё сейчас. Цайфер медленно сел на кровати, и по его тщательно выверенным вдохам-выдохам я понял, что он пытается совладать с собой. На секунду мне стало стыдно, но стыд быстро вытеснило ощущение правильности – наши отношения разрушатся, едва мы переспим. Я не хотел этого. - Прости, я подумал, что ты... – губы Такигавы так бесстыдно припухли, что я глаза закрыл, лишь бы не смотреть на них. – Но я ошибся. Ты не хочешь выбираться.Он поднялся и вышел, бросив напоследок, что переночует в комнате Аямэ. Я запоздало кивнул в ответ, а потом медленно, словно под гипнозом, разделся и лёг. Дождь всё не прекращался, и я слушал его успокаивающий шорох, но сон ко мне так и не шёл. Я лежал и щёлкал выключателем, то гася свет, то вновь зажигая его. Меня раздирали сомнения, но мысль о том, что в этот вечер я упустил действительно что-то важное и нужное, я поспешил затолкать поглубже. Думать так мне совершенно не хотелось. Я чувствовал незавершённость в отношениях с Каору, а лгать Такигаве было слишком подло. В ту ночь я так ни до чего не додумался и уснул только под утро, когда закончился дождь.Утром мы с Такигавой ни словом не обмолвились о ночном происшествии, а уже перед отъездом он сообщил мне, что ночью на него снизошло вдохновение, и он собирается в ближайший месяц закрыться в студии, а идею обложки для нового сингла расскажет потом. И я согласился – не зря же мы всю субботу наслаждались полотнами импрессионистов. Кроме того, меня начинала душить ревность, стоило мне только подумать о том, что альбомы Цайфера будет оформлять кто-то другой.Ты, Тошия, как собака на сене, честное слово.Определись уже, что ли, сколько можно людей мучить?!Непременно. А через неделю на пороге моего дома возник Ниикура. Так неожиданно, что я даже опешил, открыв дверь и увидев его. Но быстро опомнился и посторонился, пропуская его в дом. Вид у Каору был какой-то... виноватый, что ли, и я подумал ещё, что он пришёл извиняться. И, в общем-то, не ошибся.- Тошия, ты прости меня за книгу, – начал Ниикура, когда мы сидели на веранде и пили чай, а Аямэ играла здесь же, что-то усиленно объясняя своим куклам и плюшевому зоопарку. – Такигава-сан прав, я действительно изменил вторую часть умышленно. Знаешь, когда всю жизнь стремишься к чему-то, преодолевая лишения и тяготы, а потом мечта сбывается, очень страшно потерять её. Потерять и снова оказаться на дне.Я упорно не смотрел на него, вглядываясь в золотисто-алый сад. Солнце медленно клонилось к западу, заливая светом веранду, и я грелся, словно кот, в преддверии зимы. Отвечать что-то на слова Каору... Да не знал я, что тут можно сказать, потому и молчал. Мотивы Ниикуры оставались для меня тайной, и я не спешил делать какие-то выводы.- Когда я уходил от тебя, то думал, что уж теперь точно буду наслаждаться жизнью, но сейчас я чувствую только усталость и желание спрятаться ото всех.Кажется, я начинаю понимать причину его визита...- И поэтому ты приехал ко мне?- Да, – Каору не стал изворачиваться, а я мысленно записал это ему в "плюс". – Но если тебе неприятен мой визит, то скажи сразу, я пойму.- Совсем наоборот, – я впервые за этот вечер посмотрел ему в глаза и улыбнулся. – Я рад, что ты приехал.Больше мы не поднимали тему его возвращения, но я наслаждался обществом Каору. Только в тот вечер я ощутил, насколько соскучился по нему и нашим посиделкам на веранде – с разговорами обо всём и уютным молчанием, с его смехом и сигаретным дымом. И я боялся снова потерять это, лишиться навсегда. Это страшило по-настоящему, до холодка по позвоночнику и бешено колотящегося сердца.Постепенно я привык к выходным с Каору – он приезжал в пятницу вечером, чтобы остаться до утра понедельника, – и жил от уик-энда до уик-энда. Мы гуляли в парке неподалёку, ходили на набережную, а потом ещё долго сидели на веранде – наверное, именно таким я и представлял себе счастье. Аямэ относилась к Каору настороженно, то и дело поглядывая на него и делая какие-то выводы для себя, но на все мои расспросы о том, что она думает о Каору, только молчала. Впрочем, и сам Ниикура к моей дочери относился спокойно – совсем не так, как Цайфер, который души в ней не чаял. Кстати, с Такигавой мы почти и не общались. Он действительно, как и обещал, на месяц заперся в студии, единственный раз скинув мне на электронную почту демо и свои соображения относительно оформления будущего сингла. Результаты своих трудов я отправил ему также на электронку. Вот и всё общение. А в ноябре он уехал в тур по Японии в поддержку нового сингла и обещал вернуться только к Новому году. Впрочем, меня это особо и не расстроило – я был занят Ниикурой. И хотя я понимал, что, скорее всего, Такигава в курсе моих возобновившихся отношений с Каору, предпочитал об этом не думать вообще. Так было легче.Но не правильнее, не так ли?Предатель ты, Тошия. Вот спасибо на добром слове.Да всегда пожалуйста, Иуда.В середине декабря мне позвонил Исоно-сенсей и предложил путёвку в санаторий для Аямэ. Я согласился, решив отправить с ней маму – ей тоже не помешало бы отдохнуть и подлечиться. Рождество и Новый год мы провели вместе, а уже третьего января они уехали, оставив меня в пустом доме – Ниикура ещё в двадцатых числах отправился в Такарадзуку к родителям, и я не знал, когда он вернётся. Цайфер тоже был у родителей, но перед отъездом побывал у меня, привезя подарки и приглашение на свой концерт. Мне повезло, что соскучившаяся Аямэ не слезала с его рук, и всё внимание он уделял ей, а то я понятия не имел, как смотреть ему в глаза и о чём говорить.О, это чувство вины... Оно всегда вовремя, правда?Как же ты смешон, Тошия...Я не хочу об этом думать.Как всегда.На работе нам дали "творческий отпуск", как выразился декан факультета, а в конце января намечена была выставка работ преподавателей и студентов и что-то вроде конкурса. Все обрадовались десятидневным каникулам, но кто-то шепнул, что просто декану нужно уладить кое-какие личные дела – впрочем, это не имело значения, раз уж он так щедр. И себе, как говорится, и людям – вот это, я понимаю, жест настоящего начальника. Я планировал поработать над новыми идеями, раз уж остаюсь один, но всё пошло совсем не по плану.Каору приехал ко мне под вечер пятого января – я как раз закончил работу над этюдом, с которым провозился весь день. В руках у Ниикуры, перевязанная ленточкой, была бутылка вина. Итальянского, как успел я заметить по этикетке. Мы расположились в гостиной, но разговор не клеился, и только вино в бутылке убывало. А потом Каору оказался как-то непозволительно близко, и я не сдержался, подаваясь к нему и целуя сладкие от вина губы. И когда он позволил мне углубить поцелуй, я окончательно потерял голову, растворяясь в запретном, увязая в янтаре его покорности. Совершенно не помню, как мы оказались наверху, в мансарде, – голова кружилась от близости так давно желанного человека, пальцы ни на секунду не желали отрываться от его кожи, а губы – от его губ. Это было самое лучшее сумасшествие, какое я только мог себе вообразить. Одежда падала с тихим шорохом, как когда-то дождь, только сейчас не было ощущения неправильности или сомнений. Всё так, как и должно быть. Прерывистое дыхание и тихие стоны, которые я сцеловывал прямо с губ Каору, ласкали слух. Я стремился окутать его всей своей нежностью, которая так долго ждала выхода, и был вознаграждён: совсем скоро Каору стал срываться, умоляя меня о большем. Но я не желал торопиться, хотя был почти на грани – мне хотелось сделать эту ночь незабываемой. И я снова и снова скользил губами по распростёртому подо мной телу, оставляя на коже следы своей страсти. Каору задыхался, комкал в пальцах простынь, подавался навстречу моим ласкам, умолял не медлить, и я подчинился, на мгновение потеряв сознание, когда оказался в нём.В открытое окно ворвался запах дождя, – или мне это только показалось? – а я двигался в рваном ритме, с трудом сдерживая себя. Не хотел, чтобы всё закончилось слишком быстро, но всё равно сорвался – внезапно, взорвав черноту под зажмуренными веками яркими вспышками удовольствия, смутно слыша низкий стон Каору, и без сил опустился рядом. Мне никогда ещё не было так хорошо.Ниикура завозился, поднимаясь и пытаясь найти джинсы – я слышал, как он тихо ругается. - Ты куда? – сонно спросил я. Лень было даже в душ идти, так что если бы Каору решил в тот момент уехать, я бы не смог остановить его.- Курить, – ответил он, и я успокоился. – Чёрт, куда свитер мы скинули, а? Тут только твоя водолазка.- Вот и возьми её, – отозвался я, кутаясь в одеяло. Окно действительно оказалось открытым, и я вспомнил, что вечером хотел проветрить комнату. Дождь стучал по перилам балкона, на подоконнике поблёскивала лужица, но вставать не хотелось. - Вымахали тут, понимаешь, жирафы, – вполголоса ругался Каору, надевая мою водолазку. – Как в платье, бля.Я засмеялся, представив эту картину – в комнате было темно, так что видеть Ниикуру в платье я не мог. Зато фантазия разыгралась не на шутку, и сонливость как рукой сняло. Я поднялся, натянул джинсы и, завернувшись в одеяло, вышел на балкон к Каору. Мы молчали, без особого интереса рассматривая ночной пейзаж, пока прямо возле моего дома не остановилась тёмная иномарка – кажется, "Мерседес", судя по рояльной элегантности. Машина постояла немного, но свет в салоне не включался, а потом медленно поехала вверх по улице. Это показалось мне странным, но я быстро отогнал от себя эту мысль – не хотелось портить ночь какими-то глупостями. Я надеялся, что спать мы будем вместе с Каору, но он сказал, что, похоже, будет всю ночь работать – Муза ждать не может и надо хватать, пока она тут. Я, конечно, расстроился, но Ниикура пообещал показать мне утром плоды своего труда, и я успокоился и ушёл вниз. В ту ночь я засыпал абсолютно счастливым человеком.В последний раз.