2 (1/1)

—?Ваш отец был алкоголиком и тираном.—?Ну, и что с того? (Я этого не говорил, это вы сказали. Это неправда. Он не алкоголик. Неправда.)Гэри знает, что он снова перевирает факты. А ещё он знает, что это ни капельки не важно. Он медленно откидывается на кушетку?— серьёзно, кушетку, совсем как в фильмах?— и глубоко вдыхает.—?Вы бы хотели ему что-нибудь сказать? Может, вы жалеете, что не сказали что-то?—?Нет, не думаю. (Да, хотел бы. Я бы сказал ему, что он уничтожил каждое Рождество в моей жизни.)Декабрь 1988. Гэри сидит прямо на земле на заднем дворе школы и курит четвёртую сигарету подряд. Он откидывается назад и резко выдыхает.—?Дай покурить.Стив. Ну конечно, это Стив.—?Бери,?— бурчит Гэри и движением ноги отправляет ему по земле пачку и зажигалку.Стив садится рядом с ним, доставая последнюю сигарету из пачки и неторопливо зажигая её.—?Почему ты всё ещё здесь? —?спрашивает Стив,?— Это же рождественские каникулы.—?Пошли они все к чёрту,?— ухмыляется Гэри, делая последнюю затяжку.Парень рядом с ним молчит пару минут, а затем тихо произносит:—?Отец твой опять, да?Гэри потягивается.—?Ты забрал мою последнюю сигарету,?— говорит он.—?А ты мне должен как минимум десять пачек за этот месяц,?— отвечает Стив и глубоко вдыхает,?— Знаешь, тут нечего стыдиться.—?Ага. Ладно, я сейчас пойду домой, буду наряжать ёлку, напиваться и всё такое.—?Как скажешь. Да, Гэри,?— чувствуя неловкость, он улыбнулся и почесал затылок,?— С Рождеством тебя.—?Не шали,?— ухмыляется тот в ответ.Гэри приходит домой в одиннадцать вечера, потому что ему больше некуда идти, а на улице чертовски холодно. Он закрывает дверь так тихо, как только может, но его отец слышит. Конечно. Единственный грёбаный день в году, когда его отец на самом деле дома?— это за два дня до Рождества. Может, он уже уберётся отсюда к 25-му. Остаётся только надеяться.—…Гэри? Это ты? —?его отец орёт из зала, затем пытается встать, но затея с треском проваливается. Вот дерьмо. Мать уже ушла, или отрубилась, или ещё что.—?Привет, пап,?— бурчит Гэри, проходя мимо гостиной, где никто никогда не жил, потому что вся комната была доверху завалена коробками из-под пиццы и старыми газетами, на которые всем наплевать.—?Сюда иди, я сказал!Выхода нет, и Гэри подчиняется.—?Слышал, ты снова завалил экзамены? —?его отец скалится и снова пытается подняться, на этот раз успешно. От него несёт дешевой выпивкой из супермаркета и сигаретным дымом, на кулаках у него кровь, возможно, его собственная, но куда вероятней, что его жены.—?Ну, может, я бы их не завалил, не будь ты так занят избиением моей мамы и не исчезал потом, ты, жирная свинья! —?кричит Гэри, и твою же мать, откуда взялись эти слова, он же знает, как все это закончится. Как всегда.—?Ты что, совсем меня не уважаешь, ублюдок?! —?орёт его отец в ответ и делает несколько неуверенных шагов в сторону Гэри, и тому хочется блевать от этой невыносимой вони, а отец в то время бьёт его в живот с неожиданной силой. Теперь его на самом деле, кажется, тошнит, а затем следует удар в голову, и тогда он бьёт в ответ, ухудшая своё положение, хотя куда ещё хуже, господи, Гэри, чем ты думаешь?***Гэри просыпается с лиловеющим синяком под глазом, кровью на губах и каким-то онемением в животе, из-за чего его чуть не рвёт, когда он встаёт на ноги. Он, спотыкаясь и пошатываясь, спускается вниз. На кухне никого нет. Наверное, его папаша снова свалил, а мать в каком-нибудь дешёвом мотеле в паре часов езды отсюда и вернётся через несколько дней, когда её синяки и отёки сойдут на нет. Это хорошо, потому что для Гэри это значит спокойную неделю.Ему вдруг захотелось пойти прикупить парочку пластинок, но только стоя перед вывеской ?Закрыто? он понимает, что сегодня канун Рождества. ?Твою же мать?,?— бормочет он, зажигая сигарету, всего лишь вторую за день.Дорога домой кажется куда длиннее, чем до магазина, это потому, что очень холодно, а Гэри даже не удосужился надеть пальто. Он не хочет утонуть в жалости к себе, но ему больше нечего делать, кроме как слушать пластинки и курить, потому что все остальные дома, празднуют. Но он всё равно звонит Энди, просто чтобы удостовериться.—?Гэри, прости, чувак, мне правда жаль, но я занят. Увидимся завтра?—?Да, ничего страшного.Около семи вечера Гэри смотрит какой-то кошмарный боевик по телевизору и ест пиццу, когда его отец возвращается домой и всё снова разбивается на осколки. Он пьян вусмерть, даже больше, чем вчера, но Гэри не успевает ускользнуть наверх в свою комнату, где он мог бы закрыться и провести ужасающую ночь.—?Ты, маленький засранец! —?кричит отец, затем добавляет что-то ещё неразборчиво, скорее всего, ругательства и детальное описание того, какое же Гэри разочарование для всей семьи. Затем он бьёт снова. Снова. И снова.Гэри неожиданно для самого себя наносит удар отцу прямо между глаз, отчего они оба спотыкаются и падают, но в этот раз Гэри трезв (первую пятницу за месяц, с горечью думает он), и он встаёт, и не успев даже понять, он уже на улице, бежит, бежит, не останавливаясь до тех пор, пока слёзы на его щеках не замерзают, а дышать становится утомительно больно, его сердце, как атомная бомба, вот-вот взорвётся, и тогда он останавливается.Он стоит напротив дома Энди, сам не зная, почему. Дом погружён во тьму, включены только рождественские гирлянды над входом и прикроватная лампа Энди, свет которой виден даже отсюда. Гэри ещё помнит, что это канун Рождества, уже почти одиннадцать вечера, и нет ни одной причины, по которой Энди бы впустил его, но на улице так холодно, возвращаться некуда, так что можно попробовать.Оглядевшись, он подбирает камешек, идеально подходящий по размеру для метания в окно, что он и делает, только плохо рассчитывает силу. Раздаётся слишком громкий удар, затем окно открывается, и Гэри слышит шёпот.—?Господи Боже, что такое?Гэри резко выдыхает и, кажется, впервые в жизни не знает, что сказать.—?Да лезь уже, придурок,?— шипит Энди,?— пока папа тебя не увидел!Гэри кивает и лезет по трубе в комнату Энди, и когда он достигает окна, у него снова сбивается дыхание.Энди сидит на кровати и широко распахнутыми глазами наблюдает, как его друг пролезает через оконную раму.—?Какого чёрта с тобой случилось? —?спрашивает он, и Гэри, занятый тем, что пытается отряхнуть безнадёжно грязную и рваную футболку, потому что он умудрился зацепиться за каждый торчащий гвоздь на своём пути, смотрит на Энди и спрашивает в ответ:—?Ты о чём?—?Ты на самом деле влез в драку в канун Рождества, придурок,?— стонет Энди, а через секунду прикрывает глаза, понимая.Гэри молчит, потому что ему нечего сказать, голова болит, из носа снова пошла кровь, и всё кажется неправильным, а если Энди вышвырнет его, он не сможет спать на улице, как он делал летом, сейчас зима. Он забыл пальто, поэтому он просто не двигается и смотрит в пол, как будто тот ему поможет.Проходит вечность или две, после чего Энди встаёт, нарушая неловкую тишину.—?Я принесу полотенце,?— говорит он и добавляет,?— можешь курить, но ты знаешь правила. Окно открыто. И никакого пепла в моей комнате.?Правила создаются, чтобы их нарушать?,?— думает Гэри, но когда Энди уходит, он подходит к окну, чтобы запах сигарет не наполнил весь дом.Сигарета приятная, тёплая и утоляет голод.Энди возвращается с чистыми, аккуратно сложенными простынями и кубиками льда в миске, ставит миску на свою кровать, не говоря ни слова. Гэри берёт лёд, прикладывает ко лбу, где боль сильнее всего, пытается краем футболки утереть кровь, всё ещё идущую из носа, однако становится только хуже.—?Погоди, дай я… —?Энди берёт салфетку с прикроватного столика и мягко прикладывает её к носу Гэри. Они не делали этого прежде? Они так близко, и если бы нос Гэри не был забит кровью, он мог бы чувствовать запах Энди. Его сердце снова готово взорваться, боже, Гэри не может больше думать, поэтому он наклоняется и целует Энди, отдавая всё, что у него есть?— то есть ничего, на самом деле, но Энди всё равно целует его в ответ, а Гэри продолжает падать, падать в темноту, где мягко, тепло и приятно, потому что он отчаялся и потерял надежду; больше у него ничего не осталось, ему нечего предложить. Он тянет Энди за ремень, но тот отталкивает его?— почему? —?и шепчет:—?Я не… Я не думаю, что нам стоит это делать,?— шепчет между поцелуями (почему же ты тогда не останавливаешься, Энди?).Гэри притягивает его ближе, ещё ближе, потому что он не может быть отвергнутым, и их руки переплетаются. Они падают на кровать, потому что падать так приятно, Гэри снова пытается расстегнуть ремень друга. В этот раз он не протестует, даже когда Гэри сползает вниз, стягивает с него трусы и берёт в рот головку.Только так он может сказать ?спасибо?, Энди это знает, он прекрасно знает и всё равно не возражает, наоборот, он тихо стонет и толкается в горячий рот, Гэри вбирает член глубже, с силой проводит языком по всей длине, быстрее, ещё быстрее, Энди не выдерживает и начинает беспощадно, безжалостно трахать его в рот. Только когда Гэри почти отстраняется, он кончает со сдавленным всхлипом, и Гэри ложится рядом, наблюдая за тем, как Энди дрожит, до тех пор, пока его дыхание не восстанавливается. И тогда они целуются снова, жестко, грязно, глубоко, почти свирепо.Гэри засыпает с тяжелым чувством в животе, как будто он всё испортил, и больше нет пути назад, но сейчас ему наплевать. А может, он просто хочет верить, что нет такого человека, на которого ему было бы не наплевать.