Часть I. Алые сердца Корё – 2. Нечто невообразимое (1/2)

Настроение: EXO-CBX – For you?Хочу, из дальних странствий вернувшись,

Стряхнуть воспоминания, как росу,

Стоять среди зелени, в белом красуясь?.Мун Чонхи?Дикая роза? Четвёртый принц возвращался в столицу в отвратительном расположении духа.

Мало того, что его всё ещё леденил вчерашний нерадушный приём во дворце! Отец, мать, братья – все избегали его, а при встрече отводили глаза, как от прокажённого. Морозная корка обиды до сих пор сковывала его внутри, не давая глубоко и чисто дышать. Мало того, что ему уготовили роль жертвы возможного покушения на наследного принца! На церемонии изгнания злых духов Ван Со предстояло занять его место, чтобы уберечь от смерти ценой собственной жизни, если покушение удастся. Мало того, что всю минувшую ночь его изводили кошмары о матери! Он словно наяву ощущал ненасытное лезвие ножа на своём лице, каждый взмах, каждый росчерк, каждый миг, когда нож вгрызался в его кожу. Он вырвался из сна в слезах, и его ещё долго трясло от пережитых воспоминаний на крепостной стене, куда он выполз, не в силах находиться во дворце. Там его и нашёл Чжи Мон, чтобы отправить с поручением ещё до рассвета. Мало того, что поездка его оказалась напрасной, потому что доверенный человек звездочёта, живший в приграничной деревне на севере Сонгака, таинственным образом скончался накануне! Теперь неоткуда было узнать, причастны ли к покушению на наследного принца северные кланы, которые давно уже выказывали недовольство Его Высочеством в качестве потенциального правителя Корё. Неужели всего этого судьбе было мало, чтобы испытывать его? Видимо, да, потому что на него вдобавок возложили тяжёлую миссию вестника смерти. Повесилась служанка, подававшая завтрак наследному принцу в тот самый день, когда умерла птица, которой дали попробовать еду, приготовленную для Ван Му. По словам Чжи Мона, самоубийство было инсценировано, во дворце искали виновного. А Ван Со, раз уж всё равно едет на север, должен был заехать к родителям этой девушки, принадлежавшей некогда знатному, но обедневшему роду. Он должен был сообщить несчастным о смерти единственной дочери, которую те с большим трудом устроили служить при дворе для поддержки семьи. Четвёртый принц это поручение выполнил, но у него разрывалось сердце, а перед глазами до сих пор стояли лица стариков, получивших страшное известие. И от кого! От Волка, который сам был словно посланец преисподней в своих чёрных траурных одеждах и маске, скрывающей обезображенное лицо. Ван Со глухо застонал, вспомнив, как от него шарахнулись мать и отец погибшей служанки, стоило ему зайти в дом, и со всей силы пришпорил коня, чтобы забыться в бешеной скачке. Почему он? Почему и это тоже выпало ему? Он влетел на улицы Сонгака, не разбирая дороги. Люди бросались в стороны, едва завидев его, а молва несла весть о нём далеко вперёд. – Волк! Это Волк! – разносилось по округе. ?Волк!? – колоколом билось в ушах Ван Со, заставляя его морщиться и скрипеть зубами в бессильной злобе, которую он вымещал на ни в чём не повинном коне. И если бы кому-то не посчастливилось попасть под копыта его скакуна, это ничуть не расстроило бы четвёртого принца.

С чего бы? Ван Со и сам не понял, как всё случилось, когда возле моста перед ним вдруг мелькнуло, падая в реку, нечто яркое, розовое, словно сорванный с дерева ветром лёгкий бумажный фонарик. Не успев ничего подумать, принц на полном скаку рефлекторно подхватил это воздушное нечто на самом краю обрыва и вскинул на спину коня, к себе в седло. Простой инстинкт, реакция тела, ничего более. Прошло ещё несколько бесконечно длинных мгновений, пока Ван Со не осознал, что крепко прижимает к себе маленькую девушку с перепачканными сажей щеками и огромными глазами, полными ужаса. Принц отражался в её расширенных зрачках, взбешённый, с холодной яростью на застывшем лице и растрёпанной гривой волос. Ясно, почему она так на него смотрела! Её хрупкое тело под его рукой била крупная дрожь. Он ощущал это напряжённой ладонью, кончиками пальцев, слышал это в её неровном дыхании. Сколько же можно, а?

Сколько можно смотреть людям в глаза, обжигаясь их страхом и отвращением?

Мало ему досталось в последнее время, ещё и она тут… Бестолочь чумазая! Дернуло же её попасться ему на пути! Только её и не хватало вдобавок ко всем прелестям этого отвратительного дня! Теперь наверняка примется рассказывать всем и каждому, как её, бедняжку, схватил свирепый Волк и едва не уволок в тёмный лес...

Да лучше бы он овцу спас, чем эту замарашку! Вне себя от раздражения, разочарования и недовольства собой четвёртый принц грубо швырнул спасённую девушку на землю, словно вместе с нею можно было так же легко сбросить всё, что его тяготило. Но эта пигалица в дорогой слепяще-розовой одежде, от которой у принца в глазах кружили яркие пятна, вдруг принялась отчитывать его на весь рынок, едва поднявшись на ноги: – Стойте! Подождите-ка! Как вы могли так обойтись с человеком, словно это мешок? Как вы вообще можете мчаться по такой узкой дороге? Всем пришлось отбежать! Вам что, важнее ваша лошадка? Нет, вы только посмотрите на неё! Это же нечто невообразимое! Только что чуть не искупалась перед смертью, а позволяет себе подобные высказывания! Ещё ни одна девушка не разговаривала с ним таким назидательным, напрочь лишённым почтения тоном. Однако её цыплячье возмущение не столько разозлило, сколько позабавило Ван Со. Пожалуй, стоило бы её проучить. Как только девчонка, выдохнув первую порцию негодования, накинулась на него вновь, принц поднял своего коня на дыбы прямо над ней, и все слова у неё разом куда-то пропали. Должно быть, проглотила вместе с пылью, так кстати набившейся ей в рот, когда она опять ткнулась носом в землю. Поделом, хмыкнул Ван Со и, не оглядываясь, направился дальше. Но когда, вернувшись во дворец, он спешился и неосознанным движением поднёс руку к груди, то с изумлением понял, что давящей ледяной корки внутри больше нет. ?Вот мерзавец!? – искренне восхитился Чхве Чжи Мон, наблюдавший за всем этим безобразием из-за телеги с перезревшей капустой, от которой густо пахло тухлятиной.

Принц мог бы вести себя повежливее, хотя куда там, это же четвёртый, а не восьмой! Но Чжи Мон улыбался. Самое главное – всё получилось! А ловко он подкинул кочерыжку под ноги зазевавшемуся крестьянину с огромной торбой за спиной, который и толкнул Хэ Су к обрыву. И как вовремя, а! Звездочёт потёр ладони, донельзя довольный собой. Народ, взбудораженный произошедшим, потихоньку возвращался к своим делам, разбредаясь по рынку. Телега источала тошнотворный запах гнили и навоза. Изнемогавший от попрания эстетических чувств звездочёт морщился, однако не спешил покидать своё неудачное укрытие, пока прибежавшая служанка не потащила Хэ Су обратно во дворец, визгливо причитая на всю округу.

Наконец Чжи Мон выбрался на дорогу, шумно вдохнул стылый воздух, прочищая лёгкие, и неторопливо, с чувством исполненного долга направился за девушками, держась на безопасном расстоянии. Дело сделано. Он – молодец! Я часто потом пытался вспомнить и понять, Су, как же я не разглядел тебя при первой встрече. Однако единственное, что всплывало в памяти, – это запах лотоса, медовых сладостей и чего-то ещё, больше всего похожего на… рисовый клей. Забавно, но я почему-то так и не спросил тебя, откуда это взялось.

Хотя… Было ещё одно… Странное ощущение сродни тому, что я испытал тогда на перевале, глядя на волчью луну, пожирающую солнце. Оно длилось всего миг, но я вновь увидел вспышку света в красно-чёрных языках пламени и ощутил, как что-то вдруг... успокоилось во мне. Успокоилось и затихло. Словно я всё делал правильно. Но что именно – понять я не мог.

Как мучительно жаль, что понимание пришло ко мне слишком поздно…*** И под угрозой смерти Ван Со никому бы не признался, что завидует своим братьям.

Не прямой дороге на трон наследного принца Ван Му. Не амбициям и талантам в управлении третьего принца Ван Ё. Не признанному всеми уму и начитанности восьмого принца Ван Ука. Не денежному везению вкупе с потрясающей глупостью и безнаказанностью девятого принца Ван Вона. Не детской непосредственности десятого принца Ван Ына. Не силе и задиристости, странным образом сочетающейся с добротой четырнадцатого принца Ван Чжона. Не тонкой творческой натуре и успехам у женщин тринадцатого принца Бэк А. Нет, не это трогало его и заставляло жалеть о том, что он не принадлежит их кругу. Ван Со жадно смотрел, с какой непринуждённостью братья общаются между собой, пьют чай, дурачатся, копаются в книгах и занятных вещицах в башне звездочёта Чхве Чжи Мона, задирают друг друга и прощают тут же, да просто открыто и дружелюбно смотрят друг другу в глаза! А он… паршивая овца, нет, дикий, ощерившийся зверёныш, выброшенный из стаи, вынужден был наблюдать за всем этим со стороны, не смея присоединиться к ним из-за страха вновь оказаться отвергнутым и осмеянным. Но избежать встреч с братьями во дворце он не мог хотя бы потому, что они должны были все вместе готовиться к церемонии изгнания злых духов.

Вот и в этот раз Ван Со, опоздав, забился в угол и, напустив на себя безразлично-холодный вид, тайно наслаждался тем, что ему непостижимым образом стало легче после того случая у моста. Не особо доискиваясь до причин, он слушал чужие разговоры, греясь в тепле и лёгкости общения других братьев. Они опять что-то не поделили, шутливо бранясь. И ему было почти хорошо. Однако тут произошло нечто более интересное, чем весёлая перепалка принцев. Никто не успел отдать должное чаю с пирожными, как со двора донеслись крики: похоже, неугомонный десятый принц с кем-то сцепился, и сцепился не на шутку. – Эй, отпустите меня!

– Отстань от меня! Я не шучу! Оставь меня в покое! – Ну, как вам это? – Ах, ты! – Что я? Ну что я? – Думаешь, избежишь наказания? – Негодяй! – А ты – похотливая девка! Разумеется, на такой спектакль выбежали поглазеть все братья, включая Ван Ё и Ука.

Четвёртый принц вышел последним и тут же замер на пороге.

Ну надо же! То самое невообразимое нечто, с которым он столкнулся в полдень на рынке, восседало на вопящем Ван Ыне, щедро и довольно умело отвешивая ему тумаки. Эта сумасбродная девчонка каким-то чудом оказалась во дворце и наводила тут свои порядки.

Уму непостижимо! Шагнув вперёд, Ван Со перехватил её руку, занесённую для очередного удара. Не то чтобы он порывался защитить неразумного шалопая Ына, который, по его мнению, заслуживал и не такой взбучки. Всё дело было в этой девчонке. Четвёртому принцу было любопытно не просто поставить её на место, а проверить, как она отреагирует.

И та не обманула его ожиданий. Вместо того чтобы каяться и просить прощения, она бросилась вслед за ним, очевидно, не растратив весь свой пыл на потрёпанного бедолагу Ына. – Стойте! Подождите! Да постойте же! Ван Со остановился. – Опять то же самое. Я что для вас, мешок какой-то? Вы должны извиниться! Да ну? И в честь чего это, интересно? – А кто вы такая? – Я? Кто я такая? Я Хэ Су. – Я не спрашивал, как вас зовут. Я спрашивал о вашем статусе. – Я просила вас извиниться, при чём здесь мой статус? Или вы извинитесь, только если я принцесса? Боже, что за странный человек! Вот именно. Странный. И опасный. Неужели не очевидно? А эта бестолковая синица продолжала играть с огнём. И пусть она развлекала его своими выходками, её следовало одёрнуть, а заодно оградить себя от дальнейших стычек с ней, которые ведь могут однажды и прискучить. – Значит, вы хотите услышать мои извинения?

– Да! И не только ваши! Тот юный принц тоже должен извиниться, и я добьюсь от него этого! – она просто полыхала негодованием и жаждой справедливости. – Чем выше статус, тем больше нужно уважать законы. Не согласны? Однако, это ново… Ван Со шагнул к склочной девчонке и навис над ней холодной чёрной тенью: – Ну ладно! Но как только вы услышите мои извинения, сразу распрощаетесь с жизнью. Устраивает это вас? – и, не дождавшись ответа, продолжил, намеренно растягивая слова: – Что ж… Я приношу вам… Но в этот момент его почти что жертва встрепенулась и порхнула за спину невесть откуда взявшейся супруги восьмого принца, которая, едва поклонившись, тут же увела притихшую поборницу справедливости со двора. Вот оно что! Стало быть, у этого невообразимого нечто с рынка были все права находиться во дворце и путаться под ногами. И к тому же, у него (вернее, неё) было имя. – Хэ Су, – проговорил четвёртый принц, задумчиво глядя вслед сёстрам и чувствуя, как внутри него разливается медовое тепло.

А ещё ему хотелось улыбаться. Впервые за долгое-долгое время. Прежде я не встречал никого, похожего на тебя, Су. Никого, кто так же дерзко и открыто смотрел бы мне в лицо, не отводя взгляд, не пугаясь моей маски и грубого обращения, не говоря уже о прямых угрозах. Тем более странно было видеть перед собой девушку, ведь с ними мне не доводилось встречаться особенно часто, да и приятных воспоминаний эти встречи у меня не оставили. Раболепные служанки в доме Кан, которых я больше слышал, чем видел. Безликие тени в доме кисэн, лиц которых я не помню. Нечастые в моей приёмной семье гостьи, с которыми у меня не было никакого желания общаться, да и у них со мной тоже. Другое дело ты.

Та забавная встреча с тобой осветила мою душу настолько, что я решился повторно нанести визит матери. Мне вдруг стало легко и казалось, раз ты смотрела на меня так просто и открыто, то и королева Ю примет меня столь же радушно. Мы не виделись два года, я был её родным сыном, и я отчаянно жаждал её ласки или хотя бы одного доброго слова, но… Когда я пришёл, мать пила чай с Чжоном и Ё, моими родными братьями. Мне хотелось улыбаться ей. Хотелось увидеть улыбку в ответ. Однако… ничего не изменилось. Ничего, Су!

Она всё так же упорно отталкивала меня, то и дело упоминая мою приёмную мать, госпожу Кан Шеньджу, как будто та чужая женщина имела для меня какое-то значение! Несмотря на то, что я был родным сыном королевы Ю, я оставался её позором, её шрамом, который она пыталась спрятать в отдалении от дворца. А я имел наглость явиться и претендовать на её внимание и ласку! Это было моей ошибкой, но я так хотел увидеть мать, Су! Я так хотел коснуться её! Искалеченный изгой, никому не нужный, не любимый, я продолжал глупо верить, что кому-кому, но матери я всегда буду родным и желанным. Я ошибался.