1 часть (1/1)

Opening- Philip Glass, Bruse BrubakerПорез. Ещё. Чимину хорошо. Он оставляет красные следы на испорченное запястье и улыбается. Боль заставляет сердце биться быстрее, заполнять кровь адреналином и бешено отдавать в висках. Ему хорошо. Порез. Ещё. Он смотрит на руку и растирает кровь. Она приятна на вкус, посему и слизывает. Деликатес собственного производства, что после каждой ссоры появляется в наличии. Порез. Ещё. . Чимину нравится. Рука содрогается, ему нравится. Кровавая лужица на полу уже приличная. Красиво. Это всего лишь заброшка, так что не получит за испорченный пол. Это просто камень, обваленный потолок. На одном из обломков он и сидит. Порез. Ещё. В наушниках классика играет. Одна и та же мелодия, на повторе уже в который раз. Классику Чимин любит. А эта мелодия подходит как раз для такого. Порез. Ещё. Чимину хорошо. По телу проходит холодок от ветра, заставляя по коже мурашки бегать. А потом табун по телу пробегает от пореза очередного. Ему хорошо. Порез. Ещё. Кто знает, сколько крови он потерял и потеряет. Каков его предел. Дрожь. Опять. Ему нравится. Порез. Ещё. С лица улыбка не сходит. Она потеряла тот невинный вид. Теперь это скорее что-то безумное. Глаза не отличаются: жаждой крови полны. Желают больше порезов, больше боли. Больше боли, чтобы удовлетвориться и заглушить душевную. Морально ебут постоянно, Чимин привыкает, но не удаётся. Ему всего семнадцать, а он уже так настрадался. В семье он как антистресс. Боксерская груша, в душу которой все плюют и нисколечки не волнуются, больно ли. Мозгоебку устраивают и заставляют чимина ничтожество почувствовать. Другого олицетворение с собой он не видит. Не ощущает. Порез. Ещё. Чимину хорошо. Хорошо, что моральная боль заглушается. Не до конца, он все ещё в режиме ожидания прощения от родных, которые отреклись уже давно. Простить он не сможет, нет. Опустится на дно, чтобы прощать тех, кто не любит. Тех, кому похуй на чувство ребёнка, что все еще не может найти себя в жизни. Волнуется по поводу загонов больше, чем они думают. Порез. Ещё. Чимину приятно. Спокойно на душе от боли. Спокойствие с головой накрывает он руки расправляет на ветру и глаза прикрывает. Пряди тёмные назад под действием ветра назад заправились. Солнце заходит, в зарослях слышны кузнечики. Он один. Как и всегда хотел. Разорвать со всей родней связи и больше не видеть их. Свалить и больше не появляться. Темнота постепенно поглощает все вокруг. Чимин фонарик включает и ставит его, дабы освещения немного иметь. Ему хорошо. Хорошо вот так сидеть, не ощущать рядом людей. Не волноваться по поводу, что дома скажут. Что скажут в школе, на улице. Что скажут, если сейчас его заметят. Всего в крови, с канцелярским ножом в руке. С раскинутыми руками и прикрытыми глазами. Что ему нравится все это. Не волнует с этих пор. Не волнует с того момента, как он пришёл сюда, как собирался идти. Не волнует и сейчас, когда он берет новое лезвие и делает порезы. Порезы настолько глубоки, что видно жилы. Он их тоже разрежет, лёгким движением. А потом и ещё. Ещё. Ему нравится. Нравится страдать. Его сделали не интернет таким, а общество. Люди, а точнее родные. Рос он среди них только, на гуляния даже в этом сраном селе стоял запрет. Никто не виноват, кроме семьи. А потом ещё и все увлечения обосрут, считая, что психом из-за них становится. А то, что ребёнок психологию изучает, прошаренный в разных отраслях науки больше них, не волнует. Порез. Ещё. Он по вернёт голову в сторону дома, где и рос. Он так близко, и даже сейчас ощущает на себе присутствие взгляда матери. Ему похуй. Абсолютно. Похуй ровно с того момента, как пришёл, как решил, что смысла жизни уже нет. Порез… Еще… Чимину хорошо… Очень-очень… Ему нравится ощущать боль, доводить себя до точки невозврата… Как сейчас… Больше он не услышит он отчитываний семьи. Не услышит моральной ебли. Не услышит смех в его сторону. Не услышит тёплых слов от парочки человек. Больше ничего не услышит. Не почувствует горечь недоверия и лжи. Больше не будет заморачиваться, где достать денег на новый телефон, ибо этот мать привыкла проверять досконально, считая, что увлечения паковы только хуже делают. Он больше ничего не почувствует. Не осознает, что мелодия, играющая до сих пор в наушниках, слишком прекрасна. Что он выбрал прекрасное место. Не увидит прекрасную белую луну, на которую смотрел полу прикрытыми глазами. Не увидит руку, изрезанную до самых костей. Не увидит ничего. И его уже не спасти. Он это знает. Он слишком умен для своих близких людей, с которым общение было обманом. Его не успеют спасти. Найдут через пару дней, стоит какому-то человеку пройти мимо фундамента недостроенной школы и учуять запах тухлятины. А потом и парня найти. Семья будет винить всех в этой оказии, но не себя.Пусть даже и сыграли в этом спектакле главную роль. Самую главную.