Глава 1. (1/1)

Даже Богам порой бывает страшно, неуютно, неудобно. И ему, пылающему, подобно закату, вселяющему свет в души людей, было страшно. Но он был Богом, он не мог отступить, ведь его призвали молитвы людей.Это был страх перед теми, кто ему подчинялся, но вскоре он исчез. Люди поклонялись ему, люди любили его — за его доброту, за его помощь. Склад их всегда был полон, люди здоровы, поля плодородны, скотина хороша, и тогда он не призывал их поклоняться ему, чтобы творить чудеса.Он был счастлив, он хотел жить так дальше — с любимым и верным тигренком, с добрым учителем-львом, с людьми, не менее счастливыми, чем он. Но все хорошее влечет за собой боль.Ему было еще страшнее. Небо разрывали молнии, огненные шары, а грохочущий звук грома сливался с громким ревом льва. Да, ему было страшно — он боялся другого Бога, понимая, что вряд ли сможет победить. Он готовился к смерти. И ему было больно, когда горела его деревня, а он не мог ничего поделать — красное зарево лишь металось по деревне в жалких потугах помочь. И лишь серая пелена дождя и тоска делали прежде яркий красный свет каким-то блеклым, обреченным.Но нет, появился секундный лучик надежды — он рассек землю воронкой чуть поодаль. Не заботясь, что будет дальше — он кидал людей в воронку, он пытался спасти как можно больше. И спас столько, сколько смог.Новая земля, такая яркая, такая живая... Она вселила в него надежду, вселил надежду и веру в себя мудрый и спокойный Бог Солнца — Хазар. Своим золотым заревом, затмевающим само солнце, созданное Первоначальными, он осветлил и его, красное, вновь придавая ему яркий оттенок. Только Бог больше не был прежним — его пламя имело цвет не рассвета, а крови. Свежей крови, пролитой на изумрудную траву.Страх исчезал по мере того, как деревни вставали под его воинственную руку, а нервный и чуть трусливый Летис метался на своей уменьшающейся территории.Да, он перестал быть Богом Рассвета, становясь Богом Войны — он мечтал отомстить, он жаждал уничтожить. И лишь на секунды он одумался — когда то же зарево пожара уничтожало последнего союзника в тяжкой войне, а любимый тигренок, все еще остававшийся добрым, ушел на поводу.А потом — ярче, злее, кровавее вспыхнул рисунок над храмом, а потом мягкие и добрые чудеса сменились огненными вспышками, молниями. Он становился сильнее, он становился злее. Из того невинного и доброго Бога Новой Жизни он стал Богом Уничтожения.А потом, с новой землей, пришло осознание — он уничтожает людей другого Бога, как некогда уничтожал его людей Немезис. Так чем он лучше? Ничем.И на новом острове все вновь стало иначе — и вновь он стал добрым, он стал наблюдательным и рассудительным. Раскаленная земля в деревне сменилась мягкой травой, шипы на храме изровнялись, и небо над его территорией словно просветлело.И вновь явился Новый Бог, новая Надежда.Вот и тигренок, ласковый и нежный, но побитый звереныш. А там — снисхождение к тому, кто осознал свои ошибки. Слабых ведь нужно прощать. Так почему бы и нет?И далее — последняя стычка, даже, быть может, конец жизни.Воинственный Бог, как предполагал прежде юный, был далеко не ярко-красным, не кровавым, не метающим молнии каждую секунду. И на долгие минуты Рассвет увидел в Немезисе себя — отчаявшегося, сбитого с истинного пути, но мудрого, но злого себя. И, пожалуй, так и было. Бледно-оранжевый свет, легкий туман, висящий над храмом, и этот голос. Да, он был таким же, как он. И вполне возможно, Рассвет был бы его копией, если бы не сошел с пути разрушения.А далее... А далее боль, разрывающая на части то, что люди зовут душой. И картина последней, понимающей улыбки тигренка. Его чуть сдвинутые уши назад, жалобное рычание, опущенная голова, но уверенный взгляд. Уже не малыш, он осознавал, что он должен сделать. И с прощальным ворчанием полосатый ласковый мальчишка сгинул в жерле вулкана.И тогда пришла та боль, вспышкой ослепившая отчаявшегося Бога. И пришло полное понимание Немезиса — он ведь некогда потерял все — существо, людей, земли. И теперь Рассвет понимал Бога Войны, что с ухмылкой в этом бархатном голосе попрощался с ним раз и навсегда.А потом Красный Бог не выдержал — его тут больше не держали, и храм опустел, и яркое красное зарево рассвета исчезло в темном космосе. Пришел сон, такой сладкий, такой спокойный сон, прогнавший боль.А мимо неслись планеты, звезды, секунды и столетия. Лишь не менялся он.