Голос из могилы (1/1)

Небо сжалилось над Эсмеральдой: после речей Квазимодо она провалилась в сон. Теперь её ждали жуткие часы. Когда она открыла глаза — её окружала кромешная тьма и узкое пространство. Она осознала, что может двигать руками, нащупала перед собой дерево. Деревянный ящик.— Меня похоронили... — осенило её. Чудовищный ужас наполнил её душу и заставил проснуться окончательно. Не помня саму себя, с ужасом и криком она заколотила в доски руками и ногами. — Помогите! Помогите! Ради Бога! Кто-нибудь, услышьте, я жива! Я жива!Так кричала она несколько часов. Безрезультатно. Ответом была ужасаюшая тишина, которая сводила с ума. Девушка замолкала и через время кричада опять с ещё большей яростью, в слезах и истерике. Её никто не слышал. Отчаяние заполняло:— Клод! Клод, где же ты? Я люблю тебя! Я люблю тебя!Она сорвала голос. Она поняла, что этом ящике останется на всю вечность.— Помогите, услышьте меня, я жива! Я жива! Умоляю, повесьте меня! Зарежьте меня! Повесьте меня! Это лучше, чем такая смерть.От нехватки воздуха её, обессиленную, потянуло в сон.***Чёрная полоса наступила в жизни Феба де Шатопера. Об молодом офицере долго не рассказывалось, а ведь в его жизни произошли большие изменения. Во первых, раскрылись его сотрудничества с бандой цыганских попрошаек, с которых он собирал дань. За это он отсидел положенные штрафные дни в тюрьме. Во вторых, едва выйдя на свододу, Феб в радостной эйфории носился верхом по городу. Совершенно случайно налетел в толпу людей и случайно убил женщину. Несчастная упала и разбила голову об мостовую. Будущий тесть Феба Арман де Гонделорье, к счастью оказавшийся рядом, живо подал голос схватить бродягу, который неудачно оказался на этом же месте, якобы это он толкнул женщину, когда не получилось выкрасть у неё кошелёк.Об этом инциденте все скоро бы забыли, тем более, что женщина была простолюдинка. Только на месте происшествия оказался лютый враг Феба лейтенант Мае Феди. Он поднял шум, взывая к народу, чтобы никто не позволял себя обманывать: все своими глазами видели, кто по-настоящему виновен. К лейтенанту вынуждены были прислушаться и на суде, в котором судили бродягу. (Жеан вёл протокол этого дела.) Неудачника отпустили и не повесили, а Фебу надлежало выплатить крупную сумму денег семье погибшей. Отныне на капитана косо смотрели в высшем свете, потому что банальное дело получило огласку.Надо сказать, вовсе не благородные мотивы двигали лейтенантом. Он хотел навредить Фебу, очернить его в глазах его невесты, на которую он положил глаз. К неудаче Мае Феди семья Флер де Лис не сорвала их помолвку с Фебом. Даже когда он намекнул её отцу, что его род не менее знатный, чем у капитана, и что Феб на самом деле сын разорившихся родителей и женится на его дочери, чтобы поправить финансовое положение. Арман де Гонделорье пересказал ему слова дочери, что она всё равно предпочитает Феба, она не верит ни единому поклёпу, а то что он не богат, её совсем не волнует.— Я не враг своей дочери, кого она хочет, с тем и будет, — ответил отец Флер де Лис.Именно в те отрезки времени Феб был сильно подавлен, много выпивал в кабаках. Именно тогда пошёл на спор выпрыгнуть голышом из окна старой Фалурдель. К существующим неприятностям добавились постоянные смешки зевак, что Феб любитель ласкать старческое тело.К настоящему времени, к которому подходит повествование, Феб неожиданно узнаёт, что минувшей ночью его невеста сбежала из дома с лейтенантом и они тайно поженились. Более того, консумировали брак. И для её семьи, и для Феба это оказалось абсолютной неожиданностью — Флер де Лис до последнего не желала ничего знать об этом гадком Мае Феди. Феб никогда не замечал, чтобы его отношения с Флер де Лис как-то ухудшались. У них был скандал, когда невеста узнала, что он был ранен отнюдь не шпагой лейтенанта на дуэле (по словам Феба), а ударом ножа неизвестного разбойника, когда шёл на свидание к "той противной цыганке с козой". Флер долго ревела и ругалась, в итоге простила Феба, их отношения опять стали нормальными. И совершенно неожиданно она сбегает ночью с другим. Феб остался с носом: и без невесты, и без её приданого. Более того, его противник тоже стал капитаном и теперь добивался, чтобы Феба сослали в Реймс. Феб чувствовал в этом слабость соперника — стоит ему сказать Флер пару слов, сделать пару жестов и она снова уступит ему, он всё ещё имеет над ней власть, — поэтому он искал встречи с бывшей невестой. Он знал, что ей уже его не вернуть, — она безвозвратно замужняя женщина, — он хотел показать ей как ужасно она распорядилась своей жизнью.Феб подошёл к особняку Гонделорье, его встретил хозяин дома и попросил больше сюда не приходить, тем более что он, Феб, скоро отправится в провинцию. Даже не в Реймс, а в деревню. Капитан сглотнул комок слюны и она оцарапала ему горло.— Я не надеялся вернуть вашу дочь, — уверял Феб. — Клянусь Христом и Сатаной... я бы хотел вернуть ваше доверие. Я хочу остаться в Париже. Это единственное, что меня волнует. Прошу, дайте мне шанс.Арман де Гонделорье кивнул и оба отправились во Дворец Правосудия.— Мы спустимся в тюрьму? Какие-то новые узники? — спросил Феб.— Нет. Мы пришли сюда, потому что в моём доме я опасался, что наш разговор подслушают моя жена или дочь. Как ты знаешь, мой брак в котором прявилась Флер де Лис, мой второй брак. Первый раз я был женат на другой. Я развёлся, она постриглась в монахини.— И?Генерал показал капитану письмо от бывшей жены. По мере прочтения глаза Феба вылезали на лоб. Настоятельница писала о том, что ей помогает сам Бог. На её запросы откликнулись в Риме, чтобы устранить несправедливость. Если их брак, по словам дорогого супруга, никогда не был действительным из-за того, что их венчал не священник, а выряженный артист, значит она в праве забрать всё, что ей принадлежало. Пусть даже с опозданием на 20 лет. Он должен вернуть ей всё её огромное приданое и все принадлежавшие ей земли. Теперь они должны вернуться в её распоряжение и стать частью монастыря. Аминь.— Насколько мелочной надо быть: она перечислила даже каждую тарелку, каждую салфетку, всё драгоценности, которые я должен вернуть, — сокрушался несчастный отец, — а ведь их носит моя дочь. Как я их отниму у неё? Я в ужасном положении, парень. Гадюка поклялась меня разорить. И мне не с кем посоветоваться. Не с мерзким же зятем.Феб ухмыльнулся чужому горю. Вовремя обрадовался, что Арман де Гонделорье этого не заметил.— Итак, молодой человек, ты хочешь мне послужить? За услугу я обещаю, что тебя не отошлют в деревню.— И что я должен сделать? Уложить в постель настоятельницу монастыря?— Она стара для тебя, хоть и богата! Ты приедешь к ней и скажешь, что её дочь жива — та, которая умерла во младенчестве. Взамен получишь от неё документ, в котором она клятвенно подпишет, что все её земли принадлежат мне, она ни на что не имеет права. Она напишет обещание никогда больше не тревожить меня этими вопросами.— Боюсь, это выше моих сил. Сказать явную ложь и чтобы она уступила... судя по всему, она настроена решительно.— Это не ложь. Наша с ней дочь правда жива. Мне был необходим развод с ней, церковь дала бы его только в случае бесплодия жены. А она так некстати родила дочь. Я продал её цыганам. Мне плевать было на судьбу этой девки. Только ещё вначале года ко мне приставал цыган с намёками: не помню ли я его и кивал в сторону танцовщицы, не хочу ли я знать, хорошо ли она поживала все эти годы. Мошенник даже задурил голову девке амулетом, который поможет ей отыскать родителей. Будто бы мне было дело до этого! Фу!— Что за танцовщица? — спросил Феб, он почувствовал пот на лбу, догадка его осеняла.— Не помню. Сменарда.— Эсмеральда! — без усилий правильно проговорил имя девушки Феб. До этого как он только не путал её имя.— Верно. Сразу не говори имени, держи драматическую паузу, как в театре. Не будет верить, скажи пусть раскопает детскую могилу своего выкидыша и увидит пустой ящик. Потом она начнёт падать на колени, реветь, умолять назвать её имя, а ты говори: "Сначала бумаги". Справишься с заданием, в деревню не поедешь. Езжай сегодня же! Иди и сообщи ей, кто её дочь. Пусть подавится своей радостью и больше не пытается разрушить меня и мою семью!— Не слишком ли жестоко? — додумался спросить Феба. — Эта женщина мать.— Эта женщина сука!***Феб отправился к настоятельнице женского монастыря. Ветер дул ему в лицо и молодой офицер думал: как его несостоявшийся тесть мог быть таким глупым? Неужели он не знал подробностей, что цыганка была приговорена к повешению за покушение на жизнь его зятя и что зять встречался с этой уличной девкой? Теперь Феб понимал: не надо бояться потери репутации и скрывать, что Эсмеральда невиновна. Это наоборот все должны узнать! Зачем ему играть чувствами несчастной матери, он будет целиком на её стороне. Он любит её дочь!Да, Фебу пришла отличная идея. Жениться на цыганке — лучшее, что можно представить, теперь оказывается она не цыганка. Он вспоминал, какие чувства вызывал в этой малышке, она была в него безумно влюблена, она покладистая. Ей не нужно будет постоянно угождать в отличие от неправильной и своевольной аристокатки с завышенными требованиями — сложной девушки Флер де Лис, постоянно просить прощения и идти на поводу её визгов и капризов. Надо ли теперь разрываться между двумя женщинами, которые любят его, и которых он любит? Надо ли разрываться между желанием грешить с горячей девкой и бояться потерять будущую верную жену? Нет, не надо разрываться. Судьба дарит желанное объединение его страданий. Эсмеральда является воплощением и греха, и брака с богатой наследницей.Настоятельница встретила офицера хмуро, властно осмотрела его с головы до ног и провела в свой кабинет, напоминая, чтобы он вёл себя тихо — это женская обитель.— С чем пожаловали? — спросила она.Феб всматривался в тонкие черты лица женщины и находил сходства с известной ему девушкой. Про себя довольно ухмыльнулся.— Пожалуй, я догадалась, вы пришли от моего презренного супруга угрожать мне, а потом мирно уговаривать меня отказаться от своих планов. Никакие уловки не подействуют, никакие запугивания, я слишком многое пережила. А теперь говорите, что хотели. И пусть ваши слова ударятся об эти стены, как горох.— Ваша дочь жива, — выдал без прелюдий Феб.Он следил за лицом женщины, на нём смешалось удивление, изумление и презрение.— Вон! — гаркнула она и зазвенела в колокольчик, который взяла на своём столе, чтобы пришли выпроваживать гостя.— Ваша дочь жива, он сказал, что продал её цыганам, когда она родилась.— Уходите, господин Феб! Гнусный соучастник старого мошенника.— Я не его соучастник! Он хотел сделать меня своим соучастником, я на это не пошёл. Он поручил открыть её имя взамен на бумаги, я скажу его так.— Не верю! Этот человек может выдумать что угодно, лишь бы играть чувствами бедной женщины. Как это гнусно!Женщина коснулась пальцами своих висков и выбежала в сад. Она остановилась у маленькой могилы, хватаясь за сердце, Феб вышел вслед за ней.— Столько лет я плакала над ней, как над своей поруганной и оскорблённой красотой, — сказала она. — Если бы мой ребёнок был жив, это была бы радость моей жизни. Только это выдумка. Счастья нет.— Счастье есть. Я люблю вашу дочь.— Убирайтесь вон, мужчинам не позволено здесь появляться.— Позвольте откопать могилу. Мой тесть сказал, что она пуста. Я на вашей стороне. Я ничего не требую взамен этой информации.Настоятельница всплеснула руками, как от надоедливого человека.— Копайте! Меня же не вмешивайте в этот грех.— Где лопата?— У садовника.Феб нашёл садовника и достал лопату. Офицер вырыл яму и нашёл ящик. Настоятельница перекрестилась и отвернулась.— Пуста! — торжественно крикнул Феб. — Как есть пуста!Монахиня не верила своим ушам. Она обернулась и увидела пустой ящик. Она упала на колени, изумлённая, осознавшая, что её дурачили двадцать лет. Феб светился от счастья.— Само небо вас послало, господин Феб!— Ваша дочь — это Эсмеральда, та цыганка.Пакетта была настроена решительно:— Я срочно желаю её видеть и обнять. Едем сейчас же, господин Феб!— Уже вечер, почти ночь, — возразил Феб. — Не лучше ли дождаться утра?Начинались сумерки. Женщина не послушала совета офицера дождаться до утра. Он и настоятельница отправились в Париж немедленно.По пути Пакетта шептала:— Внутренним чувством я всегда это знала. Так вот почему моё сердце вздрагивало каждый раз, когда я видела её танцы, а я думала, она просто напоминает мне меня саму в молодости.На смену её изумлению пришёл гнев к бывшему мужу: как он мог продать собственную дочь цыганам!Феб рассказывал ей историю ареста Эсмеральды и несправедливого суда над ней. Сестра Гудула знала эту историю по слухам и послушала ещё раз.— Я хотел её навестить в Соборе, но я боялся, что она не желает меня видеть. Она думает, что я не защитил её в суде из-за её трусости. На самом деле я был смертельно ранен и не мог.— Надо было навестить в любом случае.— Я хотел... — на ходу выдумывал Феб. — Мне помешал уродливый горбун Квазимодо. Вот. Это он мне сказал, что она не желает меня видеть.— И ты поверил. Ох уж этот Квазимодо!Они пришли к Собору, втрата были закрыты. Тогда монахиня попросила Феба постучаться в мужской монастырь, чтобы через него проникнуть внутрь.— Что вам надо? — гаркнул заспанный привратник. Феб озвучил своё желание и получил ужасный ответ, что цыганка померла.— Это наверно шутка, — молвила мать, — Господь не может дарить надежду одной рукой и тут же её отобрать другой. Нельзя так зло шутить.— Она правда умерла, причины смерти не установлены. Её закопали днём на новом кладбище. Пятнадцатая могила от входа, могила в десяти шагах напротив дуба, на ней деревянная табличка с её именем.Настоятельница упала в обморок и ударилась бы головой об мостовую, если бы Феб её не подхватил.— Лучше бы мне было не знать, что она жива. Столько лет я оплакивала пустую маленькую могилу, а теперь придётся настоящую. Как это произошло? Нет, я не верю. Это всё шутка. Дайте мне пройти в храм и увидеть дочь сейчас.— Сожалеем, без архидьякона мы не можем впустить посторонних, — ответил монах.— Какое мне дело до твоего архидьякона! Зовите его сюда, я хочу от него узнать, как она умерла.— Наш архидьякон в тюрьме, вас туда не пустят. Он сам ничего не знает.Женщина плакала. Феб подавленным голосом предложил:— Сожалею, для меня узнать это — такая же досада. Позвольте отвезти вас обратно в обитель.— Нет! — властно оборвала она его. — Мы пойдём на кладбище! Найдём, где её могила.****Монахиня и офицер пришли на кладбище. С трудом они нашли могилу девушки. Пакетта прочитала деревянную табличку с её именем.— Как глупо распорядилась судьба, я по прежнему не верю, — вздохнула она. Неожиданно она дёрнулась. И спросила у Феба: — Вы слышите? — она припала ухом к земле.Монахиня не услышала больше ничего — обессиленная девушка под землёй крикнула только один раз и сдалась, поняв что на помощь никто не придёт. От недостатка воздуха она потеряла сознание.— Нет, — ответил офицер. — Пойдёмте отсюда. Вы очень слабы.— Нет! — закричала мать. — Копай! — Феб не тронулся с места. — Ты что, оглох? Я приказываю, копай! Как копал пустую могилу.— Тогда я знал точно, что она пуста. Я не возьму грех на душу— Трус! — зарычала женщина. — Все мужчины одинаковы! Я буду рыть эту землю руками! — её рычания превратились в слёзы. — Я не успела. Я не успала. Я отрою и попрощаюсь с ней...Феб наблюдал за нею со стороны, он посчитал, что женщина повредилась рассудком. Сестра Гудула сама раскопала могилу и открыла крышку гроба. Офицер увидел прекрасное тело мёртвой бледной девушки при свете луны. Она воплощала его потерянные надежды. Поневоле Феб засмотрелся на её лицо, бледное и дико красивое.

— Её руки были сжаты в кулаки! У неё бьётся пульс, пульс очень слабый, но есть! — кричала женщина.Феб не придавал значения крикам несчастной матери, посмотрел на тонкий серп луны, позлился на себя, — зачем он ввязался в эту кошмарную историю. Полнейшим ужасом стало для него следующее: мёртвая дева открыла глаза и посмотрела на него.Офицер держался, всё же потерял сознание. Феб был как простой солдат, неверующий, но суеверный.Эсмеральда открыла глаза, нос вдохнул свежий воздух. Перед ней находилась женщина, которая ощупывала её руки.— Кто вы? — спросила девушка.— Я твоя мать!"Он не солгал, он нашёл мою мать, — дошло до Эсмеральды, — нельзя было в нём сомневаться. Как я посмела! Только сейчас я поняла, как сильно люблю его. И нет здесь колдовства. Я люблю его!"Она увидела в тени дерева фигуру мужчины. Её губы бессвязно что-то шептали, словно молитву, её руки потянулись к нему. Видение расплылось перед глазами и образ Клода исчез, заменяя собой образ Феба. Офицер свалился в обморок.— Быстрее, быстрее, ей плохо, она бредит, — говорила сестра Гудула. — Мне не до твоих обмороков, идиот! Помоги мне закопать яму, иначе я закопаю тебя вместо неё!