1 — воин вереска (1/1)

Туман хлюпал под копытами лошади, просачивался, казалось, из самой земли, напоенной талым зимним снегом. Редкие островки ночных фиалок виднелись сквозь белую дымку тут и там, между ржавыми звеньями кольчуг павших воинов. Из насыпи в шагах двадцати от узкой тропы торчал меч со скошенной рукоятью; по его лезвию скользила лунная искра, ломаясь в сетке глубоких царапин.Горная гряда выступала из туманного облака черным мшистым чудовищем, походя на острый гребень со спины погребенного дракона.Райнер хмуро вгляделся вдаль. Позиция подступающих к подошве хребта отрядов уязвима, надо скорее продвигаться к перевалу, изрезанному полосками лесов и рек. Больше пространства для маневров в отличие от этой голой, засыпанной старыми останками степи.В кронах деревьев, у гладких речных скал и между толстыми стволами вековых дубов могли прятаться всякие твари.Уничтожить столько, насколько хватит жизни?— был отдан приказ. Не медлить, не подпускать к себе страх, продвигаться вглубь.Клятые горные племена шаманов вновь открыли старый портал?— перемычку между сумеречным и дневным мирами?— и оттуда высыпались орды демонов, гарпий, оборотней и прочей нечистой дряни, которая стремительно покидала хребет и, собираясь сотнями, уничтожающей мощью опустошала поселения людей. Снабженные темными артефактами, неуязвимые и яростные, они пожирали и рвали на части любого, кто вставал на пути, так что наладить с ними какие-либо отношения никак не получалось.Вырезать. И тварей, и шаманов?— всех, кто гнездится в пределах древней цитадели гор или пытается ее покинуть.Райнер слышал, что восемьдесят лет назад один колдун уже пробовал нечто подобное, в этот раз вышло иначе: темные объединяются в группы и сообщаются между собой, а значит, теперь являются организованной силой. Такого раньше не было.Однажды поучаствовав в бою с гарпией?— оглушительно кричащей крылатой женщиной, выпускающей из рук потоки кристального льда?— Райнер уже не брался утверждать, будто мог справиться с кем и с чем угодно. Его тогда чуть не прикончила орущая на незнакомом языке блондинка, ростом вдвое него ниже. От холодного осколка, пробившего грудь, надлежало бы и умереть?— эпично, в залитой рассветным солнцем пещере, сияющей камнями в стенах и испещренной рунами, но как-то обошлось; Райнер пришел в себя и пожалел об участи живых, вынужденных терпеть тяжесть затекшей спины и колкость замерзших пальцев.Было достоверно известно, что близок лагерь орков. Уже назавтра воинский орден столкнется с ними, не зная даже, у кого численный перевес.Впрочем, не обладающих разумом тупых монстров можно косить одного за другим?— лишь бы с ними там не оказалось шаманов, отдающих приказы.Райнер слабо себе представлял предстоящую битву. Капитан сказал использовать обычное построение, раздал амулеты от ментального воздействия и пожелал удачи.Капитана Райнер что-то давно не видел.Воздух здесь оказался совсем иным, не таким, как в душной западной столице, пропахшей сластями и цветочными духами знатных дам. От такого воздуха, наверное, запросто опьянеешь. Пахнет туманной сыростью, землей и стоптанной травой.Райнер, прославленный наёмник, согласился участвовать в этом лишь за обещанные привилегии?— титул лорда, славу героя страны и какой-нибудь старенький замок на болотах. Не то чтобы все это действительно было ему нужно, но с таким набором дополнений у него было больше шансов жениться на понравившейся девушке.Идеологические размышления и поиск сути мира не были присущи Райнеру. Он считал себя воином, выполняющим свои обеты, и этого было достаточно./Они заночевали, пока имелась возможность. Развели костры, обкорнав деревья с подножий гор, проверили экипировку, накормили лошадей, выслушали указания на случай скорого боя с орками и, выставив часовых, поспали. Этой передышки Райнер совсем не почувствовал?— усталость все еще давила на плечи, собственные клинки казались тяжелыми.Вытирая пот со лба ладонью, обтянутой жесткой кожаной перчаткой, он наблюдал за стремительно приближающейся черной полоской, издалека звенящей сталью и выпускающей длинные, густо оперенные стрелы.Со знакомым легким шелестом вынув мечи из ножен, Райнер приготовился врезаться в неровные ряды противника.Несколько лет назад он использовал двуручный меч, но два отдельных клинка оказались куда удобнее, хотя и пришлось переучиваться, потому что клинки легче и быстрее, не такие медленные, как двуручник.Витиевато выругавшись, сосед Райнера, Жан Кирштайн, сорвался вперед, рассекая воздух исписанным рунами бастардом. Райнер сорвался с холма вслед за ним, щурясь из-за ветра, бьющего в лицо.Лезвия вошли в толпу, словно в масло, снеся несколько длинных грязных конечностей. На Райнера кинулись со всех сторон орки, вооруженные в основном копьями и дубинками. Часть энтузиастов он обезглавил сам, часть затоптала разъяренная лошадь; а после, не вдохновившись примером, большинство орков просто разбегались перед Брауном, пытаясь поранить бросками тупых ножей или, издалека?— стрелами, пущенными в скакуна.Клубы дыма под ногами, крики, лязг железа, нагретая полуденным солнцем сталь, пот и кровь слились в один-единственный звук и запах, ни на что не похожий, легко забывающийся и вспоминающийся охотно: звук и запах резни.Когда сходятся в поле две цивилизованные, подчиняющиеся определенному порядку вражеских армии, об этом слагают песни барды. Ничем не примечательное зрелище, на самом деле?— те же смерти и увечья, хотя в стихах их припорашивают рыцарским благородством, изяществом и светлыми идеалами.В некоторой степени это не всегда далеко от истины, но есть нечто совершенно иное?— свалка из двигающихся тел, вихрь из бряцающих лезвий и истошные вопли. Череда бездумных атак на любого, кто не ?свой?. Никаких пленных; убить всех. Избавиться от сорняков.Мечи Райнера уже истекали черной кровью, когда он начал ощущать жжение в руках от почти непрерывного движения. Лошадь шумно отфыркивалась и трясла головой. Сильно хотелось пить.Браун перестал утирать пот?— это было бессмысленно; он видел, как отступают назад орки и Кирштайн бранится сквозь зубы, соскабливая с пальцев песок вперемешку с кровью. Конь Жана пал, поэтому он, взвалив на себя потертую сумку и кинжалы, обмотанные в кожу, волок за собой меч и продолжал грубо ругаться.Райнер, собиравшийся посоветовать Кирштайну бросить бесполезное барахло, едва только открыв рот и прочистив горло, не успел предупредить о приближающемся орке с кривым клинком.?Он не успеет, да и я тоже?,?— подумал Браун.Жан, тащивший свой меч так, что тот царапал острием землю и цеплял редкую поросль, неожиданно сделал рывок вперед, оперся на одну ногу и, сбросив с плеча лишнее, двумя руками взяв меч, круто развернулся и всадил его орку между ребер, легко проткнув небрежно стеганый кожаный жилет. Орк пошатнулся, Жан с невозмутимым видом повернул в его груди меч несколько раз. Досадливо фыркнув, Жан снова нагрузился своими вещами и беспечным шагом пошел дальше.Пожалуй, волноваться за него не стоило.Райнер оглядывался вокруг и видел конных и пеших воинов, быстро бьющих убегающих орков. Можно было бы остановиться, отступить тоже, но каждый понимал: безвольные слабые орки, падающие десятками, как сухая скошенная трава, назавтра уже будут сильнее и организованнее. Лучше закончить с ними сейчас?— потом найдется, от чьих рук умереть. Плотная полоса деревьев, цепляющихся за ветви друг друга, показалась отличным способом не продираться сквозь толпу, а вынырнуть из-под сени крон в гущу орков и резать не глядя. Странно, что все обходят перелесок стороной?— через него легко пробраться.Перелесок оказался большим древним лесом. Внутри взгляд утыкался в бесконечно повторяющиеся стволы и листья, и ожидаемого просвета попросту не было, а звуки битвы лились как издалека, хотя еще секунду назад напрягали слух.Райнер проехал столько, что мог бы уже выбраться из ?перелеска??— такого, каким он видел его снаружи?— раза три.Он собрался повернуть назад, но волна боли окатила с головы до ног, и внимание начало ускользать. Падения и удара о камень он уже не почувствовал.//Травы шептали?— то неразборчиво, то громко, требуя внимания. Голоса у них были разные?— тонкие, эфемерные, прохладные; или низкие, переливающиеся тусклым блеском; или живые, смеющиеся, брызжущие соком солнца. Детские, юные, взрослые, неопределимые?— и много всяких, так что ни один язык мира не смог бы описать.Хотелось ответить каждому голосу, прикоснуться к каждому листу; выслушать всех, прильнув к влажной после ночного дождя земле, пахнущей по-особенному. Деревья переговаривались путаными фразами, переплетающимися в кружево длинных сравнений и переливов. В перезвоне подснежников скользили чужие имена, отрывки диалогов. Они, должно быть, слышали все это совсем недавно?— и теперь повторяют на разные лады, не сумев понять или наслаждаясь странным говором незнакомых людей. Птицы тревожились больше прочих; переносили гнезда, спорили, роняли перья вниз, гнули ветви, срывали свежую листву.Долго оставаться здесь было нельзя; и он собирался возвращаться, но его отвлек шепот где-то в глубине тропы, уходящей в высокие заросли камыша, скрывающих талый горный ручей. Из-под зелени серебрилось лезвие клинка, а рядом?— еще одно; и янтарь чьих-то светлых волос в росе смешивался с травой.Оставлять здесь раненого воина было нельзя.///Удар пришелся в спину; не особо умелый, но сильный?— как будто собирались рассечь от лопатки до последнего ребра, но неощутимое острие сорвалось ниже, почти до бедра.Жгло солью, рваную на краях раны кожу будто выворачивали наизнанку, оголяя еще больше мышц, изнывающих от боли. Под ними зудели пчелами острые иголки, прорывающиеся к легким и царапающие горло с каждым вдохом.Райнер силился открыть глаза, разорвать паутину бессознательного сна, длящегося слишком долго.Придя в себя, он почувствовал сильный жар и какой-то сильный травяной запах, сладким дурманом окутавший рассудок. Вокруг было темно и мутно, а кто-то тихо вытесывал из тишины угловатые слова, ни на что не похожие и оттого такие знакомые.Мир раскроила пополам полоска ослепительного света?— край полога оттянула бледная ладонь, и солнце заглянуло под него.—?Ты все пытаешься, Берт? —?Спросил кто-то высоким хрустальным голосом.—?Должно получиться. Принеси мне еще воды, Армин.Усталый, хриплый, ровный тон. Как из старых, обрывочных сновидений; будто услышанный некогда в переплетении переулков родного города, точной картины коего никак не вспомнить. И взгляд. Серый с зеленым, как древесный лист в потоке речной воды.Эти зеленые глаза глядели в Райнера с заботой и отчуждением одновременно. А потом, вглядевшись, замерцали и начали излучать прохладу.Дыхание успокоилось, жар спал.—?Тебе нужно спать, иначе не выздоровеешь.Райнер провалился в глубокий, отличный от прежнего, сон, успев заметить манеру напевно произносить слова и едва уловимую картавость.В следующий раз он очнулся уже на закате. От земли веяло прохладой, издалека слышались сверчки и чей-то неспешный разговор.Райнер приподнялся на локтях и обнаружил себя на толстом матраце под пледом в причудливых узорах. Везде лежали, висели на нитках и были связаны между собой пучки трав и цветов, пахнущих по-разному и отвлекающих этими запахами.—?Как ты себя чувствуешь? —?Спросил голос из тьмы.