Дитя пустыни (ангст, фэнтези(?), магические сущности, смерть персонажа) (1/1)

Дэмиен замер, когда почувствовал, что теплый комок связи в груди исчез. Одно долгое, бесконечное, замершее мгновение юноша чувствовал все?— дыхание пустыни, движение песка, ветра, сердцебиение каждого животного под песком; юноша чувствовал воду глубоко под своими ногами, бесконечное присутствие времени, прошлое и настоящее, каждую каплю крови, впитавшуюся в песок?— Но он не чувствовал Тима. Связь становилась тише, когда они отходили друг от друга дальше, но никогда не исчезала совсем; Дэмиен ощущал присутствие любимого между ребер, на кончиках пальцев, где бы тот не находился. Сейчас же в грудной клетке было слишком пусто, слишком много пустыни и слишком мало?— Тима. Дэмиен обернулся?— битва продолжалась; сплетение тел, оружия, безумная пляска хаоса среди бесконечного спокойствия пустыни не умолкала. Всполохи цветов, блики стали, несмолкаемый гул; Дэмиен не чувствовал любимого, не видел среди схлестнувшихся армий его фигуры. Холод между ребер?— уничтожающий, душащий; пустота на месте теплой связи?— обрубленный узел. Его панику слышали песок и ветер; одиночество, забытое и забвенное, чувствовала вода глубоко под ногами. Дети пустыни не оставались без помощи, если нуждались в ней?— ужас, держащий юношу за горло, бессилие, сковывающее по рукам, ненависть, заставляющая двигаться?— пустыня слышала его. И если ветер толкнул его в гущу сражения, если песок был твердым под его ногами, если сражающие не касались его?— Духи пустыни не оставались брошенными, а потому ветер вел его в толпу схватившихся воинов, туда, где лежал Тим. Дэмиен не ощущал его между ребер, на кончиках пальцев, но он чувствовал его через пустыню, через пески, окружающие его и впитывающие его кровь, через ветер и воду, над ним и глубоко под. Люди мелькали, бесполезные и жалкие, секундные тени в бесконечности времени; росчерки цветов и вспышки света?— Дэмиен бежал и не чувствовал своих ног. Сражение двигалось, и, может, пустыня услышала его отчаяние, может армии теснили одна другую?— Тима Дэмиен увидел лежащего в песках, среди других тел, ненужных, оставленных позади, вне битвы и топчущих песок солдат. Путь до него казался длинным, бесконечным?— и то, что теперь Дэмиен чувствовал биение сердца, редкое и умирающее, противоположное его лихорадочному, замедляло путь еще сильнее. Когда его колени коснулись песка, руки?— чужих волос, сердце Тима уже не билось. Песок жадно пил текущую кровь, и Дэмиен отстранено подумал, пальцами зарываясь в пряди, что в этом песке он узнавал себя, ищущего в любимом хоть крупицу угасающей жизни. Юноша наклонился, укрывая тело собой, пряча; вдыхая полуунесенный ветром медный запах крови, пустой и одинокий в такой же одинокой пустыне, в хаосе умирающих людей. Тишина опустилась вместе с Дэмиеном, он чувствовал ее одеялом, укрывшим его спину, стелющимся дальше, отрезающим от битвы, заставляющем замолчать и ее. Юноша чувствовал как леденеют его пальцы, как внутри него не остается ничего кроме абсолютной пустоты, вечного холода и боли, царапающих горло слез. Духи пустыни были одиноки по своей сути, но, научившись избавляться от одиночества, навсегда становились уязвимы. Как и любое магическое существо они несли в себе огромную силу, с ней же?— не меньшую ответственность и бо?льшую слабость. Их умирающие партнеры уносили их за собой; Тим уносил его за собой, но у Дэмиена было еще здесь дело. Юноша поднялся?— впервые в жизни тяжело, чувствуя, как каждая клеточка его тела умирала, каменела; чувствуя всю тяжесть утаскивающих его в пески сил, утекающих сквозь телесную оболочку, как вода. Пустыня молчала; молчал ветер, молчали воды, пески и камни, молчали глубоко под ногами животные; Дэмиен чувствовал их скорбь, чувствовал, как все останавливалось в почтении и грусти. Дети пустыни, сильные духи, могучие и смертоносные, бессмертные и вечные, как сама пустыня, редко умирали. Они предпочитали партнеру и неминуемому концу жар бесконечных битв, холод ночей, абсолютный покой песчаных волн; Дэмиен винил человеческое начало в себе, в своей слабости, но на самом деле знал лучше. Не человеческий отец был виноват в его необходимости найти партнера, а мать; дочь самой пустыни и моря, вечность назад здесь бушующего. Его мать предпочла вечности кратковременную человеческую связь; она чудом не рассыпалась лишь благодаря матери и отцу, когда пришел час ее человеку умирать. Кровь Дэмиена не несла в себе такой привилегии, но, может, он и не хотел себе ее. В конце концов, он знал, как умирает его мать каждый день, каждую ночь в вечности времени, удерживаемая лишь песками и водой. Люди были подобны ветрам, быстрым и неуловимым; они становились ими, умирая здесь, и может быть, на секунду подумал Дэмиен, может быть Тим тоже был здесь, рядом теперь; от этого выпрямиться было чуть легче. Пустоты это не убрало только; не убрало холода там, где у людей были сердца, не убрало петли с шеи, горькой и острой. Не исчез с обратной стороны век образ?— Тим, держащий его за руки, крепко, успокаивающе; Тим, обещающий ему, что все будет хорошо, гладящий его волосы; обожающий. Дэмиен прикрыл глаза. Тишина, окутывающая его, Тима, рванула вперед, не отрезая от сражения, но заставляя сражающихся замолчать и остановиться; сковывая хаос битвы, бессмысленный и беспощадный, опуская на головы всех осознание?— время кровопролития прекратилось. Дэмиен чувствовал, что умирает, что силы начинают бунтовать под его кожей, ища освобождения, но у него было дело. Дети пустыни обращались к ней?— и она отвечала. И ветер, и песок?— юноша чувствовал?— указывали ему на одного из воинов, замершего и беспомощного, среди таких же беспомощных людей, временных и чуждых пустыни теней. —?Вы,?— произнес Дэмиен, тихо, едва размыкая губы, но в наступившей абсолютной тишине его слышали все, каждый человек, стоявший ли близко, далеко ли,?— возомнили себя богами. Никто не шелохнулся, едва вздохнул; мир замер, замерли люди, пески, ветра; только время текло, независимое, беспощадное, равнодушное, да где-то на другом конце пустыни свистела буря. —?Вы устраиваете бессмысленные побоища, льете чужую кровь и забираете жизни,?— также тихо продолжил Дэмиен, чувствуя, как силы покидают его,?— пусть это не касается детей пустыни и ее самой, но ты,?— юноша открыл глаза; мужчина, на которого ему указала пустыня, молчал, бледный и одинокий,?— передал это в мою власть. Дэмиен снова прикрыл глаза. Через песок он чувствовал Тима, лежащего за его спиной, тяжелого и бездыханного; он надеялся провести их отряд в безопасности и спокойствии сегодняшним утром. Теперь он лежал мертвый у его ног, и винил в этом Дэмиен убийцу и больше всего?— себя. —?Ты убил моего партнера,?— Дэмиен снова распахнул ресницы, глядя прямо, в глаза, затравленные, но решительные. Ноги наливались свинцом, силы его бились, рвались наружу, чувствуя его смерть. —?Ты убил и меня, одного из детей пустыни, и на твою голову?— пусть падет. Пустыня шептала ему?— не простой рядовой солдат, но тот, кто вел этот отряд; тот, кто приказал на них напасть. —?Уничтожая меня, ты выпустил мою сущность и мои силы наружу?— и вот мое слово: ты не найдешь себе дома, не найдешь себе пристанища, ты не найдешь отсюда выхода. Ты будешь вечно плутать по пескам, умирая от жары и холода, ты не найдешь спокойствия, ты не найдешь своего освобождения,?— Дэмиен вздохнул, чувствуя, как его силы просачиваются сквозь поры его кожи, кружат среди солдат, находя свою жертву. Голос его, холодный и тихий, разносился ясно и четко между людей. —?Ты станешь одним из нас, детей пустыни, нелюбимый и нежеланный, бессмертный, не имеющий своего партнера, не имеющий своей свободы,?— юноша вздохнул, не отрывая взгляда от бледнеющего лица,?— ты будешь бестелесным и немым. Никто во всем мире не узнает о тебе. Ты забрал ребенка пустыни?— и я возвращаю его обратно,?— Дэмиен прикрыл глаза, чувствуя, как магия его рвется из него. —?Я все сказал. В абсолютной тишине юноша повернулся и наклонился к Тиму, опустился рядом, вплотную. Осторожно, нежно, он уложил чужую голову себе на колени и укрыл собой, как мог, и выдохнул. Сквозь сжимающие его горло слезы, сквозь ощущение каменеющего тела, Дэмиен чувствовал?— его силы покидают оболочку, находя новую, исполняя его приказ. Тим в его руках?— такой же как и он сам, каменеющий, застывающий навсегда во времени, ощущался как освобождение. Отголоски пустыни донесли до него крики людей, шум начавшейся бури?— и мысль: через множество лет на этом месте из скалы будет бить источник; здесь раскинется оазис, великолепный и мирный, на территории которого будет запрещено любое оружие. Остров жизни и спасения; оазис, один из немногих, редких?— таких же мертвых детей пустыни, как и он сам.