1 часть (1/1)

Пасифика - самая добрая и светлая девушка из всех, кого он встречал. Она слишком яркая для него. Слишком наглая. Слишком гордая. Слишком правильная. Все подчинялись, все тонули, а она – не позволяла манипулировать собой. Она была чертовски правильной девушкой. Дала отпор, съязвила. Вышла победителем в словесной перепалке. Смогла победить. Она слишком своеобразная для него. Ему это чертовски нравится. Диппер - самый темный и закрытый из всех, кого она встречала. Он слишком высокомерный для нее. Слишком самоуверен. Слишком сильно раздражает. Слишком сильно влечет всех в округе. Никто и не пытался противостоять, все тонули, а она и не понимала. Отталкивал, язвил, а потом помогал и спасал. Единственный, не просивший ничего за это. Единственный, кто понимает ее и видит насквозь. И ей это чертовски нравится. За ним каждая девчонка города бегала, как верная собачка за поводырём. А ему все равно. Каждая из них - девушка на одну ночь, не больше. Но они все надеются, верят. А он вышвыривает их из своего дома, подаренного родителями на двадцатый день рождение. А девчонки влюбляются в него все больше и больше. За ней бегают половина парней города. А ей все равно. Каждый из тех влюбленных в нее мальчишек - самовлюбленные нахалы, желающие заполучить ее из-за непокорности. Они очень сильно бесят ее, и, выкидывая очередной букет от надоевшего паренька, посылает его. -Пайнс, ты невыносима! - говорит Диппер, идя с Пасификой по ночному городу. Они слишком сильно засиделись в кафе. Общая компания сближает, не так ли? Они так не считали. Такие фразы – норма в их лексиконе, они всегда так. На людях готовы выцарапывать глаза друг другу, но наедине все ограничивается парой колкостей и милой, светской беседой. -Глифул, ты жуткий сноб! - парирует блондинка, украдкой глядя на собеседника. Ему жутко не хотелось идти с очередной девчонкой, надеющаяся на что либо. А Пасифика и не надеется на что либо, рисуя его портрет в очередном блокноте. Каждый лист с ним покоится в мусорном баке под ее столом. Слишком плохо нарисован. -Нахалка, - шепчет он. Ей жутко не хотелось идти с очередным самовлюбленным парнем, желающим затащить ее в постель. А Диппер и не пытается понять, почему так комфортно с ней. Каждая мысль пропадает сразу же, как появляется. Но после до трех ночи мучает его голову, мешая уснуть. Слишком неправильно. -Нарцисс, - так же шепчет она. Голову опускает - боится столкнуться с его взглядом. Боится увидеть в них насмешку, отказ, злобу, разочарование. Боится увидеть то, что всегда мечтала. Боится не оправданных ожиданий. -Не замерзла? - спрашивает он, зная ответ. Ее руки слегка трясет. На улице конец августа, ночь, почти двенадцать, а она идет в тонкой майке и шортах. Выглядит дико привлекательно, но он яро отгоняет эту мысль. Ей холодно, простыть может. В этот момент появляется мысль о заботе к Пасифике. Но слишком неоправданно. Диппер и забота. Бред ведь. -Нет,- лжет. Не хочет показаться слабой. Гордая. Непокорная. Она ведь безразлична ему, от чего же интересуется? Из вежливости? Бред. Ему все равно на ее жизнь, всегда была. Так с чего вдруг сейчас? - Ну конечно же, - говорит Диппер. Он снимает расстегнутую рубашку, оставаясь в футболке. А Пасифике идут мужские рубашки. Или только его?.. Бред. Ей все идет. Они уже достаточно взрослые, но все еще не могут понять очевидного. Как дети...*** - Вы уезжаете завтра? - интересуется Пасифика, все же принимая вещь Глифула. Она боится услышать ответ. Но не может не спросить.-Послезавтра, - с ответом в груди разливается некое счастье. У нее есть еще один день насладится этим летом. Насладится этой компанией. Насладится им. - У меня есть еще сутки, что бы испортить тебе жизнь, - смеется он. Но в голове совсем другая фраза звучит. -Дурак, - Пасифика ударяет его в плечо. Нельзя же так шутить. А вдруг он и правда так считает? Бред. -Прости, - наверное, первый раз извиняется Диппер. Они почти дошли до ее дома. Так не хочется расставаться. Крыша уже виднеется, в окнах свет горит. Родители дома, не спят. Она молчит, так мучительно долго. Не хочется уходить, не хочется прощаться. Так всегда. У них есть около пяти минут. А потом она пойдет выслушивать очередные крики родителей. А он пойдет слушать звенящую тишину своего жилища. Наверное, последние часы в этом доме он проведет в тишине. Но уходить от нее так не хочется.Он аккуратно берет ее маленькую ручку в свою, слегка сжимает. А ее сердце делает кульбит. Она отворачивается, скрывая свой румянец. Но руку не убирает, наоборот, крепче сжимает. А Диппер лишь усмехается, она такая милая, когда смущается. Такая родная и близкая сердцу. Это чувство приходит постепенно. Ты замечаешь, что человека становится все больше в твоей жизни. Диппер и не задумывался о том, что Пасифика стала одной из самых важных частей его существования. Он и не заметил бы. Только вот Пасифика стала уходить из его мира. Они меньше виделись, меньше общались. Пустота становилась больше. Но бывает так, что ты не видишь этого. А в один момент, взяв ее за руку, ты поймешь насколько тебе дорог этот человек. И насколько тяжело отпускать ее ладонь. Насколько сильно тебя тянет к ней. А бывает и так, что ты днями напролёт мечтаешь увидеть человека, обнять его. Он всегда такой недоступный, а сейчас сам тянется к тебе. Такое бывает. Ты постоянно отрицаешь все признаки симпатии по отношению к тебе, а он и не настаивает. А в один момент, когда он берет тебя за руку, становится так хорошо, так правильно и приятно. Как будто и нет того холода. И руку его отпускать совершенно не хочется. А они и не отпускают. Уже пришли к дому Пасифики, и просто стоят рядом. Так просто комфортно. Правильно. -Твоя рубашка, - начинает Пайнс, снимаем предмет гардероба. А он лишь надевает вещь на девушку, аккуратно поправляя. Она смотрит с немым вопросом. Не понимает. А Диппер улыбается. Впервые так искренне. Пасифика оборачивается, свет не горит, родители наверняка уже легли. Пора спешить. А время уже пробило за полночь. Она точно знает. -С днем рождения, - шепчет она, целуя парня в щеку и убегает. Так невинно, так правильно. Его много раз целовали девушки, но это легкое касание губ он запомнит надолго. Многие хотели бы большего от нее. А ему больше и не нужно, чтобы с глупой улыбкой дойти до дома и понять, что в этот дом он скоро вернется. И ей больше не нужно, чтобы прослушать все возмущения родителей и с улыбкой пойти в комнату. Она точно пойдет отдавать рубашку Дипперу.Но это все завтра. Сейчас оба лежат на своим кроватях, в разных концах городка, думая друг о друге. Мечтая о завтрашнем дне. Мечтая друг о друге.