1 часть (1/1)

***— Пообещай, что не влюбишься ни в кого до выпускного, Юнги-я! — Малыш взял за крохотную ручку омегу с ярким запахом Иланг-иланг. Неповторимый аромат цветка является верхней нотой известных всем духов Шанель №5, которыми изо дня в день использовала мама Хосока, что так же заставило ещё в первую встречу мальчиков заинтересоваться скромным омегой. — А что произойдёт на выпускном? — Перебирая во рту леденец, Юнги с неподдельным интересом разглядывал лицо маленького альфы напротив, как в первый раз. Будто и не был знаком с Хосоком полжизни. — Я сделаю тебе предложение и возьму в мужья с твоего согласия! — Задорно сказал альфа и, притянув Юнги за руку, прижал к себе. Обнял, как и всегда, будто укрывая от всего мира. Ручки кольцом легли на хрупкие плечи, а голова, склонившись, упрятала маленького омегу. В столь частых объятиях Юнги чувствовал себя защищённым и любимым самой чистой невинной и детской любовью Хосока. Сами же дети не понимали, что значит любить, их любовь была дружеской, но кто бы объяснил им, что делают предложения любви и сердца те, кто любят другой любовью. — Обещаю, Хо! — Крепче прижимаясь к тёплому телу, вдыхая специфический, но любимый запах сигарет, которым пропахли вещи и волосы альфы. Юнги повёл носом вдоль чужой шеи, утыкаясь носиком и вдыхая полной грудью настоящий запах альфы. Табачные ноты запаха Хосока прекрасно сочеталось с сигаретным дымом, думал Юнги. Странно, конечно, когда от девятилетнего мальчика пахнет табаком, но сам же Юнги упивался этим сочетанием. Ноты сливы, табака и имбиря влияли исключительно успокаивающе на омегу. — Юнни, у меня есть кое-что для тебя, — Выпустив из объятий маленькое тельце, альфы потянулся в кармашек чёрных штанишек. Омега же внимательно следил за тем, что достаёт друг. — Вот, смотри. — В сжатом кулачке, который Хоби достал из кармана, разжав, лежал значок. К булавке на клей была приклеена вылепленная Хосоком фигурка. Из глины, аккуратно раскрашенный красками, был вылеплен цветок. Каждый лепесток раскрашен в свой цвет, а сердцевина смотрела на Юнги с улыбкой, добрыми глазами. Маленький омега смотрел на подарок, как на восьмое чудо. Юнги часто делал другу поделки, но Хосок не особо любил работать руками, был далёк от творчества. Но аккуратно сделанный цветок заставил запищать мальчика. Он бережно взял из рук подарок, прицепил на свою бежевую футболку, от чего значок сразу бросался в глаза, привлекая внимание. Оттянул одежду и взглянул, рассматривая. А затем вновь припал к альфе, теснее прижавшись. ***— Hope World? — Юнги отошёл на несколько шагов назад от стены, рассматривая граффити альфы. Желтые буквы толстым шрифтом было выведено HOPE, а голубым WORLD. Удивительно, как гармонично рисунок вписался в другие граффити парней. Стена была усыпана всевозможными значимыми фразами, что старательно выводились в течении нескольких лет. — Да, наш с тобой мир надежд. Нравится? — Альфа стянул маску, перчатки и отошёл к Юнги, оценивая. Затем, улыбнулся самой яркой улыбкой, какой улыбался лишь для одного Юнги и повернутся к нему. Заглядывая в глаза, ища ответ на вопрос. Омега посмотрел в его глаза и одним взглядом дал понять, что ?да, нравится? и тут же примкнул в объятия. Хосок уткнулся носом в макушку, поцеловал нежно, невесомо. Укутал в нежности, как в одеяло, закутал любовью и укрыл от мира всего, защищая. ***— Ты уже решил, что будешь делать в будущем? — Пятнадцати летний Хосок схватился за спелую клубнику и отправил в рот, наслаждаясь вкусом. Его выкрашенные в рыжий волосы растрепались от рук омеги, что лежал внизу, на его коленях. — Пойду на юриспруденцию, как хочет матушка, знаешь же, — Хмыкнул Юнги, не проворачивая головы на Хосока, а смотря вдаль, на закат. В его голубых глазах отражалось красное солнце, а на губах застыла ухмылка. Осветлённые белые волосы перебирал пальцами альфа, эта привычка ещё с детства: зарыться и растрепать всю укладку, немного, аккуратно оттянуть на всю длину и зарыться вновь. Юнги берет ещё ягоду и отрывает хвостик, протягивает к губам альфы и вновь отворачивается, смотря на город. Каждую среду парни приходи на крышу жилого дома, с которого был изумительный вид на Сеул. Это стало их местом, куда никто кроме Мин Юнги и Чон Хосока не имели доступ. Город с этого ракурса никому не был знаком, кроме них. Атмосфера, утаённая на этой крыше не была известна никому. Здесь сделаны тысячи снимков на телефон Юнги. Здесь проведено огромное количество часов. Здесь бетон хранит тысячи воспоминаний, моментов этих двоих. Здесь другой мир. Здесь, на стенах, фразы, понятные лишь омеге с запали шанель и альфе с запахом табака. Здесь был первый поцелуй, здесь было сотое признание в любви. Это была не просто крыша многоэтажки, это был целый мир надежды влюблённых. Целая вселенная. ***— Думаешь, мне легко было принять это решение? — Прожигая взглядом лицо омеги, что покраснело от слез, прорычал альфа. Его сердце кровью обливалось, смотря на то, как содрогаются плечи Юнги. Как подрагивает его губа, как он прикусывает ее, чтобы не позволить новым слезам дать свободу. Как мечется взглядом, стараясь проморгаться, избавиться от пелены слез. Как избегает глаз Хосока. Как сжимает до побеление костяшек толстовку, — Юнги, всё будет, как прежде. Обещаю! — Руки тянутся к плечам омеги, притягивают к себе, укрывают в объятиях. — Я боюсь перемен, ты же знаешь, — Шепчет омега, захлёбываясь в слезах и запахе альфы. Но тот лишь крепче прижимает, хотя, казалось бы, куда ближе. — Знаю, Юнги-я, знаю, но я здесь, рядом. Ещё месяцы будет все, как прежде, целое лето, — Поглаживая по спине хрупкого омеги, Хосок успокаивал. В головах обоих всплывали всевозможные варианты, как и это лето сделать незабываемым и насыщенным. ***— Как ты? — Хрипит в трубку Хосок, сам же разгребал стол в поисках конспекта. — Скучаю без тебя в школе. И, кхм, десятый класс, откровенно говоря, хуета — Юнги склонился над столом, устало вздыхая. — Колледж не лучше, думаю.И мне жаль, Юнни, что я оставил тебя, правда жаль, — Хосок извинялся, кажется, в... Юнги уже со счёту сбился. — Хо, мы давно все обсудили, все хорошо. Главное, чтобы тебе пошёл колледж на пользу. Кстати, в среду обещают дождь, возьми зонт, ладно? — Юнги наконец поднял голову, воодушевленный скорой встрече с альфой. Эти два дня казались мучительно- тоскливыми без Хосока рядом. Школа казалось непривычно шумной, Юнги чувствовал себя так одиноко, как никогда. — Кстати, об этом, Юн. В среду будет вечеринка знакомств. Должны придти все. — Юнги почувствовал, как Хосок сжался, почувствовал его вину. — Вот как.. Все в порядке, первая неделя, понимаю. Тогда, ммм..— Юнги поник, вновь опустил голову на стол, сжался комочком, как брошенный котёнок. Он вовсе не винил Хосока, он лишь боялся, что изо дня в день они станут отдаляться. Юнги не был готов так быстро терять альфу. Не был готов делить его с другими. Не был готов понимать, что слова Хосока о том, что все будет, как прежде, лишь способ его успокоить. Каждый из них понимал, что не будет как прежде. У Хосока новый этап в жизни, неизбежны перемены. Только вот Юнги не готов оставаться в хосоковом прошлом, он хотел следовать за ним в будущее и встречать его с ним под боком на их крыше, в их мире надежд. Это были надежды Юнги. — Ты устал, наверное, Хо. И я устал тоже, так что... до выходных? — Юнги не стал ждать ответа, боясь получить отказ, боясь не сдержаться и выпалить полное разочарования ?ты же обещал!?. ***— О, это ты тот парень, что танцевал со мной на столе в среду? — Посреди коридора Хосока поймал и остановил малознакомый омега. Резкий запах сирени ударил в нос и альфа даже поморщился. Затем вгляделся в омегу и начал копаться в воспоминаниях и моментах того вечера, когда заместо привычного вечера на крыше с Юнги он весело провёл его в компании незнакомых людей. Хосок много думал уйти из шумного зала, приехать к Юнги и провести вечер с ним, защищая от холода, заряжая энергией, зацеловывая его, чтобы не чувствовал себя одиноко. Но когда по ушам ударила музыка из колонок, давя своей ритмичностью, а в руках оказался стакан с пронесённым кем то алкоголем от глаз учителей сразу весело стало. Музыка не давила, желание танцевать росло с каждым новым глотком, мысли обо всем ушли на задний план. Хосок уже на столе, рядом танцует привлекательный омега. Снова алкоголь, а руки на загадочном омеге, что танцует у его ног. — Да. я Хосок. — Поправив лямку сумки, что висела на плече. — Знаю. И ты так и не позвонил мне, а я ведь написал тебе свой номер на запястье, — Хосок смутился, затем глянул на запястье. Там красовался не аккуратно выведенный маркером номер. А чуть ниже, почти стёрто ?Тэхён?. Чон даже имени его не запомнил, лишь помнил, что наутро голова болела сильно, помнил, что уснул в своей постеле, помнил, что писал Юнги извинения, помнил, что рассказал, как провёл вечер в голосовом, смутно, но помнил, что рвался приехать к омеге с чарующем запахом шанель. Только ответов от Юнги не следовало, спал, думалось Хосоку. — Тэхён, у меня есть омега. Я не ищу знакомств. — Хосок ушёл с мыслями о Юнги и провёл ещё весь день с ними. ?Сегодня. на крыше. сразу после школы.? — Написал Хосок, изнемогая от нехватки Мина. Хотелось зарыться в волосы, вдохнуть запах, поцеловать.***Жадно впиваясь в губы, подцепляя зубами нижнюю губу, оттягивая и вновь целуя, зализывая ранку, слизывая выступившую кровь. Руки альфы уже давно были допущены к телу омеги, шея давно истерзана сотнями багровыми пятнами. Хосок сейчас хочет больше прикосновений, жадными руками трогает сам хаотично, будто хочет притянуть ещё ближе, когда уже некуда, и трется так тесно, что Тэхен бедром чувствует тяжесть его члена.Чон размазывает поцелуи по губам, Тэхён, зажмурившись на мгновение, замирает. У омеги от предвкушения искрит под кожей, до того сильно хочется ощутить альфу.Хосок шепчет что-то сбивчиво, нажимает пальцами между ягодиц снова и снова, знает ведь, как любит этот омега, изучил давно. Он то трется членом, то жмется задницей в руку, цепляется в него совсем отчаянно, стонет куда-то в плечо, захлебываясь. Они целуются не в ритм, жёстко, сумасшедше, но от этого безумия внутри все взрывается. Тэхён в его руках вздрагивает. Усмехнувшись, Хосок заваливает его на спину и целует снова.***Юнги и не помнит, когда Хосок перестал признаваться в любви. Не помнил, когда привычный родной запах его альфы стал чужим. Не помнил, когда последний раз ощущал то спокойствие и комфорт рядом с Хосоком. Между ними повисло напряжённое молчание, запах лаванды нервировал юнгиево чутьё. Молчать с Хосоком всегда было комфортно, это не значило недосказанность, это не отражало отсутствие тем для разговора, они всегда были. Но не сейчас. Юнги чувствовал себя как на иголках, что больно впивались в кожу. — Скоро выпускной, — Первое слово за вечер. Яркой вспышкой проносится фраза ещё совсем маленького Хосока, обращённая к наивному омеге. ?На выпускной я сделаю тебе предложение и, с твоего согласия, возьму в мужья?. Доверчиво веря всему, что скажет альфа, Юнги готов дать руку на отсечение, он и сейчас верит, что Хосок сделает ему предложение руки и сердца, возьмёт в мужья и все вернутся на круги своя. Глупый Юнги. — Хосок, что происходит? — Чувствует подтупившие слёзы. Не впервой плакать из-за альфы, но каждый раз так больно. — Я люблю его. — Руки исчезли с плечо омеги, а в спину ударил порывистый ветер, от которого минутой ранее защищал Хосок. Его. Не Юнги. — И как давно? — Хотелось знать лишь, как давно Хосок стал не его. — Два года. — Хосок говорил, проглатывая ком, что с каждой фразой становился больше. — Два года, — Осознавая, прокручивая сказанное несколько раз в голове, ещё, ещё и ещё. Окунулся в воспоминания двух летней давности. Больно. — А я ведь до сих пор люблю тебя. Я до сих пор ждал выпускного, я наивно думал всю жизнь, что мы действительно сможем сохранить наш мир надежд, но, кажется, это лишь мой мир и всегда им был. Надежда была со мной эти два года, не ты. Я приходил сюда каждый день и вчитывался в каждую фразу на этой стене, что ты вырисовывал. Разглядывал каждый рисунок, подкрашивал граффити. Надежда, что ты сдержишь обещание до сих пор со мной.— О каком обещании ты говоришь? — Юнги не смотрел на альфу, но ему хотелось верит, что тот плачет, что он думает, как бы вернуть омегу, думает, когда же сможет вновь обнять и вдохнуть запах шанель, что так прекрасно сочетается с табаком. — Что сделаешь мне предложение и возьмёшь в мужья с моего согласия. и, честно, Хосок, я все ещё готов дать тебе согласие. — Юнги чувствовал себя жалким котёнком. Но он не боялся быть таковым перед Хосоком, он лишь боялся услышать смех и грубое ?какой же ты наивный и жалкий, Юнги?. — Ты такой наивный, Юнги. — Усмехнулся, а ощущение, будто по сердцу ножом хлестнул. Не щадя, глубоко всадил и теперь с улыбкой на губах смотрит, как течёт кровь, как уходит из омеги всякая надежда. — Мы были детьми, я думал, что люблю тебя как парня, но любил я тебя как брата. Самой нежной и искренней братской любовью. А Тэхёна я люблю страстной, жгучей, взрослой. — Хосок сглотнул ком, стёр слёзы, ли ж бы Юнги не увидел. Это было глупый оправданием перед самим собой, чтобы себя утешить. Чтобы самому разобраться, почему же к Тэхёну у него иные чувства, новые. Его он хотел грубо любить, а Юнги он хотел нежно целовать. Хосок боялся самому себе признать, что к Тэхёну другой интерес. Сам себя заставил убедится в правдивости и в глупом ?братской любовью?. Ни черта это не так, он любил Юнги до одури самой настоящей любовью, но думал, что будет его мальчик всегда с ним, полагался на его наивность, верил в их привязанность. Хотелось отмотать жизнь назад, когда он принял решение поступать в колледж. Хотелось послушать Юнги, утереть его жгучие слёзы и сказать уверенное ?вместе закончим школу и я буду всегда с тобой, как обещал?. Поцеловать в аккуратные губы, прижать к себе. — Ох, так значит, как брата. И целовал, как брата, и невинность моею забрал, как брат. Странные у тебя понятия о братской любви, Хосок. — Рукава толстовки Юнги были мокрые от слез, которые тот старательно прятал от альфы. Он вскочил на ноги, его трясло немного. Омега не знал, куда деть себя. Кинул взгляд на стену с граффити, подбежал к ней. Искал что-то, а после подобрал баловник с красной краской. Хосок долго не мог поднять глаз, его сжирала ненависть к самому себе, пелена слез не позволяла видеть четко, а слёзы не прекращались. Текли новыми дорожками, скатывались по подбородку, текли дальше. Давить всхлипы не было сил, иначе задохнулся бы. Кашляя, задыхаясь слезами и краской, спиной к содрогавшемуся в истерике Хосоку стоял омега. Он давил отчаянно на баллончик, распыляя. Фраза за фразой. Сначала исчезли под слоем кровавым даты. ?11.08.2011? - первая встреча, как им сказали родители. ?02.03.2013? - первое признание. Совсем дети, усмехнулся через слёзы Юнги. ?18.02.2017? - самым ярким цветом дата первого поцелуя. Рука дрогнула, устала давить на баллон. Тогда рука омеги провела по ещё не высохшей краске, только что распыленной, и запятнал ладонью дату. С тобой силой Юнги втирал краску, что, кажется, кровью уже залил окончательно. Не видно даты, но не стереть воспоминания. Кровавой ладонью с краской, которая ужасно больно щиплет ладонь, Юнги находит следующую дату. ?09.03.2019? - дата, когда Хосок подарил омеге ночь, а омега ему невинность. Вот теперь очень больно стало. Руку жгло, дышать невозможно, глаза слезятся. Но ещё не все закрашено, не все воспоминания мигренью отдаются в голове. За всхлипами и криками не слышно ничего, никого. Баллончик оказывается в левой руке, вновь надавив из последних сил Юнги стал распылять краску не глядя. Исчезли фразы, исчезло все. Словно красное полотно накинули на стену, ничего не видно. Но рука не поднялась тронуть HOPE WORLD. Хосок вздрагивает, когда рядом с ним пролетает пустой баллончик с краской, он ударяется о бордюр, но отскакивает и улетает вниз, в пропасть. С шестнадцатого этажа летит до самой земли, пока эхом не отдаётся удар. Тогда Хосок поворачивается, слух прорезается, слёз больше нет, а глаза ищут Юнги. Альфа смотрит на содеянное Юнги, но не может найти того взглядом. Слишком мутно, ничего не видит. Не слышно даже запаха шанель. А взгляд вновь приковывается к стене. Взгляд скользит, ища хоть что нибудь. Но не видит ни дат, ни фраз, лишь кровавым выведено HOPE WORLD, а в углу, неспособное скрыться за слоем краски, выцарапанное ключом от крыши :¨·.·¨: `·. H+Y forever.