1 часть (1/1)

Парень был явно не в себе. Нет, выглядел он вполне прилично?— белая выглаженная рубашка, чистые джинсы, прямая спина. Смоляные кудри казались чистыми и здоровыми, зубы белыми. Но Виктор сразу заметил дерганные движения, блестящие странным блеском черные глаза. Присмотрелся, и увидел на длинной шее полоску темной кожи?— блядский какой-то ошейник. Наверное, тут так было модно. Эта деталь и приклеила внимание Виктора к незнакомцу. Бляди так не одевались, их тело?— товар, который упаковывался красиво, во все зовущее, обтягивающее, манящее, одежды на них присутствовало по минимуму, а гонору?— по максимуму. Это же ?Вешалка?. Тут не только блядей, тут и экстремальные виды удовольствия можно было найти, если захотеть.Виктор не хотел. Он зашел просто выпить после тяжелого рабочего дня и не собирался ни с кем знакомиться, и почему-то в толпе людей ему уединиться было проще.Он намеревался вылакать полбутылки абсента с самым высоким из возможных здесь содержанием туйона,?— прочий был как моча?— посмотреть на мальчиков, одетых как девочки, которые танцевали прямо на барной стойке, и свалить к себе в конуру, чтобы всю субботу отсыпаться и страдать от головных болей. От абсента похмелье приходило похожее на маленькую доморощенную агонию. Это была эдакая агония-стажер: было очень хреново, но жить хотелось хотя бы потому, что в холодильнике стояла запотевшая бутылка пива.Только вот парень на стуле рядом казался таким раздражающим, что он не смог сосредоточиться на выпивке и смотрел, как он опрокидывает в рот тот же абсент из выставленных в ряд крошечных рюмок. Шот за шотом, без стакана с ледяной водой, поджиганий и специальных ложек с сахаром. Так пили те, кто не собирался получать удовольствие от напитка. Так пили те, кому нужно было залить свербящее нутро. Так пил сам Виктор.Он смотрел на длинные тонкие пальцы дерганного парня, на кольца-полоски и кольца-уголки?— минимализм опять был в моде?— и думал, что его руки можно было выставлять в музеях как картины импрессионистов. Чистая эмоция, вырванный из буйства красок ускользающий момент истинной красоты, который не повторится никогда. Росчерки серебра на фалангах и аккуратные отполированные ногти.—?Марко,?— рука протянулась через ряд пустых рюмок к Виктору, и он, очнувшись, сказал:—?Я не собирался знакомиться.Но рука никуда не делась, и Виктору ничего не оставалось, как ее пожать. Ладонь, которой он коснулся, на ощупь оказалась горячей и сухой, твердой и узкой, ее не хотелось выпускать, как поручень в метро, за который держишься, когда все вокруг шумит, толкается и норовит унести куда-то, сбив с ног.—? Тебя как-нибудь зовут? —?спросил Марко, и Виктор уловил отголоски аромата, которым любила пользоваться его мать?— ?белый чай?.—?Как угодно.—?Обычно я так говорю. Хотя, разницы действительно нет.Марко явно был не в себе, потому подвинулся на слишком интимное расстояние, мягко провел ладонью по его ноге и дернул язычок на молнии его джинсов вниз. Захмелевший, но еще способный отдавать отчет собственным действиям Виктор поднял голову и повторил:—?Я же сказал, что не знакомлюсь.—?Ты?— нет, а вот он,?— Марко погладил приставший член через белье,?— очень даже не против. Считай, что это подарок от именинника.—?Обычно подарки дарят именинникам, а не наоборот.—?У меня всегда все не так, как надо.В произнесенном звучала горечь?— так говорили только те, кто давно вырос из своей шкуры, а новая мала и расходится по швам, и он вынужден сохранять внешнюю целостность, чтобы не развалиться на куски внутри.Виктор думал, что от количества выпитого нормальной эрекции не получится. Или он долго не сможет кончить. Но Марко творил волшебство своими пальцами, с первой же минуты стало ясно, из какой?именно он сферы обслуживания?— движения были профессиональными, тренированными, ни одного лишнего. Марко, наклонив голову на бок, следил за его реакциями, и когда Виктор перестал сдерживаться и выдохнул, то высвободил член из ширинки, сдвинув резинку боксеров под яйца. Никто их них двоих не боялся стать объектом внимания?— недавно за этой же стойкой натянули одну из танцовщиц, и всем было, мягко говоря, параллельно. Таким в ?Вешалке? давно никого не удивить.—?И сколько тебе? —?спросил Виктор, опираясь о стойку локтями.—?Тридцать.—?Выглядишь моложе. Мне двадцать пять.—?Выглядишь старше.Виктор усмехнулся и покачал головой?— он это слышал постоянно. С его-то работой. Хотя бы сейчас он мог о ней не думать: в ушах стучала громкая музыка, мозги плавали в каше из обрывков мыслей, ощущений и эндорфинов, действующих на его уставшее тело не хуже опия. Может, это был абсент, неважно, главное, что он чувствовал себя моложе, чем выглядит.—?Тебе бы выспаться,?— произнес Марко, обводя большим пальцем потекшую от умело добытого возбуждения головку его члена. Опустил ресницы, проследил за своим пальцем и добавил:?— Будь умницей, дай себе расслабиться.Виктор уронил голову на сложенные руки, прижался к ним лбом и прикусил рукав рубашки. Марко, специально или ненамеренно, залез ему под кожу, и от этого его скрутило точно спазмом. Хотелось заорать, но орать было нельзя.Когда он кончил, заливая ладони Марко, ему показалось, что он на секунду оглох от звона в ушах. Марко вытер руки салфетками, запихнул мокрый комок из них в пустую рюмку и уже сухими пальцами застегнул его джинсы. Когда Виктор пришел в себя, стул рядом был пуст.Марко вернулся, когда потухли фонари в негласном ?красном? квартале Чайна-тауна, где под видом массажных салонов и спа располагались современные дома для утех. Нина?— хозяйка?— стояла на входе с тлеющей в мундштуке сигаретой. Затянутая в красное кимоно и такими же ярко-красными губами она напоминала ему одну из демониц восточного пантеона. И это было почти правдой, если не брать во внимание, что века, прожитые бок о бок с людьми, их всех перемололи и слепили что-то откровенно жалкое. Пародию на былое величие.—?Как отдохнул? —?поинтересовалась Нина, от которой не укрылась его рассеянность во взгляде.—?Не отдохнул,?— ответил Марко, поднимаясь по ступенькам. —?Без меня сегодня никак?—?Без тебя никак. Суббота, ты же знаешь. Будешь готов к вечеру?—?Конечно буду, моя милая леди,?— оттаял Марко, который ненавидел выходить в зал, но не мог отказать хозяйке, потому что она была еще и его другом.Нина улыбнулась, быстро целуя его в губы. Ко всем работникам она обращалась на ?Вы? и учтиво, не нарушая границ, и только Марко называла ?моя шлюшка? и ?библейская проституточка?, аргументируя последнее тем, что редкие клиенты, которых он брал, выходили от него с видом, будто им отпустили все грехи.Марко, пройдя к себе, разделся и лег на кровать, слушая, как ветер гуляет в шторах. День, который он не любил никогда, завершился, и утро его наступившего тридцатилетия пахло озоном, потому что ночью прошла гроза.Половина из работников заведения Нины имели нечеловеческое происхождение, тридцать лет для них?— как один вдох, а для него, не желающего жить вечно, это был рубеж. Еще лет пять, и никто не посмотрит, что у него идеальное тело и глаза библейской проститутки?— всеблагие и всепрощающие, если в них не останется огонька.Марко пока не решил, что сделает, когда закончит работать. Может быть, останется в доме Нины на правах старого друга. Может быть отправится путешествовать на накопленные деньги. А может быть застрелится.Он пока не решил.