VII ГЛАВА (1/1)
«Все люди носят маски, иные – из опаски, а кто-то по указке носит маски...», - вспомнилось Габриэль неожиданно. А ведь так и было, каждый человек имеет определенный набор масок, который меняет по мере необходимости, а иногда под этими самыми масками он теряет себя. Может, из-за этого амазонка так любила театр, это была ее слабость, пережившая века. В театре она могла забыть обо всем и притвориться, что все как прежде и не было этих веков одиночества и опустошения. - Прошу всех встать! Вы злобные соперники, я знаю. Откуда ж это тихое согласье, где ненависть настолько неревнива, что спит бесстрашно с ненавистью рядом? - произнес актер, игравший Тезея. Она столько раз смотрела эту пьесу «Сон в летнюю ночь» написанную несколько веков назад юным и полным жизни Шекспиром, что и не помнила сама, но когда оказывалась в этом городе, столь нелюбимым душой, то неизменно заходила в старый театр, чтобы насладиться показом. Много воды утекло с тех пор, как Габриэль была в Лондоне в первый раз, много случилось черных и светлых дней, но традиция смотреть эту пьесу у нее осталась на века. Особенно амазонка любила маленькие театры, в которых среди праздничной мишуры, красивых декораций и юных актеров теряла счет времени и забывала обо всех проблемах. Частым спутником ее в таких местах была давняя подруга, еще из той жизни, начавшейся века назад. Шумная, светловолосая женщина легкомысленно смеялась над шутками актеров, одаривая аплодисментами каждое их удачное действие и поправляя свою слишком открытую кофточку. - Афродита, - невольно улыбнулась этому зрелищу Габриэль. - В театрах так не пристало себя вести, нас выведут. Уже люди смотрят. - Ну, Габи, - захныкала богиня. - Не будь занудой. Это же весело, посмотри, какой симпатичный мальчик играет Тезея! - Афродита! - шикнула амазонка, заслужив несколько укоризненных взглядов от сидящих рядом людей, и пробормотала примирительно. - Все-все, молчу. Пьеса текла своим чередом, в котором Афродита словно маленький ребенок реагировала на все происходящее на сцене, а Габриэль мелкими тычками пыталась призвать ее к порядку. Едва отзвучали слова последней сцены, а актеры вышли на поклон, как Габриэль понемногу начала возвращаться в реальность из этой театральной сказки. Блеск и мишура окружающей действительности меркли вместе с софитами, и людьми, которые уходили потихоньку из зала. Через некоторое время Габриэль и Афродита оказались снаружи. Амазонка поежилась, ощутив холодный воздух улицы и услышав сирены машин. Что ни говори, а Лондон изменился до неузнаваемости со времени ее первого прибытия сюда.- Спасибо за чудесный вечер, Афродита, - грустно улыбнулась Габриэль, отмахиваясь от внезапно нахлынувшей ностальгии. - Не за что, сладкая горошина, - с нежностью пропела богиня и с лукавой улыбкой щелкнула пальцами - мгновенно одежда на них обеих изменилась с легкомысленных и открытых вечерних платьев на обыденную. Хотя, стоит упомянуть о том, что одежда богини изменилась несильно. - Что тебя гнетет, милая, - посерьезнела Афродита. - Что случилось? Дело в... ней? - И в... ней тоже, - тихо произнесла Габриэль, сунув руки в карманы потертой куртки. - Она искала меня. Что мне делать? - Я знаю, Зена приходила и ко мне. Представляешь? Она вломилась в мой заброшенный храм на Кифере, начала бить там вазы. Нет, ну, ты представляешь? - неожиданно протороторила Афродита, схватив амазонку под руку. - Зена разбила мою вазу! Вот, кто мне возместит потерю?! - Дита, милая, я куплю тебе вазу, - хихикнула Габриэль, поразительно, но легкомысленная на первый взгляд богиня умела развеселить ее, не прилагая к этому практически никаких усилий. - Еще ты устроишь мне свидание с тем милым мальчиком, который играл Тезея, - надулась словно обиженный ребенок Афродита. - Ты видела его мускулы? О, какие у него плечи! А как он на тебя смотрел? - Афродита! - протянула амазонка, призывая богиню к вниманию. - Ты совершенно не меняешься! - Конечно, милая, для друзей я никогда не меняюсь, - засмеялась счастливо она и вовлекла Габриэль в импровизированный вальс. Это было так странно, кружиться в танце в пригороде Лондона, погруженным в ночь, не заботясь ни о чем, оставив все проблемы и горести в стороне на эти мгновения. Наверно, лишь благодаря подобным вылазкам Габриэль не забыла, каково это, испытывать радость на вкус, и не погрузилась в пучину тьмы. - Афродита, - амазонка резко остановилась и резко произнесла. - Многие не понимают, как я стала врагом Небес и схлестнулась в смертельном бою с Арианой. Ты хочешь знать, как это вышло?- Если ты хочешь, - неожиданно посерьезнела богиня, а затем хитро улыбнулась. – Но я хочу все подробности. Все до единого. - Ты неисправима, - вздохнула Габриэль, притворяясь сокрушенной, но они обе знали, что это всего лишь часть игры.* * *
Лондон – это одно из самых трагических и темных мест в моей жизни, здесь произошло то, что изменило судьбу многих. Все правильно, здесь я потеряла свою кровную невинность, кто-то своих близких и родных людей, были и те, чьи судьбы сломал этот город. Но со временем, вынуждена признать, что стала находить привлекательным этот город, с его прохладой и тайнами, бесчисленной вереницей деревянных домишек, соединенных запутанными дорожками. В тот год, кажется, 1664, я прибыла на торговом корабле в Лондон, вещей, по обыкновению, было немного: сумка с личными вещами, плащ, под полами которого скрывались мои волшебные саи, и сумка с несколькими книгами. Что ни говори, но от некоторых своих привычек я не смогла отказаться за эти века, и одной из них была такая – воздавать хвалы всем известным и неизвестным богам неба и земли за то, что эта чертова посудина добралась до пора Лондона по извилистому пути, понятному, наверно, лишь дьяволу и капитану судна. Вот странность-то, с тех пор столько веков прошло, я посетила бесчисленное количество городов и стран, но иногда воспоминания словно бы покрывает легкая дымка забвения. Так и с той поездкой в Лондон. Едва мои ноги получили стык с землей, а не чем-то непостоянным, типа, корабельной палубы, как я ощутила висящий смрад в воздухе. Если бы я не знала, что это мир людей, то решила бы, что попала в Преисподнюю, а это штучки Люцифера, большого любителя поиздеваться. Слишком сильными были миазмы из канализации с отходами жизнедеятельности людей, дым от мелких пожаров заставлял слезиться глаза, а от деревянных построек несло гнилью. Несколько минут я раздумывала, не вернуться ли обратно и поискать корабль, отбывающий обратно на большую землю, но, вздохнув, решила, что это было бы слишком малодушно и пахло бы бегством. Около часа я провела на набережной Уоппинг, привыкая к окружающей обстановке, в основном к запахам и речи.- Эй, малышка, - в спину я получила крепкий дружеский тычок от Аларика, широкоплечего матроса-германца. – Куда направишься? - Не знаю, поброжу пока, посмотрю город, - улыбнулась я в ответ, едва удержавшись на ногах и надеясь, что германец не станет приставать дальше. - Пойдем-пойдем, - расхохотался Аларик, обнимая меня за плечи и явно не собираясь отвечать моим надеждам остаться в одиночестве. – Тут есть одно замечательное местечко – самое то для уставших моряков. Там и тепло очага, и душевное тепло хозяев.- Неужели ты думаешь, что там для женщины найдется прибежище? – спросил спутник Аларика, такой же крепкий и темноволосый. - Дружище, - хохотнул германец. – В этом месте есть все и на любой вкус, как для мужчины, так и для женщины. С этими германцами я познакомилась во время плавания на корабле. Они были немного грубоватыми, шумными матросами, часто отпускали плоские шуточки по поводу нахождения женщин на корабле. Не знаю, почему я пошла с ними в тот день? Быть может, после веков одиночества и мимолетных связей мне хотелось хоть на миг почувствовать себя частью чего-то похожего на семью. Моряки гоготали и шли куда-то к северу от набережной, и через некоторое время мы попали на длинную, грязную улицу, хотя, казалось бы, куда уж грязнее. Позже я узнала, что улица та называлась Ратклифф-Хайвей. Хотя уместнее было бы говорить – дорога, но Аларик настоял, чтоб я называла то место улицей. Оказалось, что причина, по которой моряки так рвались туда, была банальной – проститутки. Все просто. Как ни странно, но те несколько дней в борделе на Ратклифф-Хайвей прошли великолепно. Нет, я не развлекалась с местными работницами как Аларик и другие моряки, а просто отдыхала. Одна из проституток, Айлин, рассказала мне о приходе Сент-Джайлз и обещала помочь туда устроиться. - У тебя добрые глаза, - произнесла она, мягко поглаживая мою руку. - Как ты можешь говорить это? Ты не знаешь меня, - ответила я, хмурясь и делая очередную запись в путевом дневнике.- Милая, при моем роде деятельности быстро учишься разбираться в людях, иначе не выжить, - засмеялась она. Худенькая, темноволосая с темными глазами и в поношенном, светлом платье, которое должно было придать ей шик, она сразу запомнилась мне. И я решилась снять Айлин на несколько дней, нет, не для постельных утех, а просто выспросить про Лондон, приятно провести время, да и нельзя было приходить в бордель поесть и переночевать. Это ведь не гостиница. - Но все же, не рекомендуется столь легкомысленно относиться к этому. Многие люди таят в себе зло, - ответила я и сделала очередную пометку в своей книге, которая обошлась мне в кругленькую сумму. - Во всех есть тьма и свет, - сказала Айлин и неожиданно выхватила мою книгу. – Ты все время пишешь или читаешь, когда не пишешь и не читаешь, то спрашиваешь про Лондон. Это скучно, а я хочу повеселиться.- Так сходи куда-нибудь, а мне не мешай, - произнесла я, жестом показав на свою книгу, которую девушка скрывала за своей спиной. - Не-а, - хихикнула Айлин. – Я хочу повеселиться с тобой. Ты самый странный клиент за всю мою жизнь – заплатила деньги и сидишь, строчишь свои записи на каком-то языке, явно не нашем. - Айлин, - угрожающе сказала я, но продолжить не успела, прыткая девушка успела оказаться непосредственной близости, прижавшись ко мне всем телом. - Я знаю способы скоротать время намного приятнее, - прошептала она мне на ухо, а потом стала мурлыкать старинную песенку.Oh, me rig-gin's slack, Aye me ratt-lin's are fray'd,I've ratt-led me rig-gin' down Rat-cliffe High-way!Her flag wuz three colours, her masthead wuz low,She wuz round at the counter an’ bluff at the bow;From larboard to starboard an’ so rolled she,She wuz sailin’ at large, she wuz runnin’ free.
(прим. отрывок из морской песни “The Ratcliffe Highway”).
Это всего лишь отрывок, но помню, как Айлин напевала его тихонько, будто это было вчера. Подробности следующих часов я предпочла бы опустить, все-таки произошедшее должно оставаться только между нами двумя. Одно только могу сказать, в комнатке, где царил полумрак, и лишь пара свечей давала некоторое подобие света, мы и провели следующие пару дней. Было мило почувствовать тепло обнаженного человеческого тела, ласки, но не покидало стойкое ощущение, что все это неправильно. Спустя пару дней такого отдыха Айлин отвела меня в приход Сент-Джайлз, а там познакомила со своей подругой, монахиней Джулией. Молодая монахиня скептически отнеслась ко мне поначалу, приняв ошибочно за одну из работниц Ратклифф-Хайвей, но, узнав правду, немного успокоилась и согласилась рекомендовать настоятельнице на должность учителя в приходской школе.* * *
- Ты опять не рассказываешь мне подробности, - надулась Афродита, игриво стукнув амазонку ладошкой по плечу. - Как-нибудь потом, - улыбнулась Габриэль наигранной обиде богини. – Мне нужно идти. - Но куда ты? Свидание? – лукаво подмигнула светловолосая богиня. - Практически, - улыбнулась ей в ответ Габриэль и решительно пошла вперед по мощеной дорожке. – Появился след рукавиц Одина. Кем бы ни был похититель, но он ошибся. И теперь я его найду. - Но как же Зена? – крикнула ей вслед Афродита, отчаянно взмахнув руками. - Ты забыла про договор. Он будет исполнен до конца, - глухо ответила амазонка и исчезла, и лишь легкое мерцание на брусчатке указывало на ее недавнее присутствие. Спустя несколько мгновений Габриэль не спеша прогуливалась по пригороду небольшого шведского городка. Когда-то в прошлом эту область называли Даларна, со временем она разрослась, окрепла, небольшие городки превратились в громадные исполины-мегаполисы. Но целью амазонки был маленький городишко, окруженный еловыми лесами и холмами, именно там случилось массовое отключение электричества. Казалось бы, чего в этом примечательного, наверняка, случилась обычная поломка? Но была в поломке той небольшая неправильность, если так можно сказать, произошла эта неисправность из-за резкого скачка напряжения, которое и взяться-то не могло ниоткуда. Там творили магию. За прошедшие века амазонка научилась казаться незаметной, в неброской одежде, невысокого роста, типичной скандинавской внешности, она сразу же сливалась с окружающим миром. В этот раз Габриэль практически не скрывалась, она подошла к ближайшему электрическому столбу, крепко обхватила руками и зажмурила глаза, позволяя темной магии начать свое действо. Невидимыми нитями черная магия струилась из амазонки, опутывая все вокруг, нащупывая дорогу и прикасаясь ко всему на пути. Редкие прохожие мгновенно ощущали холод и пустоту, зябко кутались в плащи и куртки и торопились уйти. И вот удача! Невидимый магический щупалец схватил темную ниточку и потянулся за ней. «Все правильно», - усмехнулась про себя Габриэль. – «Кто-то был слишком неосторожен и применил рукавицы Одина. Мой старый друг хорошо знает свое дело». Несколько часов она шла на север от этого городишки, внутренним зрением отмечая полустертый магический след и мысленно проверяя, в порядке ли саи. И вот амазонка вступила на территорию древнего карьера. Все в этом месте говорило о том, что в глубокой древности, когда и нога человека еще не ступала сюда, здесь произошла катастрофа, которая и породила подобную красоту. Величественные ели тихонько шуршали иголками на ветру, шелестела почти увядшая трава, и ни душивокруг. В каком-то смысле это было даже символично, прятать столь мощный артефакт в древнем известковом карьере. С тех пор как Габриэль в последний раз появлялась в этих окрестностях, его облик сильно изменился: появилась сцена, места для зрителей и даже небольшая стоянка. Стены карьера создавали прекрасную акустику, так что голоса оперных исполнителей получали непередаваемой красоты звучание. Но стоило оставить это все в стороне – амазонка яростно тряхнула головой, стараясь отогнать наваждение. И вовремя! В ночном сумраке амазонка почуяла чье-то присутствие. - Тьма, здесь властвует тьма, - прошептала Габриэль, выдохнув пар изо рта. - Кто же тут пришел? – раздался хриплый мурлыкающий голос. – Еще одна пташка забрела в сети паука. Иди же сюда, не бойся, тебе не скрыться сегодня. - Кто ты? – спросила амазонка, вспоминая подходящее заклятье, которыми заставлял ее овладевать Азазель. – Где ты? Я не причиню тебе вреда… - А вот я не могу этого обещать! – захохотал обладатель голоса и что-то сделал. Лишь черная магия, носителем которой была Габриэль, да многовековой опыт помогли справиться с атакой этого существа, которым оказалась высокая, темноволосая женщина, одетая в кожу и меха. - Алти, - прошептала амазонка, отбивая атаку шаманки и выпуская собственные путы. Пока шаманка не опомнилась и не поняла, с кем столкнулась, Габриэль выпустила путы, которые медленно стягивались, словно хватка змеи. Амазонка чувствовала, как кровь несется по венам, как в висках пульсирует, и напрягала мускулы, чтобы по кусочку, по ниточке разрушить магию шаманки. - Умно, дорогуша, - крикнула Алти. – Я слышу, как бьется твое сердце, я чую твой страх. Твоя кровь послужит общему делу… И кто же ты? Постой-ка, это же шавка Зены приползла. - Я не боюсь, - прошептала Габриэль, чувствуя, как предательски дрожат руки. Все-таки, Азазель был прав, неважнецкий из нее вышел демон.- Иди сюда! – рявкнула Алти и мгновенье спустя оказалась рядом с амазонкой, схватила ее за горло и сжала. – Ты пришла одна, фатальная ошибка. Габриэль молча боролась с ее хваткой, ощущая, как ноги уже не касаются земли, сознание начало становиться туманным, сладкая нега начала сковывать ее тело, а черные глаза шаманки рисовали видения смерти. Хотелось лишь одного: опустить руки и не бороться, ведь на той стороне не так уж и страшно. Но когда из-за облаков выглянула луна, озарив тусклым светом все вокруг, в разуме амазонки пронеслись с калейдоскопической скоростью образы всех тех, ради кого она и решилась на невозможный договор, а в ушах словно бы звучал сладкоречивый Азазель, говорящий, что нужно отпустить контроль, и тогда все получится. И Габриэль сделала это, она опустила руки, ощутив хруст собственного горла, позволила темной энергии войти в каждую клеточку тела, вымывая из сознания образы всех близких и родных людей. Прошла лишь пара мгновений, в которых соединились торжество темной шаманки и лицо амазонки, ставшее подозрительно пустым и холодным. «Discedite», - нечеловеческим голосом промолвила Габриэль, и Алти отлетела на несколько метров словно бы пушинка. Амазонка медленно извлекла саи, скрывавшиеся в кожаных ножнах за спиной, и опустилась на землю, а лицо ее тронула нечеловеческая улыбка, от которой даже шаманке, познавшей тайны смерти и существования за чертой, стало не по себе. - Кто ты? Ты не человек, - хрипло прокаркала Алти и стала лихорадочно озираться по сторонам, пытаясь придумать, нет, не способ победить, а путь к отступлению. Как-то быстро она поняла, что с этим существом в обличии воинственного барда из Потейдии, состязаться невозможно. – Чего ты хочешь? Рукавицы Одина? Забирай их! Ответь же! Чего ты молчишь! Но амазонка молчала и продолжала улыбаться так, что стыло в жилах. Потом луна скрылась за облаком, все вокруг объяла непроглядная тьма: далекий наблюдатель видел в карьере не оперный театр Далхалла, а огромные клубы черного дыма. В тех клубах амазонка начала свой неспешный ход к шаманке, которую уже прочно сковала магическими путами, отрезав все пути к отступлению. Теперь то, что звалось Габриэль, желало лишь одного, насладиться страхом давнего врага, насладиться сполна и потом уничтожить, получив удовольствие от истязаний жертвы. Шаг. Еще один шаг. Шаманка уже не могла говорить, она лишь что-то мычала, призывая кого-то на помощь. Но кто ей мог помочь? Какое существо в здравом уме и твердой памяти связалось бы с демоном в обличии человека. И вот Габриэль воткнула одну из сай в ладонь Алти, пригвоздив ее к известняку, занесла вторую, но… Резкий свист! Скрежет металла о металл! И закаленный клинок отлетел в сторону. - Что ты делаешь?! – крикнул до боли знакомый голос. Амазонка закрыла глаза и застонала будто бы от боли, и за это секундное промедление вся ситуация изменилась до неузнаваемости. Алти сумела разорвать магические пути, с криком боли отшвырнуть Габриэль на несколько метров, вытащив закаленный клинок. - З-зена, - прошептала амазонка едва слышно, слова давались ей с неимоверным трудом. – Зачем… ты… здесь? - Остановить тебя, - резко бросила королева воинов, успевая схватить Габриэль в крепкие объятия, чтобы она не бросилась за своим оружием, дабы довести до конца начатое. Но этого Зена могла не опасаться: шаманка воспользовалась даже намеком на возможность побега. Алти прошептала какое-то заклятье и обратилась в дым. - Только что я потеряла рукавицы Одина, - ответила Габриэль, чувствуя, как вновь обретает власть над голосом. – И это твоя вина.