Страница 3. (2/2)

Потом было лицо брата, покрытое ужасом.

Потом я уснула, или, может, умерла?И когда я просыпалась, слыша знакомые голоса, видела свои концы рыжих волос, где еще остались остатки потемневшей крови, я понимала — не умерла, все-таки.

Пронесло, говорилось где-то в подсознании.

А ещё я сразу подумала об Андрее — и где-то в сердце потеплело.— Ты о чем думала? О чем ты думала? — мама смотрела глазами, полными слёз, Боже, мама, не плачь только ты, я тебя попрошу, я ведь не выдержу…Я думала о нем.

Думала о нем, и это казалось мне достаточным, чтобы умереть.

Думала о нем, и это стоило каждую частицу той боли, которую я испытала.Я молчала.— Ты хоть понимаешь, что могла умереть? Ты хоть понимаешь это? Конечно, чего я спрашиваю, ты ведь хотела этого, да? А о нас ты подумала хоть, Алиса? Ты подумала, что случится с нами? Ты подумала о могиле моей дочери, Алиса? Ты вообще думаешь?!Я молчала.— Ты понимаешь, что ты — это вся моя жизнь? Ты понимаешь, что я бы после этого умерла бы с тобой?

— Мама… — пытаюсь сказать, но выходит почти что никак — и я только и могу, что захлёбываться в слезах и думать о том, что я ничего не понимаю.

Мама, я ничего не понимаю, пойми, мама…

Мне тоже больно.

— Ей нужен покой, — говорит врач, и мама успокаивается, вытирает слезы и теперь уже смотрит на меня с любовью и нежностью — я тебя больше никогда не отпущу.Я тебя прощу, знаешь?

Я тебя очень сильно люблю тебя, Алиса.

— И я тебя люблю, мамочка, — а затем снова засыпаю.Этот сон уже не такой, как предыдущий, — он гораздо быстрее проходит, и я снова чувствую себя живой.

Возле меня брат и отец — папа был немногословен, только смотрел на меня грустно и задумчиво, а затем вышел, сказав, что на пять минут — покурить.

Мой папа никогда раньше не курил.Мы с братом смотрим на друг друга молча. Его взгляд — с вопросом. Мой — с сожалениям.

И ты прости меня, Егор.

Я не хотела.— Алиса, почему ты решила это сделать?