34. Our love has never known the way (1/1)

POV ЭммаЯ всеми силами боролась с подступающей истерикой, и потому больше не могла смотреть ему в глаза. Тяжелый, холодный взгляд Билла?— сам по себе провокация.Вот пустынная дорога. Пыльная обочина. Все хорошо. Я спокойна. Один, два, три, четыре…—?Я никуда не убегу.—?Разумеется не убежишь.Потому что я твоя, а не потому что ты запер меня здесь. Скажи это, пожалуйста. Скажи что любишь. Мы забудем этот день как страшный сон.Но Билл, похоже, не слишком хотел мириться. От него волнами исходила ненависть. А значит все кончено.Он схватил меня за волосы и дернул их назад, заставляя выгнуть шею. Билл любит так делать. Правда, обычно, все же нежнее. Я покосилась на него. Матовая кожа лба под густыми прядями, убранными назад, светло-зеленые радужки под длинными ресницами полуопущенных век, горячее дыхание на моей щеке?— его лицо слишком близко.Я закрыла глаза, ожидая, что он укусит меня, ударит или причинит боль каким-нибудь другим, извращенным способом, не соответствующим ситуации: например, поцелует. И тогда подобию моего самообладания конец.Теплое, сильное давление в висок. Прижался к нему лбом?—?Я мог угробить нас обоих из-за элементарного недотраха. Просто потому, что одного члена тебе мало,?— он говорил тихо, посмеиваясь.—?Мне больно…—?Надеюсь.Мне кажется, все это происходит не со мной. Один, два, три, четыре… Я спокойна. Все хорошо.—?Пожалуйста, позволь мне сесть за руль. Ты не в себе.—?Ошибаешься. Впервые за долгое время я мыслю здраво.Он глубоко втянул воздух где-то рядом с моим ухом и ослабил хватку. Я не смогла сдержать стон облегчения. Шея ныла нестерпимо.—?Вечером жду за вещами.POV Билл—?Я никуда не убегу.—?Разумеется не убежишь.Ненавижу тебя всей душой, если таковой еще обладаю, и сделаю все возможное, чтобы выдрать тебя оттуда как можно скорее, бесчувственная ты стерва. Но сейчас, здесь, запертый в машине посреди пустынной дороги, я испытываю какое-то мучительное удовольствие от твоего присутствия. Я могу причинить тебе боль, если захочу. А я хочу. Очень хочу.Я стянул волосы на ее затылке и дернул их назад, заставляя выгнуть шею.С момента, когда впервые дорвался до ее тела, я проделывал это десятки раз. И ни разу до этой секунды не хотел причинить ей боль.Нет, любимая, жалкий непроизвольный болезненный вздох меня не удовлетворил. Ты ведь любишь меня? Полигамная ты сука. Так дели со мной мою боль. Сделай милость, испытай хотя бы сотую долю того, что я испытываю.Я наклонился к ней, упираясь ладонью в сиденье рядом с ее бедром, и прижался лбом к ее виску.Есть что-то извращенное в том, чтобы даже сейчас думать об отметинах на ее теле, которые я зализывал всего несколько часов назад, о влажной, потрясающе нежной киске, о прохладных руках, касающихся моего лица, когда температура зашкаливает.Это смешно. Мы занимались… любовью этим утром. Не могу назвать это сексом. Я обрушил на нее всю нежность, на какую был способен, чтобы немного искупить вину за то, что перегнул ночью.Эмма… Почему я давлюсь ее именем? Она казалась мне удивительно хрупкой, покрытая синяками и засосами?— я сам пометил ее таким образом, и теперь боялся, что она разобьется, будто бокал из тонкого хрусталя, если я обниму ее слишком крепко. Я чувствовал, что она моя, что она пойдет за мной вне зависимости от того, что я могу ей предложить, простит мне всю боль, которую я неизбежно причиняю любимым, и будет ждать меня дома. Но все это время я делил ее с Энди.Я ведь знал. Я оказался прав. Что я имею в сухом остатке? Болезненную форму любви к тупой шлюхе; и прорву боли, ненависти и омерзения, чтобы чувствовать, пока я не остыну и не выброшу этот чертов очередной чемодан к хуям, забывшись в объятиях другой шлюхи.—?Я мог угробить нас обоих из-за элементарного недотраха. Просто потому, что одного члена тебе мало.Какое счастье, что я вновь хозяин своего голоса.—?Мне больно…—?Надеюсь.О, любимая, я очень надеюсь.—?Пожалуйста, позволь мне сесть за руль. Ты не в себе.—?Ошибаешься. Впервые за долгое время я мыслю здраво.Не бойся. Доставлю ему твою драгоценную задницу невредимой, как бы сильно мне ни хотелось обратного. Ну или почти невредимой. Скажем так: мало б/у. Ему понравится.Я сжал руль до побеления костяшек, чтобы вытеснить из своей головы навязчивые образы.—?Вечером жду за вещами.POV ЭммаМы добрались до площадки в абсолютном молчании. Я старалась больше не раздражать его ни взглядом, ни словом. И старалась не думать о нас.Серая дорога, разделенная на две полосы. Чахлый кустарник, жаль, что здесь не растет деревьев. Иссохшая трава, желтая, совсем как в Австралии. Тучи на небе, наверное, пойдет дождь. Это хорошо, станет поменьше пыли. Заправка, человек в униформе. Значит, скоро площадка. Длинный горизонт. Удивительно тусклый дневной свет, опять же, из-за туч.Я вышла из машины и направилась в павильон, не оборачиваясь: найду подсобку и запрусь там ненадолго. В гримерку нельзя: там Лиза, может, кто-то еще, дети… Ох, Энди… Просто поздоровайся и иди мимо, умоляю.—?Оп-па! Последний самец приехал вовремя, в сопровождении своего визажиста-маляра, и теперь можно начинать. Так, я не понял, а что с лицами? Билл?Правильно, иди за ним. Пожалуйста, иди за ним.—?А ну стой! Вы что, охренели совсем? Я босс, меня нельзя игнорить… Эмма? Ты что… Эй…

Он наклонился, чтобы вглядеться мне в лицо, а затем обнял. Энди, который шарахается от моих объятий, как черт от ладана, меня обнял. Наверное, плохи мои дела.Площадка. Вот парковка. Налево гримерка, потом костюмерная, потом несколько трейлеров для актеров. За нами павильон. Направо трейлер режиссера. Еще дальше, через импровизированную дорогу, декорации: заброшенный дом, чахлое дерево. Тучи низко. Да, дождь точно будет.Энди куда-то меня ведет. Голый грунт под ногами. Корневище травы?— не споткнуться. Чьи-то ноги ходят по обеим сторонам. Кто-то желает доброго утра на разные голоса, и Энди отвечает ?Привет? в своей обычной манере. Ступеньки, дверь, трейлер Энди. Никого. Если бы еще не было самого Энди.Он толкнул меня в кресло и протянул бутылку минералки. Я попыталась открыть ее неловкими пальцами, но кажется, все силы я оставила в Билловой машине. Меня била крупная дрожь.Энди отобрал у меня бутылку и через несколько секунд вернул открытую.—?Не расстраивайся. Милые бранятся…Я зажмурилась и яростно покачала головой из стороны в сторону. Глоток воды. Не думать о Билле. Невысокий потолок, стол, заваленный изображениями и раскадровками, ноутбук, несколько кресел в ряд, какие-то странные маски на полке. Какой же ты фрик, Энди.—?Поговори со мной. Полегчает.Что тебе сказать? Что я вот-вот отключусь? Забвение было бы настоящим спасением.—?Мы с ним… С Биллом…—?Это я понял по вашим рожам. Почему вы поссорились? Расскажи мне, Эмма, вот увидишь, станет легче, когда выговоришься.Я открыла рот, и к собственному ужасу, разревелась. Бутылка выскользнула из рук и покатилась по полу. Я уронила лицо на ладони.Две здоровенные ручищи стиснули мои плечи, и наверное, поэтому я не развалилась на куски.—?Вставай. Давай отойдем, тут мокро, я не могу сесть. Эмма?Я безотчетно зарылась в его плечо и захлебнулась рыданиями, только изредка вспоминая дышать.Энди подхватил меня под руки, будто тряпичную куклу, и пройдя несколько шагов, опустился со мной в свое кресло. Колючая борода ткнулась мне в макушку. И чем теснее смыкались объятия, тем больше я давала себе слабину: со мной ничего не случится, пока он рядом. Не развалюсь.—?Можно я вклинюсь в этот горестный вой? На минуточку,?— громко попросил Энди. —?Посмотри на меня. Так надо, Чикбоунс. Это приказ.Я посмотрела в его глаза, зеленые, тон в тон как у Билла.—?Ты должна умолкнуть ненадолго. Любым способом. Поняла? Сделаешь? Я на тебя надеюсь.В несколько касаний Энди нашел нужный номер, и высвободив руку, зачем-то прижал палец к губам, тихо, мол. Точь-в-точь, как это делал Билл. Я прижала ладони ко рту, пытаясь сдержать очередной всхлип.—?Бекки! Солнышко, возьми на себя труд объявить получасовой перерыв, ладно? Меня нигде нету. Ты супер.Он чуть выгнул спину, возвращая телефон в карман, и я с ужасом поняла, что сижу у него на коленях.—?Можешь продолжать ныть,?— обратился ко мне Энди, и возведя глаза к потолку, обреченно раскинул руки в стороны.—?Н-не, я в порядкееееее… —?снова взревела я.И снова ручищи стиснули меня в объятиях: Энди теперь надрывался вместе со мной. "Горестный" плач деланно визгливым голосом звучал комично. Я почти улыбнулась сквозь слезы: его поддержка зачастую заключается в тупых шутках и насмешках над моими проблемами. И проблемы эти действительно начинают казаться пустяковыми, когда он так делает.

Рядом с ним я очень скоро перестала голосить. Остались лишь слезы и икота.—?Говори,?— велел Энди.Он всегда был фамильярен. Порой мог водрузить руку мне на плечи или пригласить потанцевать, но ни разу до этого я не сидела у него на коленях. Он даже не позволял его обнимать. Раньше я не задумывалась о том, что Энди?— мужчина, о том, что он старше, и о том, что большой и сильный, он в общем-то привлекателен. Все эти открытия смутили меня, но помогли отвлечь внимание от мыслей, что резали мой мозг тупым ножом, от мыслей о Билле. Энди настоящий друг. И его медвежьи объятия помогли мне взять себя в руки, насколько это возможно.—?Л-ладно,?— я встала, и он не стал меня удерживать.Приличия ради, я немного походила из стороны в сторону, чтобы он не обиделся, осознав, что я хочу пересесть с его колен, и опустилась в кресло напротив.—?Мы расстались.—?Уверена?—?Он сказал, что вечером я могу забрать вещи.—?Не спеши с выводами. Бывает, люди расходятся, а после снова сходятся… Я наблюдал за вами. Он любит тебя.Он бросил меня. И я должна забрать свои вещи. Куда я пойду? Я уже сдала ключи от прежней квартиры хозяйке, вернула арендованную машину…—?Энди, вечером я должна забрать свои вещи.—?И конечно, ты уже сдала ключи от прежней квартиры хозяйке, вернула машину…—?Конечно. И потому мне нужно время, чтобы все это раздобыть снова. Хотя бы несколько часов…—?Если ты сейчас попросишь отпустить тебя на эти несколько часов с работы, то сразу: нет. Сегодня сложные сцены. А завтра вообще первая сцена с Пеннивайзом.—?И что мне делать?—?Ваши шуры-муры, это, конечно, важно, но мы тут кино снимаем. Есть одна идея, и тебе придется согласиться. Не потому, что у тебя нет другого выхода, а потому, что это приказ.—?Все, что угодно.—?У меня неплохая квартирка, я там уже полгода живу. Выделю тебе отдельную комнату. Сегодня перекантуешься у меня.—?Это…—?Неудобно? Неудобно хранить чемоданы в гримерке. Я сам отвезу тебя к Биллу, заберешь свои шмотки. Если будет не слишком поздно, съездим к твоей хозяйке. А машину я достану завтра в течение дня. И если вы, ушлепки, снова решите съехаться, изволь все же продлевать аренду отдельного жилья на всякий случай.—?Энди…—?Знаю. Я красавчик, я великолепен и могуч. А сейчас на вот, выпей, успокойся и иди гримируй Финна своего любимого… Ну что опять?Я закрыла глаза. Финн.—?Я врезала ему вчера.—?Подожди… Что ты сделала? Я не ослышался?—?Я ударила его, Энди.—?Ты в своем уме, Чикбоунс? Какого хера? —?вскричал он, состроив соответствующую своему вопросу гримасу.—?Я не знаю… Так вышло. Он вздумал меня лапать. Что я могла сделать?—?Лапать? —?хлопнув себя по колену, Энди разразился диким хохотом. —?Красавчик!Я не найду в себе сил еще и на то, чтобы извиняться перед Финном. Не представляю, что делать. Но если Энди смеется, а не хватается за голову, осыпая меня ругательствами?— это хороший знак.—?Ты должна была рассказать мне, Чикбоунс. Ты даже не на родине, чтобы нарушать закон. Тебя экстрадируют в Австралию, где много-много диких кенгуру… —?неестественно высоким голосом вещал Энди. —?На твое счастье, я знаю его родителей. Он им в жизни не скажет, что лапал гримершу…—?Я художник по гриму…—?Отец от него ни одной целой кудряшки не оставит. Так что ваш первый эротический опыт останется лишь в воспоминаниях. Но на будущее учти… Черт, не думал, что придется обсуждать это с гримерами…—?Я художник…—?Я не потерплю рукоприкладства на площадке. Особенно по отношению к детям. В следующий раз?— сам на тебя заявлю, ясно? Можешь идти.—?Но как я буду…—?Какая ты недалекая, Эмма! Я же сказал: пригрози мелкому его отцом. Мистер Вулфард каждый вечер забирает сына с площадки. Так что ты и в самом деле можешь настучать, если захочешь.***—?Привет! Ого, что-то глазки у тебя красные… Все в порядке? —?забеспокоилась Лиза.—?Да так… Знаешь… Нет, все хорошо. Просто песню грустную услышала.—?Какую?—?Ээээ…—?Входи, Финн.—?Нет уж, давай-ка ко мне садись,?— позвала я, удержав актера за плечи.Нужно сейчас же дать ему понять, кто в доме хозяин, иначе дальше будет только хуже. Финн расплылся в улыбке и перехватил мою ладонь. Козлина недоросшая.—?Садись-садись, родной.Лиза прыснула, прикрыв рот рукой, наблюдая за нами.—?Я тоже соскучился, детка. Но зачем же при посторонних? Простите нас, леди,?— подмигнул он Лизе.Я наклонилась к его уху и прошептала нежно, разглядывая его отражение в зеркале напротив:—?Мы можем обсудить наши отношения в присутствии твоего отца, хочешь? А я очень хочу. Держи свои маленькие грязные ручонки в карманах, или так мы и поступим.Похабная улыбка Финна медленно трансформировалась в дакфейс. Я послала зеркалу воздушный поцелуй. Надеюсь, на этот раз мы поняли друг друга.Поддержка Энди и эта маленькая победа над Финном помогли мне дожить до вечера. Но Билл… Я не переживу разборок с ним, его холодного взгляда и равнодушного голоса. Этот день и так претендует на звание одного из худших в моей жизни. Все, чего мне хочется?— это забиться куда-нибудь, где меня никто не услышит, и вдоволь нареветься. И вспоминать я буду не дикую утреннюю ссору, а Билловы поцелуи; его сдавленное ?ты моя?; ночь, оставившую следы на моем теле; каменистый пляж; темную террасу ресторана; Муми-тролля на заднем сиденье его авто; песню, слова которой врезались в память не хуже мантры; звездное небо над национальным парком… Я стиснула ткань джемпера на груди вместе с подвеской, которую всегда носила под одеждой, ближе к телу.