Это история моей жизни, и эту ложь придумал я. (1/1)

Что такое быть писателем?Быть писателем - это проклятье. Ты можешь сколь угодно много дергаться и восклицать, что ты всего лишь жалкий прозаклеп, что пишешь от нечего делать, но! Когда наступает ночь, твои герои из недописанных произведений приходят к тебе и требуют свою судьбу, ничуть невзирая на то, что автор устал. Такова жуткая стезя "творца": давая жизнь, ты вынужден выделять ее из своего собственного ресурса, для того, чтобы сохранить извечный баланс.Конечно, впервые вставший на этот зыбкий и нелегкий путь, принявший на себя всю тяжесть еще неосознанного проклятья, писатель долго не верит, что его жизнь больше не принадлежит ему в полной мере. Он еще надеется, что сможет избежать того, что уже постепенно поглощает его, но увы: совсем скоро он осознает ошибку, когда героев станет слишком много. Они начнут являться к нему в самый неподходящий момент и требовать, требовать, требовать.?Виллерс Дженни-Расскажите мне о своей семье, - попросил репортер известного немецкого журнала.-Что именно вы хотите знать? - спросил Билл.-Ну, вы выросли без отца - это вы мне говорили. Братьев или сестер у вас нет. Вы перебрались в Берлин из Хальденслебена в возрасте семнадцати лет. Остальное уже известно. Но вы ни разу не упомянули о своей матери. Она жива?Какой соблазн избавиться от Симоны. Разделаться с ней в печати и больше никогда не иметь с ней дела. Но она вряд ли смирится с этим. Теперь, когда Билл прославился, она не имела ничего против двадцатисемилетнего сына нетрадиционной сексуальной ориентации.-Да, она жива, - коротко ответил Билл.-Что она думает о ваших книгах? Ваши сюжеты поразительно безжалостны. Ей они нравятся? Или огорчают?Кёрнер передернул плечами. Пора заканчивать с этими интервью. Здесь, конечно, легче, чем на телевидении, но всё равно приходится играть. Он уже наловчился отвечать на неизменные вопросы. Всех интересовало одно и то же. Как он начинал? Где жил? Когда решил стать творческой личностью? Глупые и утомительные вопросы. Какого черта они не читают биографические данные, аккуратно отпечатанные и размноженные его агентом? Еще пара месяцев в подобном духе, и он вообще завяжет с интервью. Что, конечно же, сделает его еще более популярным.Какая к черту разница, что там думает Симона о нем и его творчестве! Она всю жизнь высказывала свое мнение о своем единственном сыне, и ничего хорошего Билл о себе не слышал. Хотя он никогда и не спрашивал, что о нем думают другие люди, поскольку его это не волновало. Единственный по-настоящему услышанный им за всё время комментарий от матери сводился к тому, что ?все остальные могут хоть кипятком писать от тебя в восторге, но меня ты совершенно не трогаешь?. Сука, а не мать. Билл ненавидел её всю свою жизнь, но в то же время отдал бы многое, чтобы она изменила свое к нему отношение. Пора бы уже научиться принимать ее такой, какая она есть. Симону нельзя было назвать классической мамашей. Она проводила на работе почти 24 часа 7 дней в неделю, меняла мужчин каждый месяц-два, одевалась в слишком открытые кофточки, и вообще делала что хотела; после того как ее муж погиб в автокатастрофе. Симона... Действительно нечто особенное. Мать и сын никогда не были близки. Мальчишкой она то оставляла его одного на целый день, то дергала и гоняла с бесконечными поручениями, и вообще использовала как личного слугу. Когда Биллу исполнилось семь лет, она сказала ?ты должен учиться самостоятельности?. Что же, он хорошо усвоил этот урок.Конечно, с Симоной жилось интересно: в их доме часто бывали танцоры, певцы, музыканты, художники, и вообще все, кто имел хоть какое-то отношение к шоу-бизнесу и искусству. Веселая жизнь, но в ней не находилось места понятию ?детство?. Да, мама была оригинальной личностью. В ее душе не оставалось места для материнских чувств. За годы Билл почти научился принимать её такой, какая она есть; но не простил за всё, что происходило много лет назад. Как считала мать, сын был бездарностью во всем, и это он слышал по тысячу раз на дню. Симона никогда не хвалила сына и не называла ласковыми словами. По ее мнению, он вообще непонятно что делал: просто писал какой-то бред. Когда она впервые прочитала один из рассказов сына, то испытала настоящее потрясение.-Ты пишешь о таком? В своих рассказах? И это еще умудряются печатать? Да твой отец схватил бы инфаркт, доживи он до этого дня!?Твой отец то, твой отец сё?. Послушать Симону, так у Гордона и задница светила ярче солнца. И если опять-таки послушать мать, то Билл никогда в жизни не сможет даже приблизиться к тому образцу, каким был его отец.Покинуть родной дом в 20 лет и уехать в Берлин оказалось проще простого. Мать сама принесла ему билет на автобус и дала деньги. И Билл отправился в путь, хотя друзья предприняли робкую попытку уговорить его остаться.Хотя все эти мысли и воспоминания молнией пронеслись в мозгу Билла, внешне он сохранял полное спокойствие. Ни словечка не перепутал. Продолжал делать и говорить то, что необходимо. Он - звезда, и если раньше мать в этом сомневалась, то пусть узнает теперь. Сейчас, когда Биллу исполнилось 27 лет и он стал известным, она не имела ничего против ?немного странноватого сына?. Но зачем человеку мать после 20 лет одиночества? Да, именно двадцати - такова была печальная истина. Симона не сделала ничего, чтобы у сына исчезло чувство постоянного одиночества. С другой стороны, оно никогда особо не угнетало Билла: всю жизнь он был один, и давно выбрал для себя манеру поведения. Он давно привык находиться в стороне и наблюдать за людьми и ситуациями, чувствуя себя при этом невольным внимательным свидетелем самой большой загадки жизни. Но нужна она ему или нет - она всё равно оставалась его матерью, и этот факт нельзя было вычеркнуть из жизни.-Послушайте, если вы действительно хотите это знать, почему бы вам не спросить об этом ее саму? Я говорил, что предпочел бы не касаться вопроса семьи, - Билл посмотрел на своего собеседника поверх сцепленных в замок пальцев рук. Опытный интервьюер понимающе кивнул и тут же сменил тему. К концу интервью молодой писатель чувствовал себя совершенно свободно; и сказал, что мог бы поговорить о моде, стиле, секретах красоты и вопросах отношений; на что репортер с улыбкой ответил, что у него уже есть всё, что требуется для статьи.-Как всё легко, - рассмеялся Билл.-Для вас, - подчеркнул интервьюер. - Для меня всё только начинается. Мы просмотрим, что у нас получилось, чтобы в редакции не возникало замечаний. Затем начнем отбирать самые важные факты, которые интересуют наших читателей о вас. Потом напишем интервью и разобьем его на части.-Это напоминает мне процесс написания очередной книги, - задумчиво отозвался Билл. - Должен сказать, что это чрезвычайно интересный процесс: кажется, будто как минимум открываешь новый мир, если не другую Вселенную.-Если книга становится бестселлером, как ваша, то действительно нет ничего интереснее, - улыбнулся репортер. - Если она проваливается, нет ничего ужаснее.-А вы знаете, как книга становится бестселлером? - лукаво поинтересовался Вильгельм.-Если бы я это знал, то сейчас сам бы писал свою книгу; а не расспрашивал вас, как вы создаете свои произведения.Билл только рассмеялся, польщенный таким ответом. Книги заменили ему семью, которой у него никогда толком не было: он любил их и считал своими ?детьми?, что в некотором роде было правдой. Заводить полноценную семью молодой писатель пока не намеревался. Зачем спешить, если в запасе у него как минимум лет десять - двадцать? Нет, карьера пока что была для Вильгельма на первом месте. Он считал себя слишком молодым для серьезных отношений. Юноша слишком привык к одиночеству, чтобы задумываться об отношениях. Кроме того, если у него появится человек, с которым он захочет связать свою жизнь, то непременно придется знакомить его с матерью. А этого Биллу совершенно не хотелось, зная, что Симона может наговорить о нем такого, что всякий человек прекратит с ним общение. И ведь не докажешь потом, что это всего лишь наговоры, а не правда. Вильгельм предпочел бы вообще вычеркнуть мать из своей жизни и задвинуть ее на задворки памяти. Кто захочет иметь дело с такой матерью, как его? Нет, знакомство с родителями исключалось категорически. У него есть друзья - немного, но всё же есть, и они настоящие и проверенные годами. У него прекрасная работа, на внешность парень не жаловался - чего еще желать?-Вильгельм, можно последний вопрос? Это интересно знать всем, - попросил репортер. - Обещаю, после него оставлю вас в покое.-Задавайте, - Билл был готов к какому угодно вопросу, его мало чем можно было удивить.-Вы совершили каминг-аут в прямом эфире на RTL, признавшись в своей бисексуальной ориентации, - начал интервьюер, и Билл кивнул в подтверждение его слов: он не скрывал этого. - Скажите, у вас сейчас кто-нибудь есть?-Формально я холост. Но должен предупредить, что живу с одним человеком, и это мужчина, - спокойно ответил Билл. -Мне не хотелось бы распространяться о том, кто он, и какие нас связывают отношения.Репортер умирал от желания узнать об этом мужчине, что сумел покорить Вильгельма Кёрнера хотя бы настолько, что они съехались и жили вместе; но не стал развивать эту тему. Молодому интервьюеру не хотелось, чтобы признанный писатель решил, что журналист домогается его.Андрей трудолюбиво выводил свою новую картину. Мазок за мазком, штрихи ложились на холст, понемногу складываясь в задумку своего создателя. Он уже выполнил четверть того, что должно было быть изображено, согласно его замыслу. Дела шли неплохо.Взглянув на часы, художник с удивлением отметил, что время уже за полночь.?Определенно пора устроить перерыв? решил он, и отложив кисти, направился в гостиную квартиры, которую делил со своим любовником. Да, именно любовником: оба мучились одиночеством до тех пор, пока как-то Андрей не пришел в офис Билла, чтобы переговорить с ним насчет работы, связанной с иллюстрированием его книг. И вот уже два года они живут вместе. Их не связывают страстные чувства: какая любовь... Но они вполне совместимы.Кёрнер спал на диване, чудом не улегшись на свой ноутбук. Андрей переставил ноут на столик и бережно разбудил молодого мужчину.-Я заснул, - прокомментировал писатель очевидный факт.-Поздно, - сказал художник .- Сварить какао?-Лучше ничего и не придумаешь, - Билл встал с дивана.-Ложись, я принесу.-Не забудь печенье.-Как можно?Кёрнер смотрел по телевизору окончание какого-то ночного шоу, когда Андрей вошел в комнату с подносом, на котором стояли две дымящиеся чашки с какао и коробка печенья.-Я работал над новой книгой, - сообщил Билл, открывая коробку.-Ну и как идут дела? - Вишневский присел на край дивана: высокий и изящный, ангелоподобный молодой мужчина, похожий на красивую девушку.-Очень хорошо. Я полагаю, книгу ждет успех. Во всяком случае, я на это надеюсь.-Знаешь, я хочу кое-что тебе сказать.-Что же?-Под всеми этими историями прячется какая-то тайна.-В самом деле? - Билл не сводил взгляда с телевизора, прихлебывая какао. Его не удивило замечание любовника: он уже давно понял, что для Андрея он словно открытая книга.-О да, определенно. Ты мог бы рассказать миру действительно интересную историю. Ты же знаешь, какой у меня нюх на такие вещи, - Андрей откусил кусочек печенья.-Ты настоящий Шерлок Холмс.-Нет. Но у меня хорошо развита интуиция. К тому же я умею читать между строк, и восстанавливать пропущенные страницы.Оба замолчали, с интересом глядя на экран, где демонстрировали какое-то маленькое, но шустрое дрессированное животное.-Я бы предложил тебе написать автобиографию. А ты как считаешь?-Давай сперва посмотрим, как пойдет эта книга.-Думаешь, газетчики не станут прилагать усилия, чтобы помочь тебе рекламировать новое творение?-Понятия не имею. Публика весьма капризна и непостоянна.-Ты ведь можешь убедить их, ты нравишься людям. У тебя природное обаяние, плюс коммуникабельность.-Что ты хочешь этим сказать?-Снова моя знаменитая интуиция. Я не раз говорил о тебе с моими коллегами, друзьями, да и просто знакомыми, которые интересуются книгами. Многим по вкусу, как ты пишешь, да и твоя внешность не оставляет равнодушным никого. Я не скрываю знакомства с тобой; так что привык, что меня спрашивают, не женат ли ты. Я отвечаю, что ты живешь с мужчиной, но не уточняю, что со мной, - Вишневский тихо засмеялся. - Даже Томасу ты нравишься, хоть я и не замечал за ним склонности к мужчинам.-Иногда ты ведешь себя как дурак, - от неожиданного заявления Билл смешался. - Ему почти 30.-Ты ненамного моложе его, - напомнил Андрей. - Уж не затронул ли я ненароком взаимную симпатию?-Глупости, - пробурчал Кернер.-Я рад, что ты так считаешь, - его любовник допил какао и пошел в ванную готовиться ко сну.Вильгельм невидящими глазами смотрел в телевизор, не замечая происходящего на экране. Его мысли парили в давнем прошлом...