Курить с тобой (1/1)

— Привет, дорогой, — расплылся в улыбке Никс, развернувшись к нему. — Ну здравствуй, любимый, — усмехнулся Митч, останавливаясь рядом с Никсом, — Снова потянуло на шоколад ночью? — Спрашиваешь, — фыркнул Никс. И специально, чтобы Митч видел, взял с полки белую плитку. — Мда, а ты не меняешься. Все такой же дурной вкус в шоколаде и парнях, — скривился Митч. — У меня нет вкуса в парнях, так что нечего о нем говорить, — Никс продолжал улыбаться. — Да, — Митч потер мыском плитку, отражавшую белый люминисцентный свет, — Пошли что ли на кассу, я все купил. — Пошли. *** — Ты чего здесь? — спросил Митч, когда они устроились на какой-то площадке, поставили сумки у ног и открыли энергетики, как в старые времена. — Хотел навестить вас, — Никс отпил из своей банки.

Он изменился за это время, все они изменились — чуть длиннее щетина и вот тебе небольшая борода, чуть длинее волосы и можно собирать в хвостик. Этот неизбывный ботаник вырос, но кое-что осталось прежним — его бесконечная мягкая улыбка, которую он раздавал направо и налево даже тем, кого не знал, и кто не просил. Но Митчу было спокойнее с ней, чего Никсу, конечно же, знать не стоило (он все равно знал, и Митч знал, что он знал). — Как они там? Присматриваешь? — и вот он снова улыбнулся. — Нет, я в этот универ просто так поступил — на ботаников поглазеть! — Я почти уверен, что ты поступил потому, что программирование тебя и правда интересует. — Программирование? — Митч поморщился, — В программировании невозможно быть первым. Эта такая бесконечная глупость, где ты допускаешь кучу ошибок в процессе и сидишь исправляешь их полночи, а потом сталкиваешься с последствиями своей криворукости, когда запускаешь готовую программу через время, — он сделал агрессивный глоток из банки. — Точно. Интересует, — прищелкул пальцами Никс и, смеясь, увернулся от толчка Митча. Им обоим не составляло труда балансировать на заборе, — Но все-таки?.. — Да нормально они… — отмахнулся Митч, — Я тебе что, просто так все это сейчас рассказывал? Я видел, как этот ботаник сидит полночи перед монитором, ему очевидно хреново, но следующей ночью он готов снова отдаваться в это рабство. Из-за этого — вот умора! — он похерил все экзамены и, представь себе, ему с ними помогает Мико. Мико! — У нее всегда был большой потенциал… — Нгах! — Митч вцепился в свои волосы, а потом развернул Никса за плечо к себе, — Не говори так, как будто бы он уже упущен! — Но он… они же… — улыбка Никса стала натянутой. — Они выбрали эту жизнь, — сказал он четко, смотря Никсу в глаза, — И, что важнее, они заслужили ее. И, ты не думай, я знаю, зачем ты здесь. Чтобы снова забрать их на эту войну. Чтобы снова отнять их друг у друга и у меня! Послушай, они уже пожертвовали всем! Лучшей работой, своими другими друзьями и воспоминаниями об этих двух годах! Ты. Не. Посмеешь. — Да я не… — попытался возразить Никс, но Митч приложил палец к его губам. — Ты не представляешь, как было сложно снова их друг с другом познакомить. Они считали друг друга такими разными, совершенно с других планет, и будь я проклят, если они не правы! Но я уже знал, что они должны быть друг рядом друг с другом — это ебанная вселенская константа. И в итоге у меня вышло. Это мне! Мне, а не тебе! Пришлось смотреть в его глаза и видеть, что он не узнает меня. Пришлось смотреть в ее глаза и понимать, что она не знает. Что не было тех подколов между нами, не было ничего, и не было меня. Меня, которого они мне дали! Я будто снова вернулся в начало! Такое же самовлюбленное говно. Я до сих пор не смог пробиться через это, как бы не старался, потому что всего того, что нас связывало, просто не было! Но я не позволю. Слышишь? Не позволю тебе забрать то, что они заслужили, ясно? — Митч приблизил свое лицо к лицу Никса, с которого стерлась улыбка, и Никс вынужденно кивнул. Энергетики смешались на асфальте — красный с синим. — Я понимаю, чувак, — вздохнул Никс и заткнул Митча снова сверкнувшей улыбкой, на этот раз кисло-сладкой, и взглядом, в котором были осколки льда, — Я не понимаю это так, как понимаешь ты, но все-таки понимаю. Потеряно гораздо больше, чем можно уместить в словах или мыслях. Что бы ты не думал обо мне… после того, что я сделал… — Митч не мог оторвать взгляда от его улыбки, — я не плохой, ясно? — он повернулся к нему и превратил улыбку в понимающую, — Митч, Митч, пожалуйста, мы уже говорили об этом. У меня есть девушка. — Да знаю я! — прорычал Митч, — И я не считаю тебя абсолютным ублюдком, хорошо? Мне просто… мне блять страшно, ладно? — Не бойся бояться рядом со мной. — Убери от меня свои привлекательные руки, мне не нужно твое чертово утешение! — отшатнулся Митч. — Ладно! — Никс поднял руки и отодвинулся. — Я переболею когда-нибудь этим… — сказал Митч, подразумевая все. И опустил глаза. Уголок его губ дергался как будто бы в презрении. И не ясно к чему — к ситуации или к самому себе. Он привык добиваться целей, но чего добиваться там, где нет никаких критериев победы? В этом бесконечном океане чертовой жизни. — Мы все. — Так зачем ты пришел? — Митч достал пачку сигарет. — Как я и сказал, хотел навестить вас. И… курить с тобой, — просто ответил Никс. Митч молча дал ему сигарету и зажигалку после того, как прикурил. Ему жутко хотелось пошутить про ?зажги об меня свою сигаретку?, но он сдержался. Во взрослении были и плюсы. Плюсы, от которых нестерпимо больно. И они просто курили. Дым поднимался как будто бы до звезд, но это было лишь обманом. Как и близость Никса. Они бы попрощались совсем нелепо — просто бы стояли, Никс улыбался, как всегда, а Митч бы сгорбился, засунув руки в карманы. Но Никсу хватило присутствия духа его обнять. А Митчу не хватило дерзости, чтобы сказать что-то кроме тихого ?Спасибо?. И никто не знает, за что была эта благодарность. Может быть, за воспоминания между ними. За то, что ему не так больно знать, что кто-то другой, кроме него, тоже помнит. Это объятие было прощальным. Никс уезжал в другой город и в другую жизнь вместе с девушкой. А Митч оставался тут. Он взял пакет, в пакете лежали его чувства, и ушел. Тоже в свое навсегда. *** Их комната была комнатой до его двери. Но это не было ошибкой, что он вошел, это было специально. Он остановился на пороге гостиной, чтобы смотреть. Они лежали как-то друг на друге, переплетаясь, на диване перед включенным телевизором, бормочущем тихо-тихо. Были какие-то банки, коробка от пиццы с одним куском и два джойстика среди этого. Но бардака не было. Митч понял, что улыбается против воли, и разрешил себе улыбаться. Он прошел на кухню и поставил на стол ее любимые хлопья и его любимый чай. Пусть они считают, что это плата за оккупацию ванной, а не за что-то еще. Он укрыл их пледом по пути назад и выключил телевизор, как какой-то родитель, но пошло все сегодня в жопу, он хотел этого! Он хотел делать то, что ему нравится. И сегодня у него будут клипы Мику о разбитом сердце, розовые платки и вся ночь на горе. А завтра он снова будет Митчем Уильямсом. Потому что так и должно быть