Что скрывают очки. (1/1)

—?Мои очки! —?Ещё ранним утром в комнате Джонни раздался взволнованный крик. —?Где мои очки?Вообще-то он никогда не снимал их. Разве что, когда умывался или тайком протирал запачканные стекла, но это такая мизерная доля времени, что о ней не стоит говорить. Но теперь по неведомой причине очки пропали с его лица, и паника все нарастала с безумной скоростью. Как они могли пропасть, если он засыпал в них? Значит ли, что кто-то украл их, пока он спал? Это точно не мама, кто мог влезть в их дом? Эти странные мысли одолевали его с каждой секундой все больше и больше, впрочем, не доводя до грани истерики. Однако метания по комнате и вопли никак не способствовали успеху в нахождению очков.Он стоял, закрыв лицо согнутой рукой и шаря другой по всем поверхностям вокруг, по всему периметру, пытаясь нащупать искомое. Но ничего и близко похожего на очки. За столько лет он научился на ощупь, интуитивно находить их в темноте, в абсолютно любом месте и любой ситуации. Боязнь потерять их была сильнее, чем всё, что он когда-либо испытывал. Этот невыносимый, неконтролируемый страх в один миг комом сдавил горло до звона в ушах, парализуя практически все чувства. В голове оставалась только одна внятная мысль: найти очки. Срочно.—?О-о, мама,?— сдавленно пробормотал Джонни, двигая рукой в воздухе. Кажется, впереди был шкаф. Только бы не наткнуться на многочисленные зеркала и не разбить их, хотя перспектива увидеть самого себя была ещё хуже, как бы странно это не звучало для того, у кого всегда с собой карманное зеркальце. —?Я впервые жалею, что не навёл здесь порядок.Джонни запнулся о майку на полу, неуклюже наткнулся на стену, ударившись бедром, но затем сообразил, что, возможно, очки просто не в его комнате, а остались где-то в ванной, когда он чистил зубы перед сном. Найдя дверной проем, он вышел в коридор всё ещё вслепую. И это было ошибкой. Несколько шагов влево?— Джонни с очередным криком покатился с лестницы, пересчитав несколько ступеней многострадальной пятой точкой.—?О, мама, что за ужасное утро. —?простонал он давно вертящуюся на языке мысль. От этого спуска он ушиб копчик, однако в один миг все стало ещё хуже. Джонни чуть ли не похолодел от знакомого звонкого голоса.—?Джонни, привет! А почему ты закрыл глаза? Ты с кем-то играешь в прятки? —?Сьюзи, маленькая соседка, вертелась вокруг него, растерянно сидящего на полу.—?Малышка, не твое дело. Поиграй в прятки со своими сверстниками, а я должен кое-что найти,?— он поднялся с пола и тут же больно ткнулся коленом в лестничные перила.—?Но как же ты найдешь что-то с закрытыми глазами? Может, ты их откроешь, и мы поищем твою вещь вместе?Джонни хотел было ответить, но опять случилось то, чего он никак не ожидал. Мамин голос, который был чуть моложе, как несколько лет назад, предупреждающе прозвучал с кухни:—?Милый, завтрак на столе! Скоро приедет автобус, ты опаздываешь в школу!Это невозможно! Он давно закончил школу, то адское заведение, которое теперь видел только в кошмарах или когда Сьюзи таскала его на урок. Может быть, мама решила так пошутить? Нет, на календаре не первое апреля. Как в забвении, игнорируя вопросы Сьюзи, он подошёл к входной двери и, открыв замки, резко одернул локоть. Свет падал прямо на его лицо и режуще слепил даже через крепко зажмуренные веки. Джонни не решался посмотреть на улицу, зная, как ужасно потом заболят глаза. Приложив ладони к лицу, он украдкой, сквозь пальцы взглянул на дорогу и застыл от смешанных чувств, видя школьный автобус и радостного вездесущего Карла.—?Привет, Джонни, я тебя ждал! Собирайся скорее, у нас четыре математические лекции, семь уроков физики, семь уроков химии, лекция о кислотах, лекция о законах Ньютона, три лекции на тему Гражданской войны, три лекции о Великой Французской Революции, лекции по плоским, круглым и кольчатым червям, два семинара по экономике и уголовному праву, а потом мы идём на научную выставку, посвящённую теории Дарвина! Вот здорово, правда?—?Что? Что ты сейчас сказал? —?Джонни почувствовал, что ему настолько дурно, насколько вообще могло быть этим утром. Никогда ещё гнусавый голосок Карла не звучал так раздражающе. —?Я никуда не поеду. Если ты через минуту не свалишь, то поедешь только до больницы!—?Придётся поехать, Джонни! —?Карл рассмеялся, словно последующая фраза была чем-то будничным. —?Иначе ты не вернёшь свои очки, и про твое уродство узнают не только в школе. Ты ведь не хочешь этого?Джонни отшатнулся назад, словно его со всей силы ударили чем-то тяжёлым в грудь, и захлопнул дверь. Он не хотел признавать, что слова какого-то ботана могли настолько уколоть, но они действительно звучали словно специально для того, чтобы он, как и когда-то раньше, ощутил эту боль и непонятную ненависть, съедающую изнутри. Он боролся с подступающими слезами, не позволяя снова втаптывать в грязь собственную гордость.Сжавшись в комок у стены, он хотел бы наконец-то найти очки и примотать их к лицу скотчем, приклеить строительным клеем, чтобы увидеть его без них больше не смог никто и никогда. Может, если он в этот день закроется от всех и всего, просто сядет смотреть телевизор, то все образуется? Может, очередное телешоу поможет как-то разбавить эту неожиданно возникшую боль? Горячие слезы все же обожгли его щеки тонкими мокрыми дорожками…Резкий вздох?— всё вокруг перед ним расплылось и затуманилось то ли от влаги, то ли от нереальности происходящего.На выдохе к нему пришло осознание.—?Это просто кошмар. —?неверяще прошептал Джонни, скомкав край одеяла.Это все был сон, только сон. Бред, выдуманный его подсознанием. Но слезы были самые что ни на есть настоящие и неприятно растекались в стороны, капая на уши. Все ещё будучи в перманентном ужасе, он ощупал лицо руками и понял, что дорогие во всех смыслах очки на месте. Никуда они не девались, всегда были с ним. Джонни почувствовал облегчение, хотя не мог не признаться самому себе, что сильно испугался. Обычно его кошмарами были либо испорченная причёска, либо потеря очков, не считая прочих. Изо дня в день, на протяжении всей жизни он носил эти очки, не снимая, как непробиваемый барьер для неуверенности. У неё не было никаких шансов пробиться наружу, потому что теперь Джонни, смотря в зеркало, долго любовался собственным отражением, чего не мог позволить себе в те годы, когда был прыщавым дрищом, лишённым и харизмы, и обаяния. Тогда собственная внешность вызывала у него лишь отвращение, а множества тщеславных зеркал во весь рост в комнате не было и в помине. Но воспринимать себя без очков он не мог никогда. Обычно все предпочитали думать, что это особый имидж. И Джонни это устраивало. Но всякий раз, когда он ложился вечером в кровать, в его голове проскальзывали дурные и тревожные мысли. Он хотел бы убедить себя, что возрастом уже свыкся, осознал то, что стало причиной множества нервных срывов и школьной травли в подростковом возрасте. Но это было не так, а врать себе бесполезно.Он все ещё не мог смириться со своим врождённым изъяном, болезнью, которая мало того, что уродовала глазное яблоко, жуткой белёсой пеленой расплываясь по всей роговице, но и приносила неудобства. Недуг поразил оба глаза и развивался в точности так, как описывали врачи. Светобоязнь проявилась ещё в детстве, о которой маленький Джонни, сидя в кабинете врача-офтальмолога, слушал с огромным любопытством, но тревожным непониманием, тиская в руках плюшевого кролика. Тогда же ему были выписаны первые корректирующие очки с тёмными стёклами, помогающие снизить утомляемость глаз и потерю зрения. Но все остальные дурные симптомы настигли с возрастом, какие бы меры не предпринимались с учётом разных противопоказаний, о которых Джонни узнавал, как и в детстве, с тем же тревожным непониманием. Только вместо детского любопытства его теперь гложили страхи.***Болезнь стала камнем преткновения в социальной жизни, становясь с возрастом не только опаснее, но и все невыносимее. Джонни никогда не был замкнутым от природы, а наоборот дружелюбным, как всегда говорила его мама, но поневоле он убеждался: такие уроды обречены на одиночество. Сначала проблема была извне. В начальной школе дети, конечно, неразумны, но всё-таки их насмешки оставили свой отпечаток, как и шутки Стинки, девчонки, которая считала смешным спускать с него штаны на виду у всех. Спустя много лет, Джонни виделся с ней с маминой подачи и признал: внешне она тоже изменилась в лучшую сторону. Но характер остался мерзким. В те годы Джонни дал себе слово больше никогда не снимать очки.И, к сожалению, в средней школе его одолели уже внутренние проблемы?— приобретенные комплексы. Джонни искренне ненавидел то отвратительное время, и если бы его попросили назвать хоть один плюс пребывания в средней школе, он не смог бы это сделать при всём желании. В первое время всё было более-менее нормально, не считая постоянных претензий учителей, которые иногда словно специально выделяли его как худшего из худших, как абсолютно неспособного. Но вскоре произошел тот злополучный день, который оказалось невозможно стереть из памяти. Джонни оказался прижат к шкафчику парнями старше и сильнее его, как будто он что-то им сделал или задолжал.?— Эй, посмотрите на этого мелкого! Малявка, гони деньги, не то мы натянем твои трусы тебе на голову!—?Почему вы такие злые?—?Карл, не слышал, что он там промямлил? Вот и я не слышал!И кто знает, может, если бы Джонни тогда хватило смелости и сил постоять за себя, он избежал бы многих проблем, но этого не произошло. В какой-то из других дней, когда его вновь зажали в углу коридора, он попробовал убежать, но получил сильный толчок, от которого упал на пол. Очки предательски слетели с лица, но, к счастью, не разбились. Он судорожно пытался спрятать глаза и как можно быстрее подобрать предмет, но был схвачен за воротник футболки.—?Слышь, мелкий, не испытывай наше терпение! Эй, гляньте! Так он ещё и уродец!—?Поставь его, вдруг эта дрянь заразная! Пусть валит, так и быть, в этот раз не искупаем его в унитазе.С тех пор его стали задирать всё чаще, всё грубее, но он всё также не мог этому сопротивляться, зная, что за это можно и поплатиться. Каждый день он слышал в свою сторону разного сорта насмешки и издевки, сопровождаемые хохотом, ощущал на себе взгляды, полные отвращения, и мечтал спрятаться где-нибудь в подсобном помещении до конца учебного дня, где никто не смог бы его найти. Бывало, что Джонни действительно удавалось пробраться туда. Он сидел там, пытаясь успокоиться и остановить слезы, текущие от обиды и собственного бессилия. Задиры не ограничивали собственную фантазию, и в ход шли другие издевательства: гадкие прозвища, швыряние мусором, пинки и подзатыльники. Уже будучи взрослым, Джонни иногда жалел, что стыдливо молчал и не рассказывал про это маме, тем не менее, порой упрашивая её прогулять. Может быть, если бы он перевелся в другую школу, то там дела обстояли бы лучше.Джонни и не подозревал, что настоящий ужас был ещё только впереди. В старшей школе мало что изменилось. Разве что оценки Джонни становились хуже и хуже, и этот факт заставлял его чувствовать себя балансирующим на тоненьком канате между двух страшных пропастей. Учителя все чаще намекали, что такой тупица просто не способен что-либо понять вне зависимости от преподавателя.Джонни часто с горечью думал: мало того, что он дрищ, урод, у которого нет друзей, так при этом ещё и абсолютно не сообразителен, из-за чего над ним потешались даже ботаны. У такого не могло быть хорошего будущего, как бы мама не убеждала в обратном. Он плакал в подушку по ночам от ощущения безумной несправедливости судьбы, а по утрам намеренно не смотрел на себя в зеркало в ванной, пытаясь игнорировать свой жалкий, гадкий вид. Ведь даже очки не могли скрыть опухшее от слез и недосыпа лицо и красную россыпь подростковых прыщей на нем, а уж тем более тощее костлявое тело, которое не раз швыряли в мусорный бак и пихали в коридорах.Он абсолютно ненавидел себя, да и разве могло быть иначе?Но в его сердце было место и для другого чувства, которое Джонни безуспешно пытался подавить. Это была глупая юношеская влюбленность в ту, которая никогда бы не ответила ему взаимностью. Сэнди Бейкер. Эти имя и фамилия были на устах у всей школы. Она была полной противоположностью Джонни: потрясающе красивой, всеми любимой, очень умной. Сэнди имела множество спортивных достижений, идеальные оценки, популярность и просто ангельскую внешность. Но, несмотря на все свои преимущества, она также была дружелюбной, никогда не мнила себя королевой и ни перед кем не задирала нос. Сэнди оказалась одной из немногих, кто не участвовал в травле Джонни. Только это совсем не утешало и, тем более, не давало никакой надежды. Разве рядом с этой девушкой мог быть кто-то вроде Джонни? Это казалось смешным от своей невозможности. Максимум, что Джонни себе позволял?— это смотреть на Сэнди иногда на общих уроках испанского из-под своих темных очков и лишний убеждаться в том, как он отвратителен для нее. Кроме того, Сэнди уж точно не была обделена более достойными поклонниками, чем он, урод и изгой. Да даже будь Джонни единственным парнем на свете, она бы все равно лишь посмеялась над ним, откинула назад свои прекрасные рыжие волосы и ушла подальше от него как можно скорее.Жизнь Джонни переменилась в лучшую сторону также неожиданно, как некогда в худшую. Казалось бы, в тот день не должно было произойти что-то необычное. Он уныло притащился в школу, еле отсидел первые уроки и на большой перемене наконец уединился на лавочке под деревом. Было как-то непривычно тихо для перемены, особенно когда ты?— излюбленная мишень для издевательств. Но тогда Джонни ничего не волновало, кроме Сэнди, волей случая сидящей за столиком со своими подругами прямо напротив него. Она о чем-то с ними негромко разговаривала, широко и так лучезарно улыбаясь, а Джонни мечтал, что эта очаровательная улыбка специально для него.Мечтать пришлось недолго. Он и не заметил, как его грубо схватили за шиворот, словно провинившегося котенка. Что совсем не странно, это был Трент?— высокий и сильный спортсмен, капитан школьной футбольной команды, красавчик, кумир многих девчонок, несмотря на то, что учился он ничуть не лучше Джонни. Рядом, как и всегда, ошивались его закадычные дружки, менее популярные, но такие же недалеко ушедшие задиры.—?Ну привет, Джонни Браво! Или тебя называть Джонни Конфетный фантик?—?К-конфетный фантик?—?Да! Потому что фантики?— это мусор.Под общий смех Джонни, разумеется, был брошен в рядом стоящий мусорный бак. Он сидел в нем среди огрызков и бумажек, сконфуженно нахмурившись и чуть ли не всхлипывая от ощущения собственной беспомощности. Это происходило не первый раз, но теперь ему было более стыдно, чем когда-либо: Сэнди шла прямиком к ним. Джонни был просто уверен: она подойдет, безжалостно рассмеется ему в лицо, а затем сверкнёт своей улыбкой. Для Трента.

Он вздохнул и закрыл глаза, приготовившись к худшему, но не поверил своим ушам. Сэнди сделала совершенно невозможное: она отчитала хулиганов и заставила Трента извиниться перед ним, Джонни Браво, за дурное поведение. Не поверил он и тому, что Сэнди все ещё стояла перед ним, улыбалась ему и протягивала свою изящную тонкую руку. Джонни хотел ущипнуть себя, чтобы убедиться: это не сон, это вправду происходит, и Сэнди действительно пригласила его вместе позаниматься испанским.И неизвестно, как обстояли бы дела, если бы Джонни во время их занятия не нашел в себе смелость пригласить ее на школьный бал. Он нисколько не удивился бы отказу, но вот согласие потрясло его до глубины души.Так в нем начались серьезные перемены.Рядом с такой девушкой не могло быть жалкого дохлого мешка с костями, который пинали все, кому не лень. Лучшая девушка в школе заслуживала лучшей участи, чем связываться со слабаком и уродом, коим он был.После такого самонастроя, следующие недели прошли как в тумане. Дни смешивались в один. Джонни практически не посещал школу, несмотря на мамины упрёки, и не выходил никуда, кроме как на пробежку ранним утром, когда никто не мог бы его увидеть и подшутить над ним.Он усердно тренировался, выжимая из себя вместе с потом последние силы, забыв, что такое слабость и лень. Он начал куда больше внимания уделять лицу и волосам, несмотря на то, что смотреть в зеркало поначалу было противно, просто омерзительно. Порой Джонни действительно хотелось сдаться, опустить руки и признать, что ему никогда не стать кем-то вроде Трента: невероятно обаятельным и популярным. Но шанс доказать обратное всем, кто ни во что не ставил его, и себе самому в том числе, горел сильнее и ярче, чем прочие мысли, и он снова и снова приступал к изнуряющей тренировке. Он больше не позволит себе быть затюканным неудачником.Кроме того, Джонни перешёл на специальную спортивную диету, включающую в себя разные протеиновые добавки, о которой вычитал в фитнес-журнале, а также начал принимать специальные порошки и коктейли для быстрого роста мышц. Что неудивительно, когда он их пил, во рту стоял отчётливый химический привкус, но это совершенно не волновало. И без того не слишком тщательная забота о собственном здоровье сменилась безумной гонкой за идеальной внешностью.Джонни вскоре удалось достать и более сильнодействующие стероиды на деньги, отложенные на последующее обучение в университете. Эти препараты гарантировали накачанное тело, и его не пугали и не останавливали различные возможные последствия: неспособность организма самостоятельно вырабатывать нужные гормоны, бесплодие, повышенное давление и высокий уровень вредного холестерина. Он был готов пойти практически на все, что угодно.Его единственной целью стало уже даже не просто желание поразить Сэнди.Это было желание избавиться от дурных мыслей и наконец-то, впервые за всю сознательную жизнь, полюбить себя.Настал день школьного бала, несколько раз обведенный в календаре Джонни красным маркером. К тому времени он, как никогда прежде, без страха и стеснения смотрел на себя в зеркало и любовался собой, порой не веря, что в самом деле видит свое лицо и свое тело. Джонни стал намного чаще бывать на улице и искренне радоваться каждому новому дню, потому что знал: насмешки остались в прошлом. Время думать о будущем, и оно вполне могло быть хорошим, как мама всегда убеждала его.С самого утра он потратил кучу времени на то, чтобы выглядеть неотразимо. Безупречная укладка, костюм с иголочки на его новом мускулистом теле и тонкий аромат одеколона. Неизменными были только очки, все также скрывающие глаза. Но тогда они не показались чем-то вынужденным и тяжёлым, всего лишь деталь образа, выделяющая его среди других.И когда на город уже опустились сумерки, он подъехал к дому Сэнди, чтобы встретить ее, представлял, как будет прекрасна мисс совершенство в бальном платье, при полном параде. И Джонни тоже приятно удивит ее своим преображением, ведь он выглядел восхитительно, намного лучше Трента и других парней из их школы.Держа в руках небольшой букет цветов, он позвонил в звонок у двери её дома. Тишина. Решил не поддаваться липкому страху, позвонил ещё раз, долго удерживая кнопку. И, только заглянув в незавешенное окно, понял, что она уехала, ничего не сказав и не попрощавшись. В ту же секунду страх победил. Джонни в сердцах швырнул букет на порог, подавляя в себе порыв сесть прямо там и расплакаться, как маленькая девочка.День, который должен был быть лучшим в его жизни, оказался столь же обманчив, как с виду свежее и румяное, но червивое внутри яблоко.Он не поехал на бал, просидев вместо этого в недавно открывшейся забегаловке ?Закусочная Попса?.Вернувшись домой, Джонни нашел маму уже спящей, а поэтому просто заперся в ванной, сбросив с себя пиджак прямо на пол.Его в очередной раз разрывало от обиды и боли, но теперь ко всему этому добавились невыносимое разочарование и разбитая вдребезги надежда. Страх, его частый спутник, вновь и вновь щекотал своими липкими щупальцами его душу.

Почему она так поступила? Ты правда хотел бы узнать, Джонни Браво?Поддавшись внезапному непонятному чувству, он рывком снял очки и уставился на свое отражение в зеркале над раковиной. Возникшие вопросы стали комом в горле и отпали также быстро, как и появились, зато подступили мерзкие слезы. Факт есть факт?— он ужасен без этих очков. Будь Джонни хотя бы копией самого Аполлона, его глаза всегда будут устрашать и отталкивать. Эти очки лишь скрывали от мира правду, и ему хотелось бы жить в сладкой иллюзии всю жизнь.Оба глаза уродовали бледные пятна, словно неосторожные пятна воды на картине. Едва ли можно было разглядеть зрачок и цвет радужной оболочки, отчего те смотрелись болезненно и безжизненно. Сложно было поверить в то, что такие почти целиком побелевшие глаза принадлежат молодому человеку, а не столетнему старику с букетом возрастных заболеваний. Взгляд, затуманенный и обращённый будто в пустоту, скорее приписали бы зомби, гулю или другому монстру. Разве кому-то представлялось, что за чёрными стеклами скрыто нечто настолько отвратительное? Стоило ли Джонни вообще считать, что он достоин чьей-то любви?***—?Хватит лежать. —?решил Джонни и утер влажные от противных слёз щёки краем одеяла. Он одним резким прыжком поднялся с кровати и потянулся, разминая спину. Оказавшись у туалетного столика, он улыбнулся отражению и поправил чуть сползшие очки. Все в порядке. Никаких страхов. Никакой самоненависти.—?Эй, а кто этот красавчик в моей комнате? —?как можно увереннее произнес Джонни и тут же ответил на свой вопрос. —?Ах да, это всего лишь я.Послав отражению воздушный поцелуй, он ловко взял лежащие в углу гантели.