Глава 3. (1/1)
POV Шивон.С каждым годом количество и качество фансервиса на концертах увеличивается. И если раньше были только канонные пары, то теперь «по заявкам телезрителей». Я и хотел, и боялся одновременно того, что меня поставят в пару с Йесоном. На сцене даже самые искренние чувства можно списать на фансервис, но вот как удержаться, когда любимый человек так близко, как не переступить ту самую грань и не выдать себя, не подставить всю группу?На очередном концерте все шло как обычно. ЫнШиХэ, ХиТуки, ЙеВукки, КюМины – все пары были заранее расписаны и обговорены. Я старался как можно меньше смотреть в сторону Чонуна, ибо созерцание любимого человека в мокрой, прилипшей к телу, расстегнутой рубашке, доводило только до постели, что в моем случае было просто невозможным. Я потерял Йесона из виду и, когда резко повернулся, чтобы найти его взглядом, с кем-то столкнулся и растянулся на этом ком-то, поскользнувшись на мокром полу.
Закон подлости – самый непреложный закон в мире, срабатывающий со стопроцентной вероятностью – подо мной лежал Йесон. Его невозможные колдовские глаза были близко, слишком близко, чтобы я мог замечать еще что-то вокруг. Все словно бы исчезло, из-за безумного пульса, взрывающего виски изнутри, не было слышно ни рева фанаток, ни громкой музыки, для меня время остановилось.
Чонун как-то рвано выдохнул и я словно очнулся, с изумлением увидев, что зрачки заполнили радужку полностью, превратив его глаза в дорогу в ад. Именно так я думал, когда проклиная себя, мягко коснулся губами его щеки. Он со свистом выпустил воздух сквозь зубы, а я, испугавшись собственного порыва, быстро вскочил, протянув ему руку и подняв его. Фан-зона неистовала - еще бы, какой фансервис. Йесон вырвал свою, отчего-то подрагивающую, ладошку из моей руки и спустя секунду оказался на другом конце сцены, улыбаясь камерам.Для меня остаток концертапрошел словно в тумане. В гримерке менеджер похвалил нас за удачно обыгранное падение. Чонун стоял рядом со мной, а я боялся взглянуть на него и увидеть в его глазах ненависть.
Не чувства, а их проявление к Йесону я считал грехом и понимал, что сегодня, в своей квартире, буду далеко не молиться Богу, раскаиваясь в своих прегрешениях. Когда за мной захлопнулась дверь, и внешний мир словно отрезало, я обессилено сполз по стенке в прихожей и уткнулся лицом в колени. Бездумно блуждающий взгляд опустился на простой деревянный крестик, треснувший справа. Я горько засмеялся, наверное, только сейчас осознав всю безвыходность своего положения. Еще утром крестик был целым, освященное дерево не выдержало этой неправильной любви. Смех незаметно для меня перешел в слезы. Здесь, на краю своего проклятого всеми богами мирка, я задыхался от невозможности что-то изменить, от собственного бессилия, сжимая руки и методично разбивая костяшки о паркет.
Сеанс моего самобичевания прервал звонок в дверь, неожиданно громко прозвучавший в тишине и заставивший вздрогнуть. Я не имел ни малейшего желания видеть ни соседей, ни консьержа, поэтому даже не пошевелился, оставив человеку за дверью методично разряжать батарейки звонка. Спустя 15 минут где-то в сумке завибрировал телефон. Жаль, его вибрацию игнорировать не удалось, это мог быть менеджер, поэтому пришлось лезть в сумку, сдавленно ругаясь сквозь зубы.
Я открыл новое сообщение, и телефон с громким стуком выпал из рук, разлетевшись по полу.
«Открой. Это я. Чонун».